Стресс — будем лечить

Продолжение, начало здесь

Руководитель ведущей отечественной школы изучения стресса, челябинский ученый Вадим Цейликман, любезно согласился ответить на вопросы нашего корреспондента.

— Вот мы ложимся в больницу, Вадим Эдуардович, или приходим в поликлинику и привычно говорим: «Доктор, у меня сопли» или «У меня болит коленка», или «Доктор, у меня болит сердце…». — Вот тебе таблетки, принимай их, и сердце болеть не будет, а колено мы тебе разрежем и поставим металлический протез. Может быть, он даже приживется…

А вы, рассказывая про лечение стресса, о чем-то другом говорите? Только будьте любезны говорить понятно для нас…

— Мы сегодня говорим, Владимир Васильевич, о великом будущем, к которому прокладываем дорогу. Потому что в будущем, когда пациент отправится в больницу и скажет: «Доктор, у меня болит колено…», врач проведет анализы и скажет: «Это потому, что произошел локальный сбой в работе генов». И мы просто подправим и отрегулируем их работу, восстановим генные сети, а дальше организм сам справится…

— А это не страшно, профессор? Ведь мы врежемся в очень тонкие механизмы, тонкие миры своими топорами, молотками, зубилами, можем невзначай еще что-то подправить…

— Конечно, страшно, если основательно не проработаешь. Безусловно, это то, что требует основательной проработки, но есть болезни, которые успешно лечатся и без всяких представлений о генных сетях…

— Стоп. Давайте от далекого и прекрасного будущего уйдем. Вы сказали, что через два-три года будете уже на грани реального прорыва в лечении стресса, вот об этом и расскажите.

— Основной полезный принцип нашей с Ольгой Борисовной Цейликман концепции — то, что лечение посттравматического стрессового расстройства предполагает исправления в генных сетях…

— И это уже сейчас? В смысле через два-три года?

— Вот нам, Владимир Васильевич, кажется, что как раз ресвератрол — природный антиоксидант из группы полифенолов, с которым мы работаем — он и есть тот фактор, который может активно вмешиваться в работу генной сети. Это ресвератрол. Но это не значит, что только он.

— Мне интересно, он активизирует и нормализует какие-то процессы в ваших сетях… Как это понять?

— Он может их просто нормализовать.

— Нормализовать, понятно. А вы как распределяете обязанности в вашей группе? Вы, получается, — голова, но есть же и шея, у вас же собраны разные специалисты…

— Уже на самом деле мы настолько думаем в унисон, что очень сложно разграничить, кто что делает… И безусловно, не будь рядом Ольги Борисовны с ее клиническим мышлением, ее скрупулезнейшим анализом информации, я бы просто один, сам по себе, не создал бы эту концепцию. Но она, может быть, и без меня справилась бы…

Ольга Борисовна является деканом факультета фундаментальной медицины ЧелГУ. Она провела огромную организационную работу, чтобы этот факультет был поднят с самого нуля… Это ее выдающаяся заслуга. Ольга Борисовна, собственно говоря, умеет разговаривать со студентами, умеет их мотивировать. Здесь я стараюсь ей просто помогать.

— Простите, Вадим Эдуардович, а зачем ей это все? Она же ученый, профессор, доктор медицинских наук. Ее диссертация «Провоспалительные и антивоспалительные гепатотропные эффекты хронического стресса и монооксигеназная система печени» есть в интернете в свободном доступе…

— Вы знаете, наука сейчас, особенно при ее нынешнем финансировании, может делаться только пассионарными людьми…

— Нет, это замечательно, я не сомневаюсь в том, что вы с женой пассионарные личности… Я про то, зачем ей эта административная деятельность? Она же отвлекает от науки…

— Вы знаете, мы где-то первопроходцы и миссионеры. Для нас огромнейшее значение имеет то, что мы готовим врачей будущего… Мы готовим даже не просто врачей, а врачей-исследователей, ппоэтому задачи образования и науки у нас совмещены…

— Хватает и сил, и времени?

— Да, и кстати, это благодаря тому, что мы друг другу помогаем.

— Вы начали с того, что тема стрессов становится все более и более важной в стране. Мне интересно знать, почему это происходит, каков стрессорождающий механизм?

— Ну, прежде всего, сейчас все новые и новые тяжелые испытания перед нашим обществом. Понимаете, молодость моя пришлась на самую перестройку, затем последовали лихие 90-е. Потом, безусловно, был период относительной стабильности, который внушал нам большой оптимизм. Ну а сейчас ситуация СВО.

Я неоднократно рассказывал случай, когда мой проректор по научной работе, в донецком университете в 2006 году, говорил, что тема посттравматического стрессового расстройства абсолютно неактуальна… Это просто злая ирония судьбы, что профессор из Донецка так думал…

— А сейчас еще и член вашей семьи участвует в СВО… Вы, естественно, переживаете за него…

— Да, у нас племянник там два года.

— Получается, что вы не по книжкам понимаете, а хорошо чувствуете то, что на себе испытывают сегодня многие россияне…

— Конечно. И здесь надо иметь в виду переживания наших солдат и офицеров, участвующих в боевых действиях, как и тех, кто живет в приграничных районах…

У меня, Владимир Васильевич, есть давний товарищ, профессор Андрей Мингазов, который долго работал в Челябинске, а сейчас живет в Белгороде и ведет очень интересные передачи. Мы с ним в контакте и частной переписке. Так вот послушаешь его — и убеждаешься, что тема стресса, а особенно посттравматических стрессовых расстройств, важна как никогда…

Окончание следует.