В истории разбойного нападения на дом семьи Ахеджак в мае 2018 года точка так и не поставлена
В будущий понедельник, 5 июля, в Верховном Суде Республики Адыгеи будет рассмотрена апелляция Ивана Кононенко, которого суд первой инстанции признал виновным в резонансном преступлении — нападении на дом семьи Ахеджак в адыгейском ауле Псейтук в ночь на 9 мая 2018 года. Заметим, что мы сразу заинтересовались этим делом и занялись собственным журналистским расследованием. Именно результаты изучения всех обстоятельств дела дали нам поводы, чтобы усомниться в виновности хотя бы одного из подсудимых, а теперь уже осужденных. Речь о многодетном отце из станицы Медведовской Иване Кононенко.
Мы не претендуем на истину в последней инстанции, тем более по приговору суда первой инстанции Иван Кононенко был осужден на восемь лет лишения свободы. Приговор суда подлежит исполнению, пока не отменен, и с этим никто не спорит. Вместе с тем факты, полученные в ходе трехлетнего независимого расследования, не дают права «отпустить» ситуацию. Ведь если в ней есть хоть малейшие сомнения в виновности человека, значит, вновь требуется многократная и глубокая проверка, даже если приговор вынесен. Осуждение невиновного — что может быть страшнее? Поэтому в преддверии рассмотрения апелляционной жалобы мы считаем своим долгом напомнить о деле, которое всего три года назад занимало верхние строчки новостного рейтинга,— разбойном нападении на семью бывшего вице-губернатора Кубани Мурата Ахеджака, результатом которого стала смерть его матери.
Расследование этого преступления сразу взял под личный контроль глава республики. На раскрытие бросили все силы.
Так было
Уже через неделю, 15 мая 2018 года, СМИ распространили информацию, что двое подозреваемых задержаны. Один из них — Иван Кононенко, 34-летний житель станицы Медведовской Тимашевского района, отец троих сыновей.
Когда первый ажиотаж прошел, стали появляться сомнения: тех ли взяли? На эту тему в нашей газете был опубликован материал «Был или не был? Вот в чем вопрос» в номере от 7 июня 2018 года.
В статье приведены слова соседей Кононенко, его знакомых, родных, которые в один голос утверждают, что Иван не мог совершить данное преступление хотя бы потому, что в ночь на 9 мая находился дома.
Мы не делали выводов, а просто задавались вопросом, почему следствие не опрашивает людей, которые готовы подтвердить алиби Кононенко даже с помощью полиграфа (детектора лжи). Более того, эта процедура так и не была проделана.
Тогда, в 2018-м, мы обратились с запросом к прокурору Республики Адыгеи М. А. Большедворскому с просьбой обратить внимание на качество следствия.
Было получено два ответа. В первом, за подписью заместителя прокурора республики И. Я. Чича, доводилось до сведения, что наш запрос перенаправлен для рассмотрения в Главное следственное управление СК РФ по Северо-Кавказскому федеральному округу. Из этого ответа мы поняли, что дело о разбое в ауле Псейтук вышло на новый — федеральный — уровень рассмотрения, что вселяло оптимизм.
Второй ответ, за подписью старшего прокурора отдела по надзору за оперативно-разыскной деятельностью Управления Генеральной прокуратуры РФ в СКФО А. С. Мухина, подкрепил надежду на объективность расследования, так как в сообщении значилось, что письмо от «Аргументов недели» направлено в ГСУ СК РФ по СКФО для организации рассмотрения, и ответ заканчивался следующей фразой: «О результатах рассмотрения Вы будете проинформированы должностными лицами...» этого управления. Сбылось ли?
Ответ был получен 17 июля 2018 года, однако из него следует только одно: всё является тайной следствия. На этом — финал! Никто никаких сведений больше не предоставил. Более того, на наши публикации об этом деле никто не реагировал. Согласитесь, довольно странно, особенно если учитывать масштаб личности Мурата Ахеджака.
Потом мы не раз публиковали материалы о преступлении, включая фотографии писем Ивана Кононенко, в которых он сообщал о пытках и требованиях признать вину в убийстве престарелой женщины. Характерен тот факт, что в итоге прокурор снял с Ивана Кононенко обвинение в убийстве, оставив лишь разбой и предварительный сговор. О причинах такой лояльности можно рассуждать долго, но нельзя обойти тот факт, что с самого начала Кононенко и его адвокаты надеялись на суд присяжных. Снятие обвинения в убийстве автоматически лишало их права на рассмотрение дела судом присяжных, что и произошло.
Осужден, но не признался
Говоря о том, что обвинение Ивана Кононенко изначально выглядело довольно неоднозначным, в далеком 2018 году мы опирались на утверждения адвокатов. Стоит ли им верить? Мы задавались этим вопросом и неоднократно его проверяли. В истории нашего расследования есть материалы, которыми мы можем подтвердить свою непредвзятость. Так, мы инкогнито устанавливали местоположение Ивана Кононенко: например, звонили в СИЗО Нальчика, где подследственный никак не мог участвовать в следственных действиях, и убедились, что он находится там, хотя адвокаты вообще ничего об этом не знали (запись этого разговора имеется в распоряжении редакции). Иван за время расследования объездил, похоже, весь Кавказ, хотя, по утверждениям следователей, совершил преступление в Адыгее. Нам приходили письма, в которых он утверждал, что подвергается пыткам. Даже было письмо, в котором он собственноручно отказывался от услуг адвокатов. А потом, в следующем послании, писал, что его заставили сделать это заявление... Много чего было. И у читателя может возникнуть вопрос: а не придираетесь ли вы, стремясь на хайпе отработать горячую тему? Вопрос законный. Но стоит учесть несколько факторов. Во-первых, мы, осознавая ответственность, всегда проводили свои действия по максимуму и в соответствии с законом. Во-вторых, мы не менее кого бы то ни было заинтересованы в том, чтобы реальные преступники были наказаны. И в-третьих, мы рассматриваем только факты.
