Константинопольский патриарх лезет в русские дела

Стало общим местом, что константинопольский патриарх берёт на службу российских экс-клириков, лишённых сана московским патриархом за проукраинскую позицию, будь то А. Кураев* или А. Уминский. Иными словами – «восстанавливает в сане».

Может ли, согласно церковному праву, константинопольский патриарх «восстанавливать в сане» российских экс-отцов, то есть отменять решения патриарха московского?

Священник Иоанн Бурдин, запрещённый в служении за всю ту же проукраинскую позицию, защищает действия константинопольского патриарха следующим образом:

«Суть православной экклезиологии (учения о Церкви) именно в этом единстве: все поместные церкви признают Таинства друг друга. В том числе рукоположение священников и поставление епископов.

Изначально Вселенский патриарх обладал первенством чести и другие церкви признавали и признают его право разрешать спорные ситуации.

Каноны 9 и 17 Четвертого Вселенского Собора в Халкидоне предоставляли епископу Константинопольскому право принимать апелляции от клириков, недовольных решением своих митрополитов.

«Если клирик со своим, или со иным епископом имеет судное дело: да судится в областном Соборе. Если же на митрополита области епископ или клирик имеет неудовольствие: да обращается, или к экзарху великия области, или к престолу царствующаго Константинополя, и пред ним да судится».

«Если же кто будет обижен от своего митрополита: да судится пред экзархом великия области, или пред Константинопольским престолом, якоже речено выше».

Русская церковь получив автокефалию от Константинополя и признав его право эту автокефалию дать (право старшинства), тем самым приняла на себя и обязанность почитать Вселенский патриархат как Церковь-мать, а Вселенского патриарха как отца.

В самом первом своде церковных правил для славян, составленном Кириллом и Мефодием, сказано, что клирик, имеющий тяжбу со своим митрополитом, может обратиться в Константинополь.

55-я глава русского Стоглавого Собора (1551 г.) признает судебно-апелляционную власть константинопольского патриарха.

В 1662 году царь Алексей Михайлович пишет Константинопольскому патриарху Дионисию письмо с просьбой прибыть и разрешить возникшие церковные проблемы.

В 1665 году патриарх Никон в письме обращается к Константинопольскому патриарху, как к «верховному отцу».

В 1663 г. Собор Восточных патриархов в Константинополе, отвечая на запрос Московской церкви, постановил, что «вопросы всех Церквей для конечного судебного разбирательства подаются в Константинополь и им принимается окончательное решение».

Изверженный из сана католикосом и собором грузинской церкви грузинский митрополит Иона в 1784 г. был восстановлен в сане Вселенским патриархом. Российский синод после этого принял Иону в сущем сане и позволил участвовать в хиротониях русских епископов. В последствии он стал викарным епископом в Киеве.

Таким образом, право Вселенского патриарха восстанавливать в сущем сане клириков других поместных церквей – это часть не только церковного права, но и православной экклезиологии.

Это подчеркивает и единство, и вселенскую сущность Православной церкви. Того, что она не дробится на национальные церкви, но, существуя на разных территориях, при этом имеет единый характер».

Мы запросили комментарий у Аркадия Малера – члена Синодальной Библейско-богословской комиссии и Межсоборного присутствия Русской Православной Церкви. Приводим его полностью:

«Заявление запрещенного в служении священника Иоанна Бурдина о том, что Константинопольский патриархат, иначе называемый Фанаром, имеет право восстанавливать в сане священнослужителей из других Поместных Православных Церквей, основано на совершенно ложных богословских посылках, не раз уже разобранных православными канонистами и церковными историками. Так что очень странно, почему он до сих пор не поинтересовался хотя бы общей историей этого вопроса.

Первая ошибка отца Бурдина заключается в том, что он как будто бы забыл, в каких отношениях сейчас пребывают Московский и Константинопольский патриархаты, когда пишет, что «суть православной экклезиологии (учения о Церкви) именно в этом единстве: все поместные церкви признают Таинства друг друга. В том числе рукоположение священников и поставление епископов». Напомню: более пяти лет назад наша Церковь разорвала евхаристическое общение с Константинопольским патриархатом (из-за признания Константинопольским патриархатом украинских раскольников – так называемой «Православной церкви Украины». – Прим. «АН»), у нас нет никакого общения в таинствах с фанариотами и наши священники ни в каких богослужениях с ними не участвуют.

Строго говоря, мы находимся с Фанаром в ситуации многолетнего канонического раскола, потому что Фанар фактически впал в экклезиологическую ересь константинопольского папизма и уже совершил целый ряд канонических преступлений в соответствии с этой ересью. И поэтому никакое восстановление в сане каких-либо священнослужителей в Константинопольском патриархате наша Церковь не признает, для нас это чистая фикция и профанация, лишний раз подтверждающая глубину духовного падения константинопольского епископата.

Во-вторых, отец Бурдин ссылается на то, что «изначально Вселенский патриарх обладал первенством чести и другие церкви признавали и признают его право разрешать спорные ситуации». Я понимаю: когда какой-нибудь современный человек впервые слышит такие красивые слова, как «вселенский патриарх» или «первенство чести», то на него это может произвести магическое впечатление. Но все-таки напомню, что реальная Вселенская Православная Церковь – это сообщество абсолютно равных и независимых Церквей, называющихся автокефальными, то есть самовозглавляемыми, и ни одна из этих Церквей не имеет никаких прав как-либо возвышаться над другими Церквами и что-либо им указывать. Титул т.н. «вселенского патриарха» и т.н. «первенство чести» получил архиепископ Константинополя только по одной единственной причине – потому что его кафедра была в столице Восточной Римской империи, в городе царя и синклита, и на практике эти красивые слова означали только то, что патриарх Константинопольский был ближе всех к императору, к центру принятия политических решений, и что его имя упоминалось первым в общем списке предстоятелей автокефальных Церквей.

