Шевчук старается любить

Не прошло и двух месяцев, как наконец добрался до нового сольника Шевчука «Волки в тире». Примерно половина альбома – о войне.

Юрий Юлианович до сих пор умудряется быть уважаем «и нашими, и вашими». Хотя «умудряется» – не совсем то слово, потому что он к этому не стремится и ничего специально для этого не делает. Гуманитарно помогал Донбассу и теперь помогает донбасским беженцам в России. Подвергся штрафу за дискредитацию армии – и не покинул страну. Иноагентом не объявлен и, думаю, не является.

Есть в России противники войны, а есть «нетвойнисты». «Нетвойнисты» странные: они против той войны, что ведётся в защиту Донбасса, и не против той войны, что ведётся против Донбасса. Шевчук на «нетвойниста» не похож, ну или мало похож. Он не приемлет войну как таковую. У какого-нибудь иноагента-релоканта Нойза* последние песни посвящены тому, как же сильно виновата, мол, Россия перед Украиной, – а у Шевчука речь совсем о другом. Ну или почти совсем. Если обрывочные сведения о Нойзе*, или о Гребенщикове,* или о Макаревиче* заставляют подозревать их в сборе средств для ВСУ, то Шевчук такого повода не дал и не даст. Кто знает его творчество и биографию, никогда не заподозрит его в подобном.

Первая песня нового альбома (она же, пожалуй, и ключевая) – «Родина, вернись домой». «Тёмен век мой. Господи, как всё случилось? Рваный лик твой, укололась и забылась. Не сходи с ума, это не твоя война. Ждут грачи в полях весной. Родина, вернись домой». К кому это обращено? Понятно, что к РФ, но только ли? Шевчук, по собственному определению, – «рождённый в СССР», он назвал так целый альбом в 1997-м. Вот ещё из старых строчек: «я татарин на лицо да с фамилией хохляцкой», «я потомок стрелы Мамая, я наследник оселедца» (оселедец – запорожский чуб. – С.Р.). Русские, украинцы, татары и все остальные, прекратите воевать, примиритесь, не желайте друг другу зла – так звучит эта новая песня в свете старых.

Тяжелейшая вещь на альбоме (не по звуку, но по настроению) – «Надежда». «Моя надежда умерла», – признаётся Шевчук. Что ж, закономерно. Если видишь в происходящем только плохое, только жертвы, и не видишь, во имя чего наши бойцы приносят себя в жертву – можно и удавиться с горя. Не видит ли Шевчук или запрещает себе видеть, воспринимая это как недопустимое «уколоться и забыться»? Кто его знает. Под конец песни – совершенно пронзительная строчка: «А мы, нам кажется, живые, последнее в себе жуём». Всякий в курсе, уж Юрий Юлианович-то поболее других, что жевать себя – хорошо лишь в меру. Если чувствуешь, что негатив высасывает из тебя последнее, – может, пора расширить взгляд на происходящее, сменить оптику? (Не сочтите за стёб – я и сам очкарик.)

Недостатком альбома я бы назвал отсутствие темы «человека на войне», которую раскрывал Шевчук в годы чеченских кампаний (вспомним такие вещи как «Мёртвый город», «Пацаны», «Просвистела», «Дым», «Закопали штыки», «Война бывает детская»). А также портит впечатление песня «Танцы». Вернее, сама песня в порядке. Речь в ней идёт о некоем «дяде в бетонном мешке», у которого «барабанит война в башке» и который не назван по имени, что делает песню универсально-антивоенной: «бетонный мешок», то бишь бункер, есть много у каких политических лидеров. Но песню портит концовка, куда вставлен стих с таким окончанием: «Ты наслаждаешься своими азиатскими кулаками в охреневшей Европе», – единственное место в альбоме, где Шевчук наступил-таки в «нетвойнизм». Правда, наступил только одной ногой: стих едва слышен, звучит только в одном наушнике.

А главная фраза альбома, как мне кажется, – в песне «Чайковский»: «Твоя смелая правда без любви пропадёт». Очевидна отсылка (и неважно, осознанная или нет) к святому апостолу Павлу: «Если имею дар пророчества, и знаю все тайны, и имею всякое познание и всю веру, так что могу и горы переставлять, а не имею любви, – то я ничто». Об этом стоит помнить всем, по любую сторону любых баррикад, – и спасибо Юрию Юлиановичу, что помнит и напоминает.

* признан иноагентом, запрещен в РФ