7 – 9 апреля в Москве пройдёт Федеральный сельсовет. Приедут фермеры и банкиры, чиновники и тракторостроители. Одним словом, все, кто имеет отношение к производству сельхозпродукции – зерну, мясу, молоку, овощам и фруктам. А также ко всему тому, что из перечисленного производится при переработке. Пламенным мотором этого вселенского мероприятия будет давний друг редакции «Аргументов недели» фермер из Свердловской области Василий МЕЛЬНИЧЕНКО. Накануне сельсовета он встретился в редакции с главредом Андреем Углановым.
Когда появляется молоко
– Василий Александрович, в нашей редакции вы не новичок, хотя в последнее время вас слышно меньше. А если вспомнить, то 6 лет назад на экономическом форуме в Москве вы жгли глаголом сердца московских чиновников. Вот что запомнилось из вашей речи: «Мы должны поговорить с Путиным по-мужицки!» А чего стоят афоризмы Мельниченко: «Россия производит впечатление великой страны, а больше ничего не производит»; «У нас правительство – как дети малые: всё понимают, всё чувствуют, а какать не просятся»; «В России уровень бреда превысил уровень жизни». Жуть, одним словом! Но ваши выступления становились тише и тише. У нас с вами был после этого разговор на полосе, но он мне показался совсем «беззубым». Может, всё улучшилось и вы остались не у дел? Успехи-то огромные – уйму зерна вывозим за рубеж, по мясу свинины рост.
– И сразу молоко появилось.
– Может быть, как-то подействовали ваши воззвания к Господу Богу и что-то на селе стало меняться?
– Вы знаете, единственный плюс за эти шесть лет, что в нашу команду записался Путин. Теперь мы с ним там вдвоём.
– А что это за команда такая?
– Которая спасает российское село.
– А Путин-то знает про это?
– Конечно. Он же 6 мая 2014 года написал поручения по развитию сёл и деревень. Эти поручения – как музыка.
– Это те самые майские указы?
– Нет-нет. Специально было проведено апрельское совещание по селу, когда начали планировать импортозамещение. На самом деле поручения были правильные. Там написано, что крайне необходимо развивать кооперацию и поиск активнейших людей на селе и в городах.
– Это всё понятно. У президента поручения не могут быть плохими по определению – и по развитию авиации в том числе. Одно из них – закупить для ФСБ самолёты Ту-334. Но всё равно его подручные «хлопцы» безнаказанно гнобят иные его поручения, продолжают сидеть на совещаниях. А в результате-то что?
– Ничего.
Стесняющийся министр
– Значит, вы остались с ним вдвоём. А министр сельского хозяйства Ткачёв в вашей команде или нет?
– Даже если ещё нет, то после съезда будет в команде.
– Как это? Его Путин не берёт или он сам не хочет, стесняется такой компании?
– Не думаю, что стесняется. Министр у нас тоже имеет 600 тысяч гектаров земли…
– Не он – его родственники.
– Родственники – это семья.
– Ну хорошо. Вот Трамп стал президентом США, и у него чёртова туча гостиниц. Нормально же.
– На самом деле – ненормально. Одно дело – гостиница, другое – 600 тысяч гектаров лучшей пахотной земли. Такого даже в США не может быть никогда.
– Да у нас в России столько земли, что дать каждому человеку по 600 тысяч, ещё и останется.
– Нет. Знаете, если 100 семей возьмут себе по миллиону гектаров земли, это будет означать полный контроль над едой. Больше земли у нас нет. У нас в России приличной земли – не более 100 миллионов гектаров.
– А какой должен быть семейный контроль над землёй?
– Мы вообще считаем, что по владению землёй должно быть строгое ограничение. Иначе тракторные марши всё больше будут входить в моду.
– А что плохого в том, что агрохолдинги владеют крупными наделами земли? Это же замкнутый цикл – посадили, вырастили, убрали, переработали, продали.
– Мы не говорим, что это плохо. Мы говорим, что это нехорошо. Когда имеем только крупные агрохолдинги, крестьянство совершенно не развивается. Мы не знаем, откуда в России переняли этот опыт. Даже мировая практика, кроме южноамериканских стран, ничего подобного не имеет.
– А в США?
– А у них нет агрохолдингов в нашем извращённом понимании. У них есть крупные мясные фабрики, но они к сельскому хозяйству никакого отношения не имеют.
