На носу 19 августа – 20-летие попытки реанимировать СССР с помощью Госкомитета по чрезвычайному положению – ГКЧП. Телеканалы и пресса достают из потаенных шкафов «скелеты» участников тех событий. Не грех и нам в «АН» тряхнуть стариной, но постараться быть не похожими на героев известного анекдота. В нем двое старичков-ветеранов качаются в креслах-качалках и беседуют. «В молодости я был членом суда!» – скрипит один. Второй переспрашивает и задумчиво отвечает: «Членом суда, членом туда… ах, молодость!»
Понятно, этот анекдот – «для разогрева». Тема-то избитая, и секретов в той давней истории практически не осталось. Особенно для народных депутатов того самого Съезда нардепов РСФСР, засевших в Белом доме 19–22 августа 1991 года. Они слонялись по ночным коридорам огромного здания, сваливали в кучи стулья, столы и тумбочки на случай штурма. И думали – будет штурм или нет? А также – посмеют ли «альфовцы», натренированные рубить в капусту разных там террористов, поднять руку на святое – народного депутата, да еще и всенародно избранного (тогда были только такие)?
Ответы на эти вопросы известны. Но оказалось, что в «АН» есть-таки свой скелетище в давно забытом шкафу. Это толстая тетрадь, исписанная от руки. Ее автор – не назовем из скромности его имя – помните анекдот? – записывал в стенах кабинета Юрия Андропова на Лубянке в Москве опросы известных персонажей, имевших прямое отношение к ГКЧП. Перед расшифровкой тех записей уместно сделать короткое напоминание.
«28 августа 1991 г. указом Президента СССР образована Государственная комиссия по расследованию деятельности органов КГБ.
В состав комиссии вошли народные депутаты СССР и РСФСР, а также представители комитетов госбезопасности Союза ССР и Российской Федерации.
Согласно указу, основной целью комиссии является выяснение роли органов безопасности как в центре, так и на местах в антиконституционном перевороте 19–21 августа 1991 года.
Не менее важной, возможно главной, задачей комиссии является подготовка предложений по реорганизации структуры КГБ СССР. Уже сейчас ясно, например, что наличие в ней очень крупных, хорошо вооруженных военных формирований и частей представляет собой потенциальную угрозу конституционному строю».
Напомним, что впоследствии Б. Ельцин разгромил Комитет. Вопросами реорганизации КГБ занималась комиссия В. Рубанова, погранвойсками КГБ – комиссия В. Олейника. Руководил всей работой народный депутат Сергей Степашин.
Лебедь Александр Иванович, генерал-майор:
17 августа я был вызван из отпуска. Грачев предложил возглавить опергруппу.
19 августа. 6.00 – команда о выдвижении дивизии на три аэродрома. Около 5 утра – команда всем передислоцироваться в Тушино.
Я возглавил передовой командный пункт, в 8.30 – связь с Грачевым (он находился во взвинченном состоянии). Грачев рассказал о разговоре с Ельциным. Тот говорит – все ерунда. Грачев дал приказ взять батальон Рязанского полка ВДВ и поставить его на охрану БД.
В 13.50 я прибыл в БД. До подъезда не дошел – на меня навалилась толпа. Я ничего не знал, что происходит в Москве. Грачев сказал войти в контакт с начальником охраны. Я пошел неправильно и встретился с милиционером Бойко. Полковник растерялся, так как я сказал ему, что будем обеспечивать взаимодействие. Поговорил еще раз с Грачом – тот подтвердил приказ найти свой батальон и взять БД под охрану.
16.30 – я прибыл к СЭВу, где был мой батальон. Вокруг бушевала толпа около 2 тыс. человек. Военные ничего не понимали, никто не знал задачи. Толпа притихла. «Что будем делать, генерал?» Я обратился к людям – мы русские солдаты на русской земле. Стрельбы не будет. Боеприпасов не было. Я дал слово русского офицера. Попросил людей перестать третировать солдат и офицеров. От вопросов к себе отказался, т.к. ничего не знал. Агрессивность толпы стала спадать. В 17.00 прибыла делегация из пяти человек (с Коржаковым). Пошли в Верховный Совет.
