Будут ли на Крайнем Севере яблони цвести? Может ли Запад мановением руки лишить нас подсолнечного масла и сахара? Что делается для обеспечения продовольственной безопасности России в земледелии? Зачем Советский Союз покупал кубинский сахар, если свой девать некуда было? Кто виноват в том, что мы проспали биотехнологическую революцию? Можно ли есть овощи из Японии и Китая без риска для жизни? Зачем строить заводы в Узбекистане? Правда ли, что подсолнечное масло полезнее оливкового? Об этом и многом другом главному редактору «Аргументов недели» Андрею УГЛАНОВУ рассказывает доктор химических наук, академик РАН, специалист по биотехнологии и защите растений, генеральный директор компании «Щёлково Агрохим» Салис КАРАКОТОВ.

Природа даёт поблажку

– Здравствуйте, Салис Добаевич! В этом году климат подбрасывает сюрпризы. Причём большей частью неприятные. Очень снежная зима и ранняя весна, причём очень тёплая, привели к катастрофическим наводнениям. А лето синоптики прогнозируют очень жаркое, засушливое. Как это отразится на нашем сельском хозяйстве? Может, нам продвигаться дальше на север? Или осваивать целинные земли на востоке? В Подмосковье уже продают саженцы районированных абрикосов и винограда!

– Земля за миллионы лет неоднократно меняла полюса. В Якутии находят мамонтов, которые жили в тех краях, когда там было тепло и комфортно. Все наши несметные залежи ископаемых углеводородов, включая нефть, газ, уголь, - они же результат переработки огромных органических масс. Это наследие бесконечных тропических лесов, которые произрастали на месте ныне суровых северных территорий. Изменения климата – объективный процесс. Я не сторонник «зелёной темы» и не думаю, что это антропогенный процесс. Я наблюдаю за Оренбуржьем больше двадцати лет, у нас там очень большое хозяйство, около 170 тысяч гектаров. С 2009 года мы там испытали десять засух. Это очень засушливое место. И нынешний потоп – это совершеннейший нонсенс. Видимо, природа каким-то образом накапливала недовылитые кубометры воды, чтобы обрушить их на регион разом. От руководителей наших подразделений приходят печальные новости. Затоплены коровники, доярки не могут зайти к коровам, коровы страдают от того, что их не доят. Да, всё меняется. В своё время Никита Хрущёв был прав, когда призывал возделывать кукурузу. Мы начали это делать в 1962 году на юге России. Это была новая и не слишком популярная у нас культура, за исключением небольших посевов для пищевых целей. Там выращивалась особая белозёрная кукуруза, которую кавказские народы сеяли для мамалыги, кукурузной каши. А сейчас промышленным образом кукуруза возделывается уже в Московской области. И второй преобразователь природы – это Юрий Михайлович Лужков. Он вынашивал идею не высеивания, а высаживания кукурузы в Московской области. При таком способе каждое зёрнышко кукурузы должно быть завёрнуто в особую органическую оболочку и высаживаться, как картошка, чтобы зёрнышко имело стартовую тёплую «шубку» и питание в виде органических компонентов. Так что кукуруза, которую у нас сеяли на юге, теперь растёт и под Москвой. Тут могут расти и более теплолюбивые культуры.

– Я у себя сажал абрикосы. Они растут, но не плодоносят.

– Я тоже экспериментирую у себя на участке. Абрикосы, привитые к сливе, дают выдающиеся по вкусу плоды. Хорошо вызревают и черешня, и вишня. С изменением климата мы по части освоения новых культур поднимаемся всё выше и выше «по глобусу». Здесь же, в Московской области, у нас есть хозяйство, где мы сеем и убираем сою. Мы одни из первых, если не единственные, кто это делает в Московской области. И соя у нас даёт ощутимый урожай, притом что это маржинальная культура, то есть даёт быструю отдачу вложений. Что касается сильно южных культур, то в Московской области растёт и районированный виноград. Так что яблони и груши скоро будут цвести везде. Что касается экономики, то, конечно же, если бы не было определённого дохода от ряда культур, то они бы никуда и не двигались. Мы же не можем существовать только на ржи-матушке да на пшеничке. Мы должны высевать и бобовые культуры, и фруктовые, и многие другие.