– А владение землёй?
– А владения землёй тоже нет.
– Кто-нибудь в Америке владеет 600 тысячами гектаров?
– Там такого быть не может, как не может быть в Канаде, в Дании, как не может быть нигде. Там очень бережно относятся к земле.
– А если у меня 600 тысяч га, я тоже могу к ним бережно относиться. Я же не буду пожары устраивать и испытывать атомную бомбу.
– А куда остальным тогда людям деваться? Куда идти?
– Ну в Америке 3% населения кормит всю страну и ещё много остаётся.
– И что? А кто у нас запрещает?
– Подождите. А зачем чтобы у всех земля была? Другие пусть в армии служат, на химических заводах работают.
– Негде работать, у нас страшная тотальная безработица не только в сёлах и деревнях.
Как «победили» безработицу
– А как же Медведев только что говорил на форуме, что мы победили безработицу? Он что, этого не знает?
– Да, наш премьер не знает о том, что существует безработица, что нет рабочих мест. Я вам могу другие примеры привести, бог с ними, с этими 600 тысячами гектаров. Даже те, кто имеет 10 тысяч гектаров. Вот есть в Свердловской области село Якшино, недалеко от нас, 530 жителей… Хотя в любой области такие примеры есть. В нём школу и детский сад закрыли, дом культуры бульдозером снесли.
– А его-то зачем?
– Ну просто снесли, чтобы не было. Сказали, что ветхий. Хотя нормальный дом культуры был. Фотографии красивые, плясали там и песни пели. Снесли. Теперь ни одного рабочего места нет. Обо всём этом я рассказал Медведеву, а потом ещё и показал. Он прислал людей, которые посмотрели и убедились, что всё именно так. А толку никакого. Фермы нет, ничего нет. Далее еду к министру сельского хозяйства. Говорю: «Вы что делаете? Вы планируете строить, а школу закрыли, детский сад закрыли». – «Ну так это же Министерство образования, у них оптимизация, а нам надо семейную ферму там строить». – «Какая ферма без школы и без детского сада?» – «Вы прекрасно знаете, что по нынешней программе, и об этом пишут в газетах, 6833 школы в стране будут закрыты».
– Вы знаете, как приезжают гастарбайтеры-таджики в Россию? Их же дети нигде чаще всего не учатся. Они вместе с родителями ходят с метлой, они вместе с ними охраняют подъезд. Эта девочка сидит, улыбается. Вот вам и разгадка. Ребёнок на ферме будет учиться не грамоте, а как оплодотворять корову. Скорее всего, это содержится в секретных протоколах заседаний правительства. Помните, были такие секретные протоколы «Молотова – Риббентропа»?
– Да. Будут учиться доить и пасти. Возможно, это тоже какой-то выход.
– Есть же такой бывший миллиардер, ныне фермер Герман Стерлигов. Он же своих детей сам учил, в школу не отдавал.
– Ну Стерлигов хочет, чтобы хлеб был по 300–500 рублей за булку, а молоко – по 300 рублей за литр. Я тоже, как сельхозник, не против таких цен. Только кто же у меня будет это покупать, если у людей зарплаты низкие, а потребительский рынок не может брать по такой цене? Тем более что совершенно не нужно такой цены. Мы можем произвести достаточно качественную и дешёвую продукцию, но перекос в другом.
Мы говорим правительству: «Дайте нам доступ к ресурсам. Это наше единственное преимущество перед всеми остальными странами. По справедливости должно быть. У нас себестоимость киловатта электроэнергии 8–12 копеек, а мне-то дают по 6 рублей! То есть энергетика имеет 1000% рентабельности. То же самое с банками. Все банки с прибылью, кроме нас, крестьян. Мы деньги храним только в воспоминаниях. У нас их нет! Поэтому мы и говорим: «Мы так не можем жить. Мы не согласны». Из Москвы чиновник-толстосум может уехать хоть куда, а из Галкино ехать некуда. Нам там жить надо. Поэтому мы против того, чтобы всякие там «доминанты, продимпексы» и т.п. приходили и работали на нашей земле. При этом на импортной технике. На российские деньги развивают промышленность других стран.