Час беседовали со Скоковым Ю.В. (первый заместитель Председателя Совета министров РСФСР), затем 15 минут говорил с Б. Ельциным. Я просил: 1. Обеспечить доступ батальона к стенам БД. 2. Чтобы исключить провокацию, просил разместить машины у стен. 3. Предоставить любое помещение, чтобы дать возможность людям отдохнуть. Б.Н. согласился.
Я попросил собрать авторитетных людей, чтобы они пошли объясниться с людьми. Батальон начал выдвигаться к БД. Но судорожно: трубы на дороге одна часть толпы двигала в одну сторону, другая – в другую. Скорость – метр в пять минут. У меня было два охранника от Коржакова.
Был эпизод с полковником Цалко. Он увидел меня в толпе и бросился приветствовать. Охранник его отшвырнул. Цалко заорал – провокация – толпа сжала машины. Было долгое разбирательство. Примерно 2,5 часа прошло. Руцкой сказал: оставить машины как стоят. Я заявил, что буду выполнять приказ Ельцина. Руцкой раза четыре сказал: «Я вице-президент». Примерно около пяти утра мы прибыли в Тушино. Это Грачев приказал мне уйти от БД, где будет митинг. Увешанные флагами, цветами и бубликами, мы убыли от БД.
На Ленинградском шоссе пришел офицер связи от Грачева с приказом прибыть к Ачалову. Я сомневался, но поехал.
У Язова в кабинете. Вид у него потерянный.
Язов: Мне доложили, что ты застрелился.
– Не вижу оснований.
– Иди к Ачалову.
У Ачалова сидели человек 30. Человек 10–12 в гражданке. Генералы Варенников, Громов, Грачев. Огромное число окурков и пустых бутылок.
Грачев: Он доложит.
Я от фонаря доложил, что внутри здания вооруженные 700 человек. Баррикады в несколько поясов…
Варенников: Мы должны идти вперед, а вы внушаете пессимизм.
Грачев: Ты должен остаться здесь и все разузнать.
Ачалов оставил меня, Карпухина и Головнева – приказал сделать рекогносцировку БД для возможного блокирования здания. Слово «штурм» не употреблять. Сказал поехать к Громову и разработать план. В машине Карпухина я заявил: «Я уже все знаю. Я там был». Но Карпухин не среагировал. Нам было ясно, что мы валяем друг перед другом дурака. Мне стало ясно, что и командующему ВВ МВД Б. Громову это и даром не надо. Ясно было, что и ВВ ничего не собирались делать.
Позднее у Грачева. Мы подумали, что в качестве дураков разыгрываем фарс, а кто-то серьезный что-то делает. Решили, что мне нужно поехать в БД и предупредить о времени «Ч» – три часа ночи. Решил сказать о двух часах ночи (чтобы не хлопали ушами).
Я снял с себя тельник, погоны и эмблемы и поехал в БД. На подступах поймал людей и отправил их к БД с этой информацией. Затем отбыл в Медвежьи озера. Принять два полка. Авиаторы все перепутали. Ночью я вновь оказался у Грачева. Он сказал, что Язов отдыхает и Варенников отдыхает. Так что я увел батальон по приказу Грачева – все войска ВДВ уходили из города. Поставил в известность Скокова. Тот не возражал.
А 20-го в 19.30 в войска ВДВ пришла телеграмма выполнять только приказы командующего. 21-го я убыл продолжать отпуск.
Виктор Федорович Карпухин. Генерал-майор. Руководитель группы «Альфа»:
– Приказы давались в устной форме. Для выполнения задач нужны минуты. 18 августа получил приказ привести группу в состояние боеготовности – думал в связи с захватом заложников в Доме правительства. Распоряжение дал начальник 7-го Управления КГБ СССР (наружное наблюдение).
Речь шла и об обеспечении встречи Б. Ельцина в аэропорту с одним из членов ГКЧП – в отведенной комнате. Задачу ставил замминистра обороны Ачалов. Личному составу я ничего не объявлял.