Константинополь прекратил свое существование как столица православной империи почти шесть веков назад, а Константинопольская патриархия представляет из себя этноконфессиональное гетто в стамбульском районе Фанар, и поэтому какие-либо претензии на «вселенскость» и «первенство чести» до сих пор имели чисто декоративное значение, как дань красивой византийской традиции, не более того. Не говоря уже о том, что «первенство чести» – это не первенство власти, а чисто символическое и церемониальное понятие, не дающее никаких политических прав. Поэтому с тем же успехом можно ссылаться на особые права какой угодно автокефальной Церкви, хоть Албанской, хоть Польской, никаких канонических прав у них не больше, но и не меньше.

В-третьих, отец Бурдин упоминает известные каноны IV Вселенского Собора, проходившего в городе Халкидоне, а именно 9 и 14 каноны, которые «предоставляли епископу Константинопольскому право принимать апелляции от клириков, недовольных решением своих митрополитов». На эти каноны сторонники константинопольского папизма любят ссылаться больше всего, но анализ их текстов однозначно говорит о том, что речь идет о судебных тяжбах внутри самого Константинопольского патриархата. Достаточно вспомнить, что во времена всех семи Вселенских Соборов первенство чести среди всех автокефальных Церквей оставалось еще за Римской Церковью, занимающей огромную территорию Западной Европы, а Константинополь был именно Вторым Римом, и никто из представителей Церкви Первого Рима не согласился бы с тем, чтобы его клирики могли судиться по каким-либо проблемам в Церкви Второго Рима.

Этот вопрос очень подробно раскрыт в замечательном исследовании протоиерея Андрея Новикова «IV Вселенский Собор и теория восточного папизма», его детально обсуждали на богословской конференции «Мировое Православие: первенство и соборность в свете православного вероучения», которую организовала Синодальная библейско-богословская комиссия Русской Православной Церкви в 2021 году, а все доклады этой конференции опубликованы в отдельном сборнике. Так что действительно очень странно, почему клирик Русской Церкви, отец Бурдин, в рассуждении о канонических правах Константинопольского патриархата хотя бы не поинтересовался позицией самой Русской Церкви по этому вопросу.

Не случайно в дальнейшем оправдании канонического произвола Фанара отец Бурдин допускает уже совсем, я бы сказал, антинаучные аргументы. Например, он пишет, что «Русская Церковь, получив автокефалию от Константинополя и признав его право эту автокефалию дать (право старшинства), тем самым приняла на себя и обязанность почитать Вселенский патриархат как Церковь-мать, а Вселенского патриарха как отца». Отец Бурдин либо забыл, либо не знал, что Русская Церковь стала автокефальной только потому, что Константинопольская Церковь на Ферраро-Флорентийском соборе приняла католическую унию, то есть впала в догматическую ересь, и поэтому Московская митрополия в 1448 году была вынуждена объявить автокефалию, которую – уже потом – вернувшаяся в православную веру Константинопольская Церковь признала как состоявшийся факт. И если красивое словосочетание «Церковь-мать» еще используется в русской церковной риторике по отношению к Константинопольской Церкви хотя бы потому, что именно от нее русский народ получил своё крещение, называть действующего константинопольского патриарха «отцом» нет вообще никаких оснований.

Также отец Бурдин ссылается на 55 правило Стоглавого собора 1551 года, признающее «судебно-апелляционную власть константинопольского патриарха». На самом деле текст этого правила был прямым переводом фрагмента толкования на уже упомянутое 9-е правило Халкидонского собора византийского церковного чиновника XII века Алексея Аристина, в котором собственно об апелляции нет ни одного слова, а только о суде первой инстанции. Но дело не только в этом, а ещё и в том, что Стоглавый собор 1551 года был признан «яко не бывший» на Большом Московском соборе 1667 года, и ссылаться на его решения сегодня для нашей Церкви совершенно бессмысленно.

Далее отец Бурдин ссылается на прецеденты обращения к Константинопольской кафедре со стороны царя Алексея Михайловича и Патриарха Никона – как раз в соответствии с 55 правилом Стоглавого собора. Но он как будто бы забыл, чем это обращение обернулось: судить московского патриарха приехали лишенные своих кафедр александрийский и антиохийский патриархи, и весь суд превратился в позорную трагикомедию, которой вполне можно было бы избежать, если бы даже через двести лет после падения Византии на Руси не было бы никаких иллюзий относительно особой благочестивости греческих патриархов.

В целом должен заметить, что раскол с Фанаром породил очень курьезную ситуацию, когда известные своим избыточным модернизмом и даже постмодернизмом церковные деятели в вопросе о канонических правах и прерогативах Константинопольского патриарха вдруг становятся ревностными квазитрадиционалистами и квазиканонистами, выказывая всяческое верноподданничество самопровозглашенному «восточному папе».

*признан иноагентом в РФ