Нам говорят: «Ну зато землю вспашут». А нам-то, крестьянам, что с того, что вспашут? Нам ничего с этого нет и не может быть. Ну и что, что они робота поставят? Это же означает единственное: 3 робота поставили и 300 человек убрали. Они больше не нужны. Тогда и думаешь – неужели это правда, что нынешней власти надо, чтобы в России жили 30–35 миллионов человек для обслуживания нефтеприисков и газовой трубы в Китай, Турцию и Германию. А остальные? Мы получаемся лишними. Очень не хочется, чтобы так и случилось.
Кому мешают деятельные люди
– Расскажите про своё движение «Федеральный сельсовет». От него толк-то хоть какой-то есть? Хотя это страшно спрашивать такого человека, как вы: «Какой от вас толк?» Это говорит о том, что деятельные люди, которые переживают за страну и народ, начальству мешают. Слава богу, что у вас энергия термоядерная.
– Посмотрите, негодуют трактористы. Собирают марши, их не устраивает такая жизнь, когда их со всей силой давят. Бьются казаки и жители Воронежской области. У них отбирают землю, отбирают имущество, отбирают фактически жизнь. Голодовку объявляют крестьяне Башкирии: отобрали землю. Везде одно и то же. Мы и призвали «Федеральный сельсовет» – давайте не поодиночке, а соберёмся один раз вместе. Тогда с нами точно будут говорить и правительство, и Дума, и все остальные.
Да, нам объявили, что идёт поиск национальной идеи. А разве не идея, чтобы мы нормально укоренились и жили на этом великолепном русском пространстве? Тут публикуется интервью Медведева: он говорит, что они подождут, цена на нефть поднимется, да ещё и зерна продадим… Мы якобы уже на первом месте по продаже зерна на экспорт. Какое первое место, вы что, откуда? Откуда, если Штаты могут завтра выбросить на рынок 100 миллионов тонн?! Они производят 430 миллионов тонн зерна в год. Китай – 600 миллионов тонн. Мы-то где со своими 100 миллионами тонн? Друзья, какое первое место, какое второе место? Потом мы же с вами прекрасно понимаем, что уже несколько лет не произвели ни одной тонны зерна 1-го класса.
– Произвели, произвели. Шугуров – герой наших постоянных публикаций из Пензенской области. Я у него лично мешок муки купил и пеку сам вкуснейший хлеб! В Италии такого нет.
– Это правда. Это то зерно, которое и называется «улучшителем». Может, Шугуров и затаил свои 2–3 тонны 1-го класса, чтобы не сильно показывать. А мы ведь произвели всего где-то 17–18 миллионов тонн зерна 3-го класса. Оно годится для выпечки хлеба с трудом. А когда мы хвастаемся, что продали зерно за рубеж, вы что думаете, что самый низший – 5-й класс у нас купили? Нет, конечно. Купили 3‑й. Это мы кушаем 4-й и 5-й. Но зато добавляем туда французские улучшители-разрыхлители.
Наша реальность такова. Приходит к крестьянину, который держит 180 дойных коров,Сбербанк и говорит: «Так ты запоздал, уже платить за кредит не можешь». После него энергетики приходят, отрезают от электричества: «Будешь доить сам, вручную». А у маленького хозяйства нет той прибыли, которая должна быть. Молокозавод-то один на пол-области. Он берет молоко бывшего колхоза «Россия», ныне – СПК, который производит в день почти 40 тонн. Это огромный комплекс.
– Молока?
– А крестьянское хозяйство – 1–1,5 тонны. Это 3-й сорт, и если его возьмут, то только по 16 рублей. Ниже рентабельности. Не хочешь – не сдавай.
– А то, которое по 40 тонн сдают, за сколько покупают?
– 19–20 рублей. Как раз те 2 рубля, которых не хватает, чтобы хотя бы в рентабельность войти, почти нулевую. Гнобят. Такая тактика, такой русский бизнес. Всегда. Ты не защищён ни перед кем.
Нас собирали за круглым столом в Министерстве сельского хозяйства. «А что ты, Василий, так много говоришь? Ну-ка, давай нам доложи». Я им карту части территории Свердловской области разложил и говорю: «Вы смотрите, вот город Талица, восточная часть области, вся сельскохозяйственная. Вокруг раньше было 150–200 средних и крупных колхозов, совхозов. Вот здесь в Талице поставили биозавод. Вы что думаете, что в 1970-е годы, когда его строили, советской власти были нужны спирт и корма, которые там делались? Нет. Это было для нас всех страховое предприятие. Потому что климатические условия таковы, что я всегда имел около 20% мороженых овощей. Когда я накопал, вдруг заморозок, достаточно минус 2–3 градуса, картошка уже не пойдёт. Я вынужден это собирать и куда-то выбрасывать. А куда я это ещё дену?»