19-го утром в 4.30 мы были на подступах в Архангельское. Задача – обеспечить переговоры Б.Н. с представителями Союза. Грачев в 8.00 сказал, что Ельцин просил его помочь в охране.
За 25 лет я не привык, что меня выставляют за дурака. Я думал, что все идет под эгидой Горбачева. В 11.00 я был на совещании, видел танки по Москве. С Грушко (первый зампредседателя КГБ СССР) мы пошли в 15.00 к Крючкову (председатель КГБ СССР).
20 августа. В 11.00 пошли к Агееву (первый зампредседателя КГБ СССР). Там уже был начальник спецподразделения «Омега». Я был измотан непониманием. Задача от Агеева – взять штурмом Белый дом. Отфильтровать, установить личности.
Спросили, какие есть возможности? У московского управления есть люди, подготовленные для спецмероприятий.
Поехали в Минобороны. Вел Ачалов (замминистра обороны СССР). Были генералы от ВДВ Грачев и Лебедь. Это было в 14.15. Шло совещание 1,5 часа. Не мог поднять чашку. Весь сгусток падал на комитет. Обращаться мне было некуда.
На совещании обсуждалось время «Ч». Лебедь сказал, что был в БД и сказал, что будет море крови. Его посадили за стол, сказали: не ври. Лебедя вызвали к Язову (министр обороны СССР). Пришел маршал Ахромеев (советник Горбачева), ничего не сказал.
Ачалов спросил меня – сколько времени нужно для взятия БД?
Я: 20–30 минут.
Язов (министр обороны): У нас есть вертолеты, танки.
Я поехал с Лебедевым (зампредседателя КГБ СССР) вокруг Белого дома. Позднее у меня собрались Корсак, Ионов, Босов. Я рассказал им, какую задачу нам поставили. Мы позвонили Прилукову (начальник УКГБ по Москве и области) и сказали, что в случае штурма нас проклянут и через 100 лет.
Я потребовал у Агеева встречи со всеми в 19.30. Сказал, что все это авантюра. Тот поговорил с Крючковым. То есть хорошо, что все мы не раскрывались перед военными. Меня отстранили. Приказ: перевести в управление кадров.
Калгин Евгений Иванович (начальник 12-го отдела КГБ):
15 августа вызвали из отпуска на работу. Крючков сказал, что накануне подписания Союзного договора готовится крупная провокация.
Отдел 12 – это контроль телефонных разговоров, слуховой контроль помещений плюс контроль факс-линий связи.
15 августа мы занимались штатной работой, 19-го – в отделе объявлена боевая готовность. Но большой некомплект людей. Их учат машинописи и стенографии. Год проверяем. Контролер по голосу может узнать объект разработки. Всего 164 точки отслеживания по иностранцам, шпионажу, терроризму, оргпреступности. За сутки от 8 до 11 часов записи с одного объекта. Для одного часа записи требуется 7 часов работы контролеров.
У нас женский коллектив. Зарплата около 300 рублей. Через 15 лет люди на этой работе глохнут.
Поручения Крючка в связи с провокациями – контролировать телефон правительственной связи. Но я работал на основе инструкции и не имею права контролировать членов правительства, депутатов, генерального прокурора. Но Крючков сказал слушать Лукьянова, Янаева, Хасбулатова, Силаева, Бурбулиса, позднее – Ельцина.
Попов, Лужков, Скоков – по ним задача не ставилась. Эта же задача ставилась и управлению проверки связи. Подключение идет по конкретному телефонному аппарату.
Документы не сохранились. Крючков поставил задачу только отслеживать перемещение этих людей и не регистрировать ничего. Прослушку Лукьянова и Янаева передавали Крючку и Агееву в устной форме.
Крючков дал распоряжение на прослушивание разговора Ельцина с президентом Франции Миттераном.
Жижин Владимир Иванович (зам. нач. 1-го Главного управления ПГУ (советская внешняя разведка, североамериканские страны):
В конце декабря 1990 г. по распоряжению Горбачева началась наработка первоочередных мер в связи с возможным введением ЧП. Подготовлены меры по экономике, политике.