– По фруктам мы сильно зависим от поставок из-за границы.

– Сейчас в России идёт колоссальное движение в сторону обеспечения себя главными фруктами – яблоками, грушами, сливами, вишнями, черешнями, а также ягодами. Но изменение климата несёт для нас не только благо. С его улучшением начинают развиваться вредные и неполезные организмы. На это нужно также обратить внимание. Климат меняется циклически, и эти циклы занимают столетия. Сейчас мы находимся в цикле потепления. Когда-то процесс пойдёт вспять. Мы должны успеть воспользоваться этими поблажками природы, чтобы сравняться с передовыми странами не только по экспорту зерна и масличных культур, но и для начала по самообеспечению такими культурами, как ягоды и фрукты, которых нам пока явно недостаточно.

Сладкий наркотик

– Как можно сравняться с передовыми в сельском хозяйстве странами, если мы по семенам зависим от «заграницы»? В частности, производство подсолнечника зависит от импортных семян на 77%! А это не только семечки в пакетиках, но и абсолютное большинство подсолнечного масла! Кукуруза – 60%. Рапс – 60%. Соя – 40%. А семена сахарной свёклы закупаются за границей на 97%! Есть хоть какое-то движение в импортозамещении по этим направлениям? Ведь если нам обрежут поставки семян, как уже обрезали поставки всевозможного оборудования по уже даже заключённым контрактам, мы в течение года останемся без сахара, масла, крахмала и множества других важнейших продуктов!

– Вы правильно задаёте вопрос. Однако всё не так критично, как может показаться из этих цифр. Сахар – это продукт социальный. Обеспечение сахаром, молоком, хлебом и отчасти мясными продуктами – это государственная социальная задача. Поэтому мы просто вынуждены сеять свёклу, чтобы изготовить 6 миллионов тонн сахара для потребностей страны. И даже немного удаётся экспортировать. При этом, заметьте, у нас нет импорта сахара! Да, посев производится большей частью импортными семенами, но, как говорил Остап Бендер, лёд тронулся, господа присяжные заседатели. В этом году 15% полей сахарной свёклы будут засеяны уже отечественными семенами. Пошло движение по импортозамещению. И движение это обусловлено тем, что мы поняли наконец-то, что наша зависимость по этим семенам недостойна великой страны. Мы считаем, что независимы в продовольственном отношении. Но мы же лукавим! Производим мы достаточно. А вот необходимое для этого закупаем.

– Но почему?

– Потому что нам было лень воспитывать и взращивать свою науку начиная с 1991 года. Когда мы услышали из уст своего президента: «Боже, благослови Америку», мы открыли Америке путь в нашу страну. В том числе и семенами кукурузы, сахарной свёклы и подсолнечника. Мы очень радовались, что всё это к нам пришло, хлопали в ладоши, льстя себе вниманием великих селекционных компаний, выдающихся мировых селекционеров, которые предоставляют нам свои семена в красивых коробочках. Мы не осознавали, что попадаем в зависимость. А тех, кто осознавал, это не особо трогало. Мы выращивали 25% мирового подсолнечника, мы выращивали 45 миллионов тонн сахарной свёклы. И думали, что тем самым интегрировались в мировую экономику. Они нам – семена, мы им – подсолнечник. Какие могут быть вопросы? А вопросы возникли. Когда пошёл вал санкций, оказалось, что они без нашего подсолнечника проживут, а мы без их семян нет. Я с ужасом ждал, что в четырнадцатом пакете европейских санкций окажется запрет на ввоз семян. Пока этого не произошло. Но он появится обязательно. Не в пятнадцатом, так в шестнадцатом пакете. Идей, как нам нагадить, у них ещё великое множество. Опасность этого у нас осознали лет пять назад, ещё до начала СВО. И тогда появилась программа импортозамещения. Без ложной скромности скажу, что я начал об этом твердить ещё лет семь назад. Что надо замещать импорт семян конкурентоспособными образцами.

