Российское общество в лице нескольких социальных страт - богемы, интеллигенции, образованщины и интересующихся - пребывает в состоянии алертности и невнятного предвкушения чего-то волнительного, узнав о доходах группы лиц, отнесенных певцом, предпринимателем и общественником Андреем Ковалёвым к категории “инфоцыгане” с любезного разрешения представителей цыганской диаспоры. Самый большой трепет в умах и душах просвещённых россиян вызывали даже не многомиллионные доходы инфоцыган, а тот факт, что скоробогатые продавцы сбычи мечт оказались такими же лохами и гопниками, как и большинство остальных граждан.
В интернетах пошёл на спад хайп, вызванный милой беседой двух бальзаковских барышень - Елены Блиновской и Ксении Собчак. Обе дамы провинциалки по происхождению, покорившие столицу, и добившиеся известности. Обе матери: Елена многодетная, Ксения же мать одного ребёнка, всё по состоянию на февраль 2022. Елена замужем за одним человеком около 15 лет и на одном поприще фолк-психологии, Ксения поменяла множество половых и деловых партнёров, равно как и сменила множество амплуа - от комментатора телепроекта “Дом-2”, суть которого была в круглосуточном наблюдении за случками и конфликтами в замкнутом пространстве между психически проблемными молодыми людьми, до кандидата в президенты многострадальной страны и соперницы самого Владимира Путина, нянчившего её с самого нежного возраста. Считается, что Ксения хорошо образована, посещала и получила документы об окончании некогда престижного Института международных отношений, подготавливавшего золотую советскую молодёжь к сбыче мечты всей советской жизни - свалить за бугор хоть дипломатом, хоть внешторговцем, хоть бумагомаракой. Об образовании Елены известно, что она могла бы стать старшим экономистом, но вопросы устройства личности интересовали её больше и она переквалифицировалась в психолога, доучившись в неких московских вузах. Также известно, что Елена - патентованная красавица, именно так решили 6 лет назад члены жюри провинциального конкурса для рожавших тёток Миссис Россия-International, который организовало Негосударственное образовательное учреждение (типа частного детского садика) “Имидж-Центр” в городе роскошных женщин Ростове-на-Дону.
Волнение вызвало не столько празднование 40-летнего юбилея Елены Блиновской в каких-то удалённых местах, сколько выложенная в сеть смета банкета почти в два миллиона долларов - это неплохо даже для госкорпорации, тем паче что приглашёнными клоунами-ведущими стали недешевые телешуты - сама Ксения Собчак и артист из кинофраншизы “Ёлки” Иван Ургант. В слова “клоун” и “шут” в данном случае не вкладывается никакой негативной коннотации, а исключительно функционал: Елена Блиновская пыталась обращаться с ними как царь Пётр со своими “карлами”, то есть лилипутами и карликами, заставляя их прилюдно совершать неприличные выходки сексуального характера. При этом Блиновская корила их коркой хлеба, дескать, я вам такие деньги плачу! Такое помыкание дорогостоящими скоморохами, позиционирующимся в других проектах как серьёзные и уважаемые люди, породило в умах подозрение либо в несметном богачестве Блиновской, либо в некоторой неадекватности, либо в прорехах в воспитании и последствиях травм из бедного детства на окраине захолустного городка. Подозрение, что в прекрасной большеротой головке многодетной Елены Прекрасной собрался весь этот букет, могло утвердиться во мнении десятимиллионной аудитории, когда психолог Блиновская сказала журналисту Собчак “Я тебе сейчас в рожу плюну!” в ответ на вполне адекватный вопрос о предположительной халтурности предлагаемого бригадой Блиновской инфопродукта по сбыче любых мечт. Обе почтенные матроны не стесняли себя в обсценной лексике, записывая свою милую светскую беседу для массовой аудитории; обе при этом, надо полагать, относят себя к высшему классу. Что очень самонадеянно.