7–8 августа 1991 г. Крючков попросил вступить в контакт с генералом Грачевым из МО и продумать, как может быть воспринят в стране режим ЧП.
9 августа. Через двое суток мы сообщили, что введение ЧП не будет воспринято. Оно может встретить массовое неповиновение с катастрофическими последствиями.
14 августа. Крючков сообщил, что ситуация резко меняется. Горбачев в депрессии, ему нездоровится. Им принято решение об уходе в отставку в ближайшее время. Но материал о внеочередных мерах вошел в Постановление ГКЧП №1. А еще 14 августа мы знали, что вопрос о введении ЧП принципиально решен.
Лебедев Валерий Федорович (куратор 7-го Управления и Управления «3»):
18-го я был вызван к Крючкову, где была озвучена возможность введения ЧП. Он поручил сформировать группы и отправить их в Прибалтику для отслеживания ситуации.
Кроме этого передал мне список из 75 фамилий. С ними в Москве должны быть проведены беседы, чтобы эти люди не осложняли своими действиями введение ЧП. Карандашом подчеркнуто 17 фамилий – за ними вводилось наружное наблюдение. При необходимости – административное задержание. То есть сценарий был продуман. Было выделено место для их содержания.
Вечером 18 августа отправили людей для наружного наблюдения. И просмотрели Закон. Решили, что будем только помогать найти этих лиц и отдавать коменданту.
Первое поручение было в отношении Уражцева. В этом была заинтересованность руководства Вооруженных сил. Затем поступила команда в отношении Гдляна, Проселкова, Камчатова.
20 августа. Когда стали прорисовываться контуры, я сказал Крючкову, что эти задержания ничего не меняют…
Еще 9 августа была отслежена встреча члена Политбюро
А. Яковлева и генерала КГБ О. Калугина.
Относительно радио «Эхо Москвы».
20-го вечером Крючков позвонил и говорит: А что, «Эхо» опять врет?
Грачев Павел Сергеевич, бывший командир ВДВ:
4–5 августа был у Язова. Тот объявил, что со мной хочет говорить Крючков. Поехал. У него сидел Грушко. Начал хвалить ВДВ, обо мне много слышал. Начал говорить – положение в стране серьезное: голод, беспорядки, коррупция. Может быть, в стране будут применяться меры чрезвычайного характера. Поговорите с Грушко. У него были Егоров и Жижин. Минут 15 беседовали. Предложили ознакомиться с документами. Я позвонил Язову – тот говорит: думай сам.
Поехали на дачу по Ленинградскому шоссе с Егоровым и Жижиным. Ходили по саду. Куча бумаг. О том, как вводить войска. Основное – обращения к народу и в ООН, заявление правительства.
На следующий день Язов опять говорит: поезжай и скажи о войсках. Шла игра слов – как лучше обработать «Обращение».
Мы помылись в бане, и я уехал в отпуск.
16 августа. Приехал из отпуска. Позвонил Ачалов – надо встретиться там же, на даче. Были Грушко, Егоров и Жижин. Накрыт стол. Грушко сказал: в Азербайджане и Армении заложники. В правительстве говорят о необходимости жестких мер. Меня насторожило: почему эти разговоры происходят на даче?
17 августа. Звонит Ачалов: Клей карты по каждому варианту.
18 августа, 11–12 часов. Вызывает Язов. Присутствуют 15 его замов. Он объявил, что кабинет министров принял решение. Обстановка не терпит, надо применять чрезвычайные меры. Горбачев в отпуске – к нему полетит делегация решать этот вопрос. Может быть, это будет завтра. Осталось получить от него добро.
19 августа. Утром меня разбудили. Объявлено ЧП.
Тульской дивизии приказано быть в московском Тушине. Но ни одного распоряжения в письменном виде от Язова не поступало.
6.30. Связь с Ельциным. Он позвонил и спросил, что происходит. Сказал, что все это провокация и незаконно. Попросил оказать помощь. Пообещал, что все будет нормально. После этого я перенацелил Лебедя – взять под охрану БД и Моссовет.