– Откуда же взялись эти 15% отечественных семян сахарной свёклы, если их не было?

– Их поставит селекционная компания, учреждённая нашей компанией «Щёлково Агрохим» и ГК «Русагро» в 2017 году. Мы наконец осознали, что у нас есть собственная наука.

– Советские студенты и школьники ездили на картошку и на сахарную свёклу, помогая колхозникам. СССР сеял собственные семена или тоже импортировал их из-за рубежа?

– В Советском Союзе на сто процентов высевались собственные семена. СССР имел огромную сахарную вооружённость. С учётом России и Украины у нас засевалось 3 миллиона гектаров сахарной свёклы.

– А кубинский тростниковый сахар? Мы же его закупали.

– Да. Но мы его закупали не по причине нехватки своего, а таким образом помогали Кубе выжить под американской блокадой. Это были политические, а не экономические закупки. И поступал тростниковый сахар в количествах, достаточных, чтобы Куба держалась на плаву, и в совершенно ничтожных для нас масштабах. Когда по тем же политическим причинам мы решили, что хватит помогать бедным, нужно помогать богатым, и прекратили закупки кубинского сахара, на Кубе умерло 50 сахарных заводов. У нас их было около 150. А мы сосредоточились на своей свёкле, перейдя на импортные семена.

Прозевали революцию

– Почему мы перешли на импортные семена?

– Потому что мы прозевали биотехнологическую революцию, которая пришлась как раз на наступление у нас смутного времени, начиная с горбачёвской перестройки. Именно тогда началась активная перестройка в биотехнологиях – геномная селекция, маркер-ориентированная селекция, производство гибридов и переход от сортов к гибридам. А мы в это время успешно разваливали свою страну, нам было не до семян. У нас были сортовые семена сахарной свёклы, и их было просто невероятное количество. А к нам пришли, показали гибриды и сказали – вы же отсталые неандертальцы! Зачем вам этот прошлый век? Вот вам красивые гибриды в упаковочке, они дают более высокий урожай.

– А чем гибрид отличается от сорта?

– У растения имеются мужская и женская компоненты. Когда их разделяют на две чистые линии – стерильную мужскую и фертильную – то при их соединении получается гибрид. Он имеет гетерозиготные свойства, которые усиливают урожайность и той и другой форм. В результате мы имеем состоящий из двух чистых линий гибридный вид семян F1, который мы и высеваем. Но повторно его высевать нельзя, потому что он будет расщепляться. Нельзя посеять гибридное семя, потом из выросшего растения получить семена и посеять их заново. То есть он одноразовый. Его каждый раз надо покупать. Это симпатично с двух точек зрения. Продавец семян будет иметь на него ежегодный спрос, и сельхозпроизводитель попадает к нему в зависимость. Но зато земледелец будет иметь более высокий урожай. Пока земледелец и производитель семян дружат, это положение устраивает обоих. Так и мы покупали за рубежом гибридные семена и получали хороший урожай. Мы сеяли не пять килограммов семян на гектар, как раньше, а один килограмм. И потом не приходилось прореживать растения. Стали сеять не шестьдесят, а шесть семян на погонном метре. Так мы попали в зависимость, которой нас теперь легко шантажировать. Но мы бы справились, даже если бы нам отказали в семенах, если бы сохранили свою семеноводческую базу пусть и по менее урожайным сортам. Но мы её умудрились полностью потерять. У нас были разрушены элитные семхозы и семеноводческие семхозы.

– А вы в своём хозяйстве производите сорта или гибриды?

– Гибриды. Мы наш российский материал постарались разделить на чистые мужскую и женскую линии, довести каждую линию до генетического совершенства. И из двух этих линий в благодатных условиях Крыма, где для этого климат подходит идеально, стали выращивать гибриды. Полученный материал привозим на наш семенной завод в Воронежскую область и превращаем это всё в красивые дражированные «конфетки», на которые нас когда-то подсадили западные производители семян.