Если бы этих дам классифицировали британцы или американцы, которые в теме, скажем, Питер Йорк, Пол Фассел или даже снисходительный Дерек Блассберг, то они бы не включили бы их в высший класс ни по происхождению, ни по совокупности иных параметров. Ксению Собчак отнесли бы к категории upper middle class, а Елену Блиновскую к low middle class, несмотря на внушительные заработки барышень и претензию жить богато и красиво. К высшему классу отнесли бы, скажем, телеведущую Дарью Златопольскую, литераторшу Анну Наринскую, пианистку Варвару Мягкову. Дело здесь не в размере заработков, не в имуществе и известности в социальных сетях, а в особой культуре и вхожестью в те круги, которые и являются истинным высшим классом, который никак не является тем странным серпентарием из понторезов и нищебродов с претензиями, который в России стало принято называть “светским обществом” и “тусовкой” в постсоветские годы. Ксения Собчак пару лет назад сделала передачку на ютубе “Высший свет против девушек в купальниках”, она же “Тяжелый люкс против инстаграмщиц”. Проблема в том, что ни те, ни другие не подпадают под классическое определение светского общества, в которое входят по рождению прежде всего, потом по среде, в которой человек воспитывается, и по роду занятий и социальным связям впоследствии. Барышни с обеих сторон - безродные дворняжки, но в демократическом обществе достойны уважения как self made women. Они стали медийными персонами, солидный доход которых определяется либо рекламными интеграциями, либо удачным сексуальным партнерством. Они ведут жизнь на показ в формате верхушки среднего класса, для которых важна оценка окружающих и мнение множества людей, что да, эта дамочка ведёт на зависть расточительный и распущенный образ жизни, выставляет всё, вплоть до нижнего белья и деликатных частей тела, на всеобщее обозрение, где даже чернь вправе комментировать, что у светской львицы сиськи как у козы, и ножки как рожки, и задница целлюлитная, и глазки в кучку. Обвинять в этом простодушном эксгибиционизме девушек из простых семей было бы несправедливо; тем более что даже первые лица, правившие страной последние сто лет, сами имели безупречное пролетарское или крестьянское происхождение, и все формировавшиеся и сменившие друг друга десять раз элиты происходили не из праздных и образованных классов, а из самых что ни на есть честных работяг. Сам верховный главнокомандующий демонстрирует накаченные бицепсы при ловле рыбок или скульптурный торс верхом на коне, восхищает простых избирательниц великолепными пропорциями конечностей в бассейне своей резиденции; его отменная форма свидетельствует о прекрасном здоровье и возможности служить Отечеству ещё не один десяток лет.
Сноб и миллиардер, любитель роскоши и ценитель роскошных женщин Дональд Трамп, всю жизнь стеснялся показать хотя бы свои руки до дельтовидных мышц плеча; ни разу мы не видели его на спортивных тренажёрах, только в качестве пассажира своего огромного “Боинга” или яхты; максимум, что Трамп мог себе позволить публично - это играть в гольф с другими джентльменами. В отличие от народных президентов Обамы и Клинтона, которые и бегали, и рукава закатывали, и пользовали простых девчонок из народа, и при этом не в люксе какой-нибудь пятизвездочной “Плазы”, а прямо на рабочем месте, Дональд Трамп никогда не смог продемонстрировать ничего физически красивого, кроме чековой книжки и громких сексуальных скандалов с самыми сексапильными женщинами Америки и Европы. Неудивительно, что победителем назначили Джо Байдена, который, несмотря на ослабленную умственную кондицию, находится в отменной физической.
Кто они, эти светские настоящие люди? В России их тщательно истребляли в период с 1918 по 1938 годы, но немножко их как-то осталось, просеялись сквозь сито, проскользнули сквозь винты мясорубки. Это была советская верхушка, немного из недобитых-недострелянных аристократов и образованных евреев не из черты оседлости, а уже столичных и образованных не только в хедере, но в университетах в нескольких поколениях. Эти аристократы и евреи стали развлекать советскую верхушку за вполне приличные деньги, и своим творчеством или учёностью служили новому режиму. Любовь Орлова - дворянка, вернувшийся из-за границы Вертинский - дворянин, автор гимна Сергей Михалков вообще из боярского рода, таких примеров много. Рассадники светскости - Малый театр прежде всего, потом Большой, потом МХТ что на Камергерском; когда стали строить дома для приличных по сталинским понятиям людей, а потом стали строить цековские дома, то стали формироваться целые районы компактного расселения нового слоя состоятельных и при связях, появились школы, куда сдавали детей приличные люди. И речь не о 45-ой и не о 57-ой, где дети славились заумью, а о тех, которые ковали кадры для будущей служилой советской аристократии, такие как 12-ая спец французская, 72-ая спец английская, 110-ая спец испанская, и ещё десяток школ, преимущественно в историческом центре Москвы, а также на Кутузовском и Ленинском проспектах. Дети с безупречным этническим и социальным происхождением могли пойти дальше в МГИМО, у которых была ещё и божья искра могли пойти в МГУ, а остальные могли идти куда ходят или куда пристроят. Эти несколько школ и пара учебных заведений заменяли советской аристократии интернаты вроде Итона и Хэрроу, а также заменяли Оксфорд и Кембридж. Образование было не хуже, воспитание несколько другим с поправкой на двоемыслие, а карьеры имели советские траектории - через связи за кордон, потому что только так можно было быстро, в течение нескольких лет, решить множество материальных проблем.