Через 30 минут позвонил Язов:
– Почему у тебя Лебедь в БД? Кто разрешил? С кем ты говорил?
– С Ельциным.
– О чем?
– О том, что все незаконно.
– Зря…
20 августа. Утро. Позвонил Язов и приказал немедленно убирать батальон десантников от Белого дома. Я позвонил Юрию Скокову и сказал об этом.
В 14–15 часов вызывает Язов.
– Что-то ты мне не нравишься… Где Лебедь? Пригласи, а сам иди на совещание к Ачалову и Варенникову. Его смысл – Россия не хочет подчиниться ГКЧП, поэтому надо блокировать БД.
Вошел Лебедь, сказал, что вокруг Белого дома толпа и стрелять бесполезно.
Варенников: Не ври!
Агеев: После оцепления Белого дома в нем все сдадутся. Нужно войти в него: МВД идет клином, а в «клетку» войдет «Группа А», десантники помогают с тыла.
В 21 час связь с БД вырубили. В 22.00 я туда все же дозвонился. В 24 часа Юрий Скоков приехал к нам в место дислокации – Матросскую Тишину. В 24 часа я должен был начать движение. Но не стал.
В 1 час звоню Язову. Говорят, что он спит до трех часов утра. Ачалова, Варенникова тоже нет.
Я повторил – не двигаться.
В час позвонил Ачалов:
– Чего стоишь?
– Не пойду – кругом народ.
– Я сам поеду.
В полчетвертого новый звонок от Ачалова:
– Язов собирает всех в Кремле.
Задачу ставил Агеев, ему вторил Варенников:
– По рации посылается сигнал «Гром». Если руководство России не признает ГКЧП, начинает действовать группа «Альфа». Отработать этот вариант.
Одновременно руководство не дает команды применять оружие.
17 сентября комиссия по изучению роли КГБ при подготовке к путчу была ликвидирована. Стали говорить о слиянии КГБ и МВД. Но во время ее работы стали известны шокирующие подробности состояния дел в некогда грозной спецслужбе. Началось бегство из НИИ. Более 400 крупнейших специалистов уже ушли. Если это не остановить, можно загубить и разведку, и науку, где мы по разработкам далеко впереди всех.
Мало того, началось бегство агентуры за рубежом. В самом КГБ меняют людей почем зря. Невооруженным глазом виден протекционизм новой метлы Бакатина.
Дошло до того, что резидентура Голландии, Дании и США в СССР стали в открытую осуществлять вербовку ведущих специалистов разведки и контрразведки. Даже ведущего специалиста по американским делам.
По признанию заместителя председателя КГБ СССР генерал-лейтенанта В. Прилукова, еще в 1989 году 20% личного состава разведки и контрразведки перешли на Запад в течение нескольких дней. Работа им нашлась.
P.S. К сожалению, текст написанный от руки, может содержать в себе ошибки в написании каких-то фамилий и званий. Да и в фактуре. Мы заранее приносим свои извинения. Но работа комиссии и последующее затем расследование уголовного дела по факту попытки государственного переворота заставили первого российского президента – Б. Ельцина – заняться серьезным «перетряхиванием» самих устоев КГБ. Сделал это он, как следовало из опроса свидетелей, после отказа самому возглавить ГКЧП.
Из-за его патологического страха перед этой структурой ее громили, меняли названия, сдавали агентуру. Высшие офицеры и генералы вынуждены были уходить в бизнес, в то время чисто бандитский. Но они отомстили за то унижение. Кто-то умудрился даже стать олигархом, обзавестись огромной недвижимостью на Западе. Другие, уже при нынешней власти были прикомандированы к крупнейшим государственным и частным компаниям и тоже попали в плен золотого тельца. Океанские яхты и частные самолеты заменили им и «плащ и кинжал». Так они вернули себе некогда могущественную власть в государстве. А их представитель стал в 2000 году президентом страны.
Пошло ли все это на пользу – станет ясно лет через тридцать. К очередному юбилею или новому путчу.
В России это не такая уж редкость.