– В мороженой картошке и свёкле самый сахар, на перегонку.
– Раньше как было. А мне по барабану – заморозок не заморозок, я всё равно собираю. В машины – и на биозавод. Да, я получал, образно говоря, на 10 копеек меньше, но деньги я получал. Сегодня заводы разобрали на металлолом, финансово оздоровили, потому что спирт надо было производить на Кавказе. На Урале заводы распилили, всё погубили. Абсолютно все мы, окрестные, попали в переплёт. Либо не сажать, не сеять, либо как? Мало того, но ведь мы же и зерно точно так же сдавали. А теперь каждый год из 500–600 тонн, которые я насобираю, 200 тонн выбрасываю в ров. А что делать, если оно парится сырое, если дождь идёт, и я собираю практически по дождю.
Так вот в министерстве я говорил: «Это называется разумная аграрно-промышленная политика. Ставили завод, который нас страховал от погоды. Неужели у вас ума не хватает?» Завод производил комбикорма, бурду. Тут же рядом стоял свиной кормсовхоз, куда по трубе с завода шли корма. Тут же рядом откормочный комплекс КРС на 16 тысяч голов, прекрасный посёлок. Приезжайте. Сегодня в Алеппо лучше, в Сирии. Всё разгромлено, даже дома, ликвидировали всё. Трубы с большим диаметром – продуктопроводы, года три пилили и увозили, сдавали, продавали и т.д. Так ликвидировали и Россию. Именно так. Иной раз кажется, что задача нашего правительства – остановить в России любой вид производственной деятельности.
Рассаженные по блату
– Думаю, у них такого задания нет. Думаю, они просто не понимают. Там же наверху много рассажено по блату: дети начальников, дети из спецслужб, выпускники всяких школ бизнеса. Они никогда не нюхали коровьего навоза. Они не понимают, что мороженую картошку или свёклу можно переработать.
– Ну, в общем как-то так.
– Пока премьером будет юрист, а не технарь с огромным производственным опытом, дело не пойдёт.
– Я считаю лучше агронома. Не лучше, но хотя бы.
– Вот скажите, какой парадокс получается: кто скажет, что министр сельского хозяйства Ткачёв не разбирается в сельском хозяйстве?
– Абсолютно разбирается.
– То есть лучшего специалиста в стране вообще, наверное, нет. Но какой дьявол ворошит его мозгами, что при нём всё это происходит? Ведь когда Путин выгнал предыдущего юриста с должности министра и поставил его, он же ему дал задание: обеспечить за 5 лет полное импортозамещение по зерну, овощам, мясу – по всему.
– Правильно. Больше того, высокого качества и низкой цены. Мы же это с вами читали.
– Так вы мне скажите, в чём загадка Ткачёва?
– Это не «ткачёвская загадка». У Ткачёва другие загадки. А у нас это всё-таки политика.
– В чём политика? Вы говорите, что в уничтожении крестьянства, но я в это не верю, потому что это всё слова. Я считаю, что это политика, которую проводят идиоты. Они думают, что булки растут на деревьях. Сами-то они их покупают в дорогущих магазинах, сделанные из зерна, которое у покупают Шугурова, потому что даже за границей такого зерна нет.
Поэтому речь не о вредительстве, а об идиотизме. Вот вам сельское хозяйство близко, а мне – авиационная промышленность. Авиапромом сегодня руководит социолог Мантуров. И шоумен Слюсарь. Чего с них требовать?
Как вы оцениваете перспективы 2018 года, выборы президента? Какие условия нужно бы создать для того, чтобы крестьянство не по телевизору хвалило президента на общественных пресс-конференциях, где вас представляют люди с руками, на которых даже мозолей от лопаты нет? Как можно понравиться крестьянству, чтобы они сказали: «Господи, да это наш дорогой и горячо любимый Царь, мы знаем его давно, почти всю жизнь…» Что нужно сделать Путину, чтобы вам понравиться?
– И мне, и тысячам, и миллионам крестьян…
– Да нет, понятно, тысячам. А вам лично? Вы – самый яркий представитель, вы не боитесь говорить.
– Во-первых, я бы сказал Путину, что в первую очередь он должен завершить земельную реформу, начатую 150 лет назад Александром II.
Надо реально наделить крестьян землёй. Наша извечная мечта – владение землёй. В 90-е годы прошлого века народ наделили паями. Тут же забрали трактора и машины, вырезали коров и снова сказали: «Вы же не работаете. Вам земля не нужна. И снова пришли к тому, чтобы концентрировать землю в одних руках». Но ведь в 1917 году вся эта беда не просто так случилась, когда сжигали дворцы, помещичьи усадьбы. Ведь это же внуки крепостных вспомнили, как унижали их предков – дедов, бабушек, прадедушек. Хотя ненависть была не к помещикам, а к образу жизни. То есть народ не согласился. Поэтому наш президент должен принять такое решение: завершить земельную реформу. Миссия такая. То, что начал Александр II, продолжили Столыпин и остальные. А Путин завершил. Справедливость, ограничение, мировая практика.
Прийти и разобраться
– Что должно произойти, чтобы он поставил подпись на таком указе?
– Должен прийти на съезд Федерального сельсовета и хотя бы разобраться, чего хотят люди. В частности, о передаче всех прав управления сельхозземлёй на места. Только местная власть и, естественно, земельная комиссия на месте решают, кому можно отдать кусок земли, а кому нет. Они на месте всё знают, кто и как работает, кто может, кто не может иметь работу.
– Так, хорошо. Ещё что вам нужно, чтобы Путин понравился?
– Второе. У нас много сёл, посёлков, малых городов, деревень, в которых практически нет рабочих мест, имеется в виду производство. Город есть, люди есть, а рабочих мест нет. Поэтому мы предлагаем: в каждом селе, посёлке должно быть производство. Это не только, допустим, семейная ферма, ну хотя бы, чтобы 100 коров там было. Иначе мы скоро забудем, как они выглядят. Это не обязательно свиноферма или овощи. Это может быть лесопилка: окрестный лес будем перерабатывать. Но люди должны иметь работу.
Можно сказать: «Пусть берут и делают». Нет, ребята, если вы хотите кооперацию, то хотя бы объясните, что это такое, а то мы 20 лет назад последние кооперативные техникумы позакрывали. Люди не знают сегодня, что есть такая форма организации экономики – через кооперацию. Значит, надо учить, по телевизору показывать не экономов и не экономок, которые нам программы развития пишут, а тех, кто умеет работать. Надо, чтобы Грудинин рассказал вместе со своим главой администрации, как должны местное самоуправление и коммерческая структура работать на этой территории. Надо, чтобы тот же Ростсельмаш сказал, какие собирает комбайны.
Надо, чтобы лукашенковские люди показали, что такое МТЗ‑82. Вот смотрите. И мы с удовольствием у себя в деревнях на МТЗ‑82 работаем. Готовы производить продукции столько, сколько надо. В России есть деньги, это даже к Силуанову ходить и спрашивать не надо. Они просто есть, и всё. В России не может не быть денег, это просто нонсенс. В Люксембурге может не быть денег, в Монако может не быть денег, но в России такого быть не может.
– Интересная мысль, и возразить нечего.
– Поэтому у нас есть всё для того, чтобы мы запустили проект укоренения народа на земле. И мы говорим: «Господин президент или товарищ президент, а почему бы вам не объявить об этом. Давайте работать над тем, чтобы в каждом селе, в посёлке были рабочие места». Те самые 25 миллионов. Потому что, когда в каждом селе мы построим ферму или какое-то производство, народ пойдёт на работу.
Но у нас даже пригодных для этого экономистов нет. Я не могу назвать Набиуллину экономистом. Знает ли она, что одно рабочее место на селе – это 6–7 рабочих мест на производстве. Чтобы такая программа пошла на селе, надо 40 тысяч комбайнов.
– Всех сразу не научишь ковырять землю.
– А надо учить людей. Вы знаете, школа рабфака показывает, что можно в течение нескольких месяцев полностью скомплектовать на нижнем уровне звено работников.
– Хорошо, понятно. 40 тысяч комбайнов.
– Дома сразу надо строить. Пошла развиваться стройиндустрия. Значит, это и есть индустриализация, то, к чему стремятся? Ведь это же всего 25 миллионов рабочих мест. Разве будет для них проблема в том, что у них не будет зарплаты? Как нет? Если мы работаем, будет зарплата. Значит, бедности уже не будет. Уже не будет Скворцовой, или Голиковой, или кто докладывал, что у нас там 20 или 30 миллионов бедных…
Работающий человек не может быть бедным, если экономика работает. Мы расчёт сделали, именно это предлагаем правительству. Мы дальше шагнули. Вот говорят, что денег нет. Мы обратились в наше УПИ (Уральский политехнический институт). Там же доктора математики есть, айтишники отличные, информатика в почёте. Мы говорим: «Греф считает, что только через 3 года мы можем сделать систему, которая будет контролировать экономические процессы и взаимосвязи». Они говорят: «А почему 3 года? Давайте мы быстро напишем вам программу, как это контролировать». Раз – и написали программу, чтобы мы смогли такой проект поставить на программное обеспечение. Все деньги контролируются, и ни один банкир не успеет вывезти 70 миллиардов, а после этого приходит Центробанк и говорит: «Ой, вывезли уже».
Сельхозреформу – под сетевой контроль
– То есть можно подключить сельскохозяйственную реформу под какой-то сетевой контроль.
– Да. Вот мы и говорим: «Уважаемый господин президент! Давайте при вашей администрации учредим институт контроля за экономическим развитием территории России. Есть тысячи программ, есть несколько десятков министерств. И когда приходишь в одно из них, тебе говорят: «Это не наше. У нас свой бюджет, у нас всё своё». – «Так школу закрывают». – «У нас оптимизация». – «Так там же ферму строит уже Минсельхоз. Толку-то от того, что он построит ферму, если вы школу закрыли. Там же работать никто не будет». – «Ну это ваше дело, а наше дело – закрыть». Идёшь в министерство, а там говорят: «Что мы можем сделать, у них свой план, а у нас свой». – «Так зачем же строить, тогда не стройте». – «У нас по плану надо строить». Ну примерно у нас так же всё, хоть самолёты возьми, хоть вертолёты, хоть танки. Именно так у нас работают, министерства разрознены.
А мы говорим, что за сельскими территориями, за землёй нужен очень зоркий взгляд. Давайте создадим такой институт, соберём туда не очень много достойных нормальных людей типа Шугурова.
Как сегодня? Принимается Федеральная целевая программа. Отличная. Прочитали, хорошо. Едем в регион. «Здравствуйте, как продвигается выполнение программы?» – «Ой, да чего-то мы ещё не приступили». Едем ниже в район: «Вы знаете такую программу?» – «Нет». Едем в сельсовет: «Вы знаете?» – «Нет». – «Но вы понимаете, что хоть сегодня можете получить на каждый свой проект 2 миллиона грантов, потому что деньги Путин дал? Дал указание срочно найти людей, которые освоят эти деньги». Никто ничего не знает! Методичек нет, инструкций нет. Информации нет. Поднимаем шум аж прямо в Минсельхозе. «Вы как работаете? У вас что, нет между собой никакой связи?»
Думаете, так только у нас в Свердловской области? Нет. В Волгограде точно так же. Деньги выделены, а у нас даже заявок не подавали. Почему? Это же деньги для людей, для всех районов. Вы крохи делите, 15 миллионов, и об этом три раза в день по телевизору говорите, а от 300 миллионов отказались!
– И чем объясняют?
– «Ну, Василий Александрович, а как вы себе это представляете, что мы вот так раздадим людям деньги, что ли?» «А почему нет, если президент сказал раздать?» – «А если они не отчитаются?» – «Ну это уже другой вопрос. На данный момент надо раздать. Это поддержка местной инициативы». Вот такая Федеральная целевая программа была принята. А местные начальники даже не хотели с ней работать, потому что это надо для развития предприятий.
– А программа ещё действует?
– Да. Но люди и сейчас не знают, что это такое. В сельсоветах нет ни инструкций, ни методичек. Местные руководители не понимают, что деньги «халявные», надо забирать и работать. Быть может, боятся.
– Ладно, давайте заканчивать. У вас этот съезд когда будет?
– Мы думаем, что 6–8 апреля.
– В Москве?
– Да.
– Как можно стать участником этого съезда?
– На сайте зарегистрироваться. Это для всех.
– Что нужно сделать, чтобы попасть?
– Сайт Федерального сельсовета. Набирается просто: «Федеральный сельсовет», открываем сайт, там страничка регистрации есть. До встречи в Москве!