Мне это довелось наблюдать всё воочию, поэтому я описываю процессы так, как они были в реальности. Я родился на Патриарших прудах, в доме 17 по Ермолаевскому переулку, там дед по материнской линии получил от товарища Сталина квартиру. Вырос и жил всегда на Поварской - это между Патриаршими и Арбатом. Окончил 72 спецшколу. Соученики - преимущественно внуки маршалов и крупных деятелей, например, внучка Ефима Славского и внучка маршала Конева, а также много детей дипломатов - не только советских, но и иностранных. Я сидел за одной партой с дочкой Посла Австралии в СССР, а курить и пить пиво мы сбегали с уроков с сыном торгового атташе Никарагуа в СССР; многие мои одноклассники родились в Стокгольме, Вашингтоне и других столицах. Родители мои работали советскими министерскими чиновниками, а воспитанием моим занимались бабки - они позаканчивали ещё при царе гимназии и даже видели государя-императора. Меж собой они говорили по-французски и по-немецки. К ним в гости приходила Анастасия Ивановна Цветаева, они все знали друг друга ещё по-соседски, мы жили на соседних переулках, и ещё приходила всякая публика из раньшего времени. Мой дед посылал моего отца с поручениями к Ардовым, у которых тогда жила Ахматова. После окончания школы я поступил в МГУ, занимался историей первобытного искусства, получил самую бесполезную специальность из всех, которую только можно было получить. Моим частым собеседником был Лев Николаевич Гумилёв, с которым мы выпили много водки и выкурили несчётное количество “Беломора”. Потом наступили 1990-е и надо было как-то жить. Так сложилось, что я выполнял некоторые функции при Советском фонде мира, ездил с поручениями в Лондон и в Нью-Йорк, в Советскую миссию при ООН. Потом я помогал одному депутату, он был приличным человеком, художником. Он меня пристроил помогать барону Фальц-Фейну, когда тот приезжал в Москву.
Мои родители ещё при советской власти вели весьма приятный образ жизни. Мы выезжали в горы кататься на горных лыжах, летом ходили на яхте под парусом, в остальное время занимались лошадьми при Московском ипподроме (я потом там играл на бегах в старших классах школы). Всегда приходили гости: учёные, дипломаты, врачи, кинодеятели, театральная публика, переводчики, просто старые их институтские друзья. Всегда было что выпить и закусить, мы приспособились жить весьма недурно - помогали не столько деньги, сколько хорошие отношения с разными людьми, я также столы заказов при гастрономе “Новоарбатский” и у них в министерствах. Дачи у нас не было, как-то эта культура ковыряния в земле нас миновала. Зимой мы ездили в горы, на Кавказ, на Чегет, а летом на море, в Крым, на западный берег. В рестораны мы ходили не очень часто, мне там не нравилась гадкая атмосфера и гадкая еда; только по воскресеньям я ходил с отцом обедать в “Прагу”, потому что очень тогда любил цыплёнка табака. Вот дед мой по отцовской линии любил рестораны, и всегда мог себе позволить: он уважал ресторан “Яр” при гостинице “Советской”, “Арагви”, “Прагу”, “Славянский базар” и “Узбекистан”. Он всегда говорил с чудесным акцентом: “Хорошо покушать - это уже большое дело”. Мог себе позволить: вернувшись с войны искалеченным в битве под Прохоровкой, Моисей Израилевич Котляр уже не мог работать руками, ибо они у него были перебиты осколками, а ключицы раздроблены пулёметной очередью. Ему пришлось включить свою еврейскую голову и делать бизнес - организовать нечто вроде частного совхоза по производству и реализации плодоовощной продукции. Бабушке по материнской линии тоже надо было выживать после войны; по образованию она была певицей, но на ней стояло клеймо дочери репрессированного врага народа (её отец, мой прадед, был землевладельцем до исторического материализма, а при НЭПе снабжал шахты лесоматериалами), что ему припомнили в 1938 году; пришлось бабушке в 32 года (1948 год) организовать цех (неформальный) по производству женской одежды, что она тщательно от всех скрывала как нечто постыдное. Своим детям, моим родителям, они запрещали даже думать о бизнесе, это было вынужденное и подрасстрельное занятие, и те стали врачами и учёными, а кем ещё можно было стать при советской власти, если только не партийным или профсоюзным деятелем, чтобы иметь всю полноту и при этом стабильность жизни?
Мои детские мечты были о пятипроцентной ренте как основе благополучия. Первые познания я получил от дедушки и бабушки - у них были советские трёхпроцентные облигации. Я никогда не любил русскую литературу за депрессивность и плохие концы; мне всегда нравился Бальзак, и больше всего меня интересовали возможности жить на постоянный доход от семейного капитала, роялти и другие пассивные доходы. Семейный капитал, который к концу 1980-х годов составлял более 100 тысяч рублей, гикнулся, жить стало сложнее. Не то, чтобы мы сильно просели в образе жизни, но моим родителям, людям уже не молодым, родившимся ещё перед войной, пришлось перестраиваться под новые реалии. На последних курсах я подружился со своим однокашником Антоном Луи и немного потусовался с ним и с Виктором Луи, который уже сильно болел. Не могу сказать, что их образ жизни в Переделкине произвел на меня большое впечатление, больше меня поразила неслыханная аристократическая щедрость этой семьи. Моим родителям и мне никогда не было свойственно жлобство, но семья Луи впервые удