Мягко и ненавязчиво – особенно ненавязчиво на фоне увлекательных ливийских событий – власть начала очередной предвыборный поход в электоральные массы.
Неброский свитерок, спокойный взгляд, добрые простые слова. В неспешном речевом потоке четко просматриваются белые бакены – вехи. Мы – такие же как вы. Нам знакомы и близки все ваши переживания, проблемы и чаяния. Семья, работа, друзья… Работа тяжелая, очень тяжелая, просто нечеловечески тяжелая, не приведи, Господь, вам с нею познакомиться… А так – мы такие же, как вы… Буквально каких-нибудь несколько лет назад, между нами не было вообще никаких отличий. Те же заботы о хлебе насущном, о детях… Ну потом так получилось – не повезло. Пришлось взвалить на плечи государственные заботы. Но мы никуда не делись, а уж тем более – не отдалились… Просто к нашим общим заботам – семье, детям, друзьям – прибавились новые. Гораздо более неприятные и тяжелые… Что ж… Такова судьба. Против воли народной не попрешь… И очень трудно, невероятно, трудно, нечеловечески трудно сохранить ту живую нить, объединяющую нас, но мы, не смотря ни на какие трудности, сохранили… И сумели остаться такими же как вы… Между нами нет никакой разницы. Ну разве, что так, крохотная, но что поделать – сами понимаете какими делами приходится заниматься. Для общей же пользы. А кто посчитает издержки? То-то же… Рубцы на сердце, следы кандалов на кистях рук от цепи, соединяющей с веслом галеры…
Нет, что ни говори, ну хромает у нас агитпроп на обе ноги. Порой создается впечатление, что из могилы извлечен труп агитпропа советского, посажен в инвалидное кресло, гальванизирован с помощью аккумулятора от «Жигулей» и запущен в дело. Абсолютное отсутствие креатива. Не около ноля – гораздо ниже. Просто полный отстой. За что люди деньги получают?
Скорее всего, чем ближе время будет подходить к 2012-му, тем разряды, пинающие франкенштейна-пропагандиста будут сильнее. Уже ближе к посевной наверняка появятся умилительные кадры возделывания грядок, посева укропа и высаживания цветочков, а главное – картошки - теми, кому эта дата крайне важна.
Вы видите, мы – такие же как вы. Те же грабли, те же семена. Нас также волнует - не нападет ли на нашу делянку колорадский жук или медведка. Газончик надо обиходить, чтобы ровненький был. Ну и так далее.
Возможно, супруги тех, кому надо, вдруг зачастят в магазины. Прикупить чего-нибудь к ужину. Наверное, будут очень возмущаться ценами. Негодовать, грозить пальчиком, а то и слезу пустят: вот, мол, что делается-то! Обязательно скажут, что доведут до сведения мужей все выявленные безобразия, а уж те зададут, как говаривал Антон Павлович, «пфейферу» тому, кто такие бесчинства и безобразия допускает. А мужчина, как известно, обязан заботится о семье, а решения принимать хладнокровно. Нет, не без эмоций подчас, но все-таки…
И так далее, и тому подобное.
О природе, конечно, обязательно позаботятся. Уже начинают. И тигрики несчастные под контролем, а теперь вот и лошадки Пржевальского. И нет никакого сомнения – при такой заботе поголовье их обязательно увеличится и скора просторы их традиционных мест обитания услышат топот копыт возрожденных табунов и ржание счастливых жеребят.
По большому счету, наверно, зря я упрекаю пропагандистов в неизощренности ума. Чего колготиться-то, креативить – и так сойдет. Наверное, действительно, сойдет. До сих пор сходило, с чего бы и не продолжить добрую традицию?
Опосредованный вариант к слому стереотипов есть, и сюжет этот развивается прямо сейчас. Увы, именно опосредованный. Я имею в виду Фукусиму, напомнившую о незажившей до сих поре ране Чернобыля.
Власть – она в определенном смысле как реактор. Зашедший внутрь его, какое-то – очень непродолжительное время – действительно остается таким, как все. Таким, каким он был ДО входа. А потом – кардинально меняется. И если он пробыл дольше определенного безопасного срока, то он таким, как все, не остается. После определенного момента оттуда выходит уже совершенно иное существо. И чем больше таких «заходов» внутрь – тем больше разница.
Без таких «реакторных посещений» государству, конечно, не обойтись. Реально. Но уже единожды туда проникшего надо спасать. Не давать – для его же блага – жертвовать собой так страшно. Будем же гуманны и человеколюбивы. Какие бы там ни были, а все ж люди… Не дадим им погибнуть. А то и лошадям Пржевальского, и тиграм, и дельфинам, и кое-каким компьютерным ресурсам не повезет…