Щит для полезных растений

– Перейдём к не менее важной теме. Растут ваши растения, колосятся и радуют глаз. И вдруг прилетает какая-нибудь крылатая гадость и всё пожирает или портит. Ещё не так давно у нас в стране выпускалось порядка 60% средств защиты растений. Остальное также закупалось за границей. Сейчас производители всех этих пестицидов из России ушли. Где же брать недостающее?

– Сейчас российские производители занимают больше 70% отечественного рынка. И без западных производителей живём замечательно. У нас в России зарегистрировано около 2500 пестицидов собственного изготовления.

– Что такое пестицид?

– Это общее название средств защиты растений. Собственно, Cido, на латыни значит «убивать». Пестициды – это средства, убивающие любые вредные организмы.

– Какие вредные организмы?

– Которые нам не нужны. Сорняки нам нужны? Нет. Убиваем. Болезни, которые поражают растения, нужны? Нет. Убиваем. Насекомые почвенные, насекомые летающие – для них тоже есть свои пестициды. К ним также относятся различные регуляторы роста и протравители семян. Всё это вместе и называется пестицидами. Наша страна потребляет порядка 230 тысяч тонн этих продуктов в год.

– С детства помню совок и долгоносиков, которые всё пожирают.

– Вреднейшие существа. И, возвращаясь к началу беседы, чем теплее становится климат, тем больше увеличивается вредоносность и этих насекомых, и болезней. Чем теплее и влажнее, тем им приятнее жить и размножаться. И пожрать вкусных растений. С потеплением цикл их воспроизводства увеличивается, некоторые успевают с весны до осени совершить не один, а два таких цикла. И нам приходится обрабатывать посевы уже не один раз.

– А это вредно?

– Ну, индийским чаем пестициды, конечно, не назвать. Хотя и в чае содержатся пестициды, если вы не знали. Именно поэтому специалисты по китайской чайной церемонии рекомендуют первую заливку чая просто вылить. Но без пестицидов сейчас никуда. Чтобы наши читатели не ужасались, могу сказать, что по уровню применения пестицидов мы отстаём от Европы и Америки, и даже от Японии и Китая, в несколько раз. На один миллион гектаров земель мы производим 230 тысяч тонн пестицидов. То есть мы применяем где-то два килограмма на гектар.

– А в Японии?

– Десять!

– А говорят, что они любят исключительно натуральный продукт.

– Лукавят. Или, если откровеннее, – врут. В Европе примерно восемь килограммов на гектар. В Китае – шесть. Причём китайцы льют совершенно ужасное и реально опасное зелье. Мы из Китая, кроме мандаринов, практически ничего не покупаем. Зато много чего туда поставляем, включая свинину. У нас и соя лучше, и пшеница наша самая экологически чистая.

– Какие-то поставки из-за рубежа средств защиты растений продолжаются?

– Продолжаются.

– Я слышал, что американцы продавили своих европейских вассалов, и те по политическим мотивам вывели отсюда всех своих производителей. А вот сами американцы остались и в ус не дуют.

– Нет, первой ушла как раз американская семенная компания «Пионер» и две пестицидные компании. Официально закрыли офисы и покинули нас. Это случилось сразу же после февраля 2022 года. А европейские фирмы остались. Американцы не смогли убрать их с нашего рынка. А долю ушедших американцев мы очень оперативно заменили нашими поставками. За что им огромное спасибо.

Мирная экспансия

– Ваша компания «Щёлково Агрохим» является не только крупнейшим производителем средств защиты растений, но и строит профильные заводы. И не только в России! Например, в Узбекистане. А вы не боитесь, что это тоже арестуют и конфискуют, как это сделали европейцы с другими российскими активами? Может, всё-таки лучше строить у себя, а им продавать готовое?

– Это очень серьёзный вопрос и касается вообще любого инвестирования за пределами нашей страны. Мы строим глобальные проекты вроде атомных электростанций по всему миру. Например, в стране, являющейся членом НАТО, – Турции. Если мы имеем уникальные разработки, то почему бы не инвестировать? Мы преследуем две цели. Во-первых, такие инвестиции сближают страны с точки зрения их взаимоотношений и на экономическом, и на политическом уровне. А во-вторых, это позволяет делиться технологиями. Наша компания как разработчик и производитель средств защиты растений принимала участие в глобальном конгрессе производителей средств защиты растений, в котором участвовало больше полутысячи заинтересованных лиц. И наши коллеги признавали, что российские достижения в разработке новых препаратов во многом опережают большинство других стран, в том числе европейских и американских. В частности, созданные нашей компанией и нашим научным центром препараты в нанотехнологичных формах, в масляных дисперсиях, в микроэмульсиях. То есть то, чего не делает ещё ни одна страна в мире. Эти продукты должны быть востребованы. Завод в Узбекистане мы начали строить ещё до ковида, и в ноябре прошлого года он наконец заработал. Отношение в Узбекистане к такого рода объектам удивительное, радушное. Там побывал и премьер-министр страны, и отвечающие за сельское хозяйство министры их регионов. Десятки, сотни людей участвовали в открытии. Там активно растёт производство наших продуктов. Теперь поставки нашей продукции опережают в три раза объёмы, когда мы поставляли их отсюда, из России. Это то, что называют «мягкой силой». Таким образом, мы можем опосредованно влиять на производство продовольствия в этой стране. Плюс эти инвестиции окупаются. Если бы не поставляли им продукцию, они всё равно бы её покупали, только из недружественных нам стран. То есть мы не просто привязываем их к нам, а вытесняем оттуда тех, кто к нам настроен недружественно. Так же, как мы вытеснили их с территории России. Ведь 20 лет назад на нашем рынке было 80% импортных препаратов. Сейчас их меньше тридцати. Так что это очень важные инвестиции, хотя, надо признаться, не быстроокупаемые.

– Некоторое время назад, видимо, предвидя рост востребованности средств защиты растений, вы выдвинули идею создания Госрезерва, куда бы складировались излишки продукции, которые закупало бы государство. Создан такой Госрезерв?

– Я не придумал ничего нового. В Советском Союзе существовали резервные базы Министерства сельского хозяйства, на которых содержались запасы средств защиты растений. Таких баз было пять, они размещались по разным регионам. Эти препараты являлись собственностью Минсельхоза и распределялись по регионам, которым требовалась неотложная поставка. Например, где-то случилась вспышка саранчи или вспышка ржавчины яровой или озимой пшеницы, или вспышка лугового мотылька, или вспышка хлопковой совки. Или ещё какой-нибудь напасти. Но сейчас такой формы обеспечения не осталось. Тем не менее в целях борьбы с внезапной вспышкой той же саранчи Минсельхоз закупает по тендеру противосаранчовые препараты. Я знаю, что некоторое количество нашего препарата хранится в одной из структур нашего Минсельхоза и в необходимых случаях этот препарат применяется. Но массовых закупок сейчас нет. И резервных баз тоже нет. И само понятие «Госрезерв» в отношении пестицидов отсутствует. На нашу инициативу в Минсельхозе ответили, что они к этому не готовы.

– Как обычно – Госрезерв потребуется, когда совка уже сожрёт весь подсолнечник. У нас же конюшню запирают, когда коней уведут.

Победить вредителей

– В России 500 наименований средств защиты растений. Только у вас в «Щёлково Агрохим» их 170. Вы можете справиться с этой поганой совкой, которая всему сельскому хозяйству жизнь портит?

– Это серьёзнейшая проблема и очень сложный вредитель. Если для какого-нибудь клопа-черепашки требуется сто миллилитров препарата на обрабатываемый гектар, то на совку нужно в пять раз больше того же препарата. Поэтому нужны специальные препараты, селективно действующие на отряд совок. То есть задача усложняется. Ещё одна сложность – подсолнечник является культурой, которая непосредственно идёт в пищу человеку, из него выдавливается масло, которое потребляется в чистом виде. То есть глубокой переработки продукта там нет. Следовательно, нужно, чтобы в продукте не было остатков препарата. И ещё одна сложность: подсолнечник – это опыляемая пчёлами культура. Следовательно, нужны препараты, которые бы не затрагивали пчёл. Представляете сложность задачи?! Мы в этом деле постоянно находимся на грани фола. Но я могу сказать, что два года назад у нас появились препараты, которые активно бьют совку и в то же время мало опасны для пчёл. Поэтому и урожаи подсолнечника у нас в стране растут, и очень неплохие по любым мировым меркам, с учётом наших площадей мы производим четверть мирового урожая подсолнечника. По цене подсолнечник гораздо привлекательнее оливкового масла.