Документально и официально
В распоряжение редакции попал текст прений адвоката Ивана Кононенко. Конечно, мы не в праве утомлять читателей чтением многостраничного юридического документа. Но некоторые его части просто не можем не привести, так как они полностью совпадают с вопросами (просим заметить: совершенно не имеющими юридического обоснования и не являющимися фразами, оказывающими давление на суд), на которые журналисты издания так и не нашли ответов.
Их несколько. Приведем дословно из текста прений адвоката Ивана Кононенко на том заседании суда, на котором последнего признали виновным и дали ему восемь лет «строгача»:
«Государственный обвинитель утверждает, что был (Кононенко на месте преступления. — Прим. ред.). В качестве доказательств этому представлены:
● протокол осмотра места происшествия от 10.05.2018, согласно которому в доме на месте нападения на пианино обнаружены следы пальцев рук (пункт 1. — Здесь и далее прим. ред.);
● два заключения судебных экспертов о том, что эти следы оставлены Кононенко И. С. (пункт 2);
● показания потерпевшего Ахеджака К. И. о том, что именно Кононенко И. С. находился в его комнате в момент нападения, он его запомнил и в дальнейшем опознал (пункт 3);
● заключение судебного эксперта, согласно которому на кроссовках Кононенко И. С. обнаружены следы почвы, общие по родовой принадлежности с почвой из домовладения потерпевшего (пункт 4)».
Вот вопросы. А теперь ответы.
1. «По результатам исследования в судебном заседании оригинала этого протокола установлено, что он состоит из 26 листов. Очевидно, что листы протокола с 16 по 23 отличаются от остальных по цвету чернил рукописного текста, по цвету напечатанных на принтере элементов, по механическим повреждениям в виде следов от дырокола и степлера. Кроме этого, специалистом, а затем и экспертом установлено, что подписи от имени понятого О. на этих листах выполнены другим лицом относительно подписей на остальных листах протокола, а подписи эксперта Д., который якобы изымал следы пальцев рук, и вовсе отсутствуют...
...Согласно протоколу осмотра места происшествия от 10.05.2018, обнаруженные на пианино следы пальцев рук были изъяты и упакованы в конверт №... который был опечатан и подписан участниками осмотра. До поступления конверта №... к эксперту 16.05.2018 его целостность была нарушена, он был вскрыт и из него изымалось содержимое. При этом никакого процессуального оформления вскрытия конверта не было, понятые при этом не участвовали, фотофиксация при этом не велась. Таким образом, до производства экспертизы не была обеспечена сохранность и неизменность объектов исследования. При таких обстоятельствах никто и ничто не сможет сейчас гарантировать, что на этом этапе не было подмены объектов исследования... С учетом того, что Кононенко И. С. был фактически задержан 15.05.2018, должностные лица правоохранительных органов имели возможность получить следы его пальцев рук и подменить их в конверте №... перед предоставлением эксперту 16.05.2018».
2. «Из протокола осмотра места происшествия от 10.05.2018 и показаний участников осмотра следует, что с пианино было изъято две группы следов: это два пылевых следа с планки пианино и три непылевых следа с нижней передней панели, лежащей на полу».
3. «Один след оказался непригоден для дактилоскопической идентификации, а два следа эксперт определил как принадлежащие Кононенко И. С. Вместе с тем по непригодному следу была проведена судебная генетическая экспертиза, и согласно заключению эксперта... этот след оставлен не Кононенко И. С.».
4. «Защита так и не смогла получить внятного объяснения ни от следствия, ни от допрошенных в суде лиц».
Информация для размышления
Иван Кононенко 9 мая 2018 год со своими детьми шел по улице в составе «Бессмертного полка». Его телефоны, как показал биллинг, находились в станице Медведовской. Ни один документ из представленных в суде не доказал даже сам факт знакомства Кононенко с П., как его называют — подельником, в виновности которого тоже немало сомнений. Более того, в суде было установлено, что действовали две группы преступников: одна, по мнению обвинения,— это Кононенко и П., которые мучили людей в одной комнате, а вторая — так и не выясненные граждане, число которых широкой общественности тоже неизвестно. Вот очень хочется увидеть людей из второй группы. Не как журналисту — как гражданину России, имеющему право на защиту государства. Может, эти нелюди со мной рядом ходят, а я и не знаю. Я требую ответов. А вот такие
исходные, при которых человек может сесть на восемь лет в тюрьму, меня, извините, не устраивают. Я за него боролся и буду бороться. Я не прав? Докажите! Буду первым, кто вам принесет свои извинения.
От редакции: мы обязательно будем присутствовать на заседании суда по апелляционной жалобе Ивана Кононенко.