– А по пользе?

– А по пользе я не вижу большой разницы. Оливковое масло содержит такую разновидность жирных кислот, которая называется «олеиновая кислота». Сейчас появился подсолнечник с повышенным содержанием этой кислоты. На упаковке можете смотреть – там должно быть написано «высокоолеиновое». Если так написано, значит, это масло очень близко по содержанию к оливковому при значительно более низкой цене.

– Народ массово двинулся на дачи, грядёт посадочная страда. И людям потребуется ваша продукция – средства защиты растений. Можно использовать то, что купили год-два назад? Или они выдыхаются и становятся бесполезными? У вас же, поди, цены растут.

– В этом году мы цену не увеличиваем. Более того, в прошлом году мы снизили цены на 18%.

– Почему?

– Потому что мы находимся в конкурентной среде. И слава богу, что в нашей стране есть десять компаний, которые производят средства защиты растений. И есть несколько европейских компаний, которые пока ещё от нас не сбежали. В 2022 году от нас ушли две американские компании, а от других пошли тревожные сигналы, что они тоже могут свернуть деятельность. В результате возник ажиотаж, и резко возросли цены. Но уже к середине лета 2022 года ситуация стабилизировалась, и никакого дефицита не случилось. А в 2023 году все компании, включая нашу, снизили цены. В этом году мы сохраняем уровень прошлогодних цен. А если учитывать инфляцию, то получается, что фактически цена опять снизилась. А насчёт срока годности нужно просто смотреть, что написано на упаковке. Добавлю, что в свободную продажу для населения не попадают препараты выше 3-го класса опасности. В большом сельском хозяйстве бывают препараты и 2-го класса опасности, но в магазине вы такое не купите. Всё, что можно купить, практические безопасно для человека. Но к врагам сада и огорода они беспощадны.

– У меня вечная проблема с плодовыми деревьями. Постоянно болеют.

– Вишня, слива, черешня поражаются двумя тяжёлыми болезнями. Это монилиоз и коккомикоз. От них есть препараты. Например, хорошо помогает наша Медея, МЭ.

– Я слышал, что если косточковые поражены этими болезнями, то их уже ничем не вылечить.

– Наш замечательный дачник и популяризатор Андрей Владимирович Туманов говорит, что всё это надо вырезать и сжигать. Но если в нашей климатической зоне два раза за сезон обработать деревья, это поможет без хирургических методов. На юге приходится это делать раз пять. Это болезнь листового аппарата. Поэтому в первый раз надо обработать, как только появятся почки, а во второй раз – когда появятся листья. А от плодожорки посоветую приобрести феромонные ловушки и зафиксировать момент её активного лёта. Феромоны, содержащие искусственный половой гормон самки, обманывают самца, ищущего объект для спаривания. Когда вы увидите в ловушке приклеившихся насекомых, обычно это самцы – тогда можете проводить обработку разрешённым препаратом. У нас это Карачар, КЭ. Я им сам пользуюсь. Он активно подавляет массу насекомых. Он, кстати, имеет активность и по клещам. Эти ловушки помогут вам не делать лишних обработок. Когда на растении появляются бутоны, насекомые сразу активно в них лезут. Поэтому первым делом надо опрыскать именно в этот момент. И ещё обязательно нужно сделать две обработки груш и яблонь препаратом против фитофторы. Например, таким как Индиго, КС. То же в момент распускания почек, появления листьев. Ну и для надёжности ещё разок в середине сезона. И всё будет отлично. Я сам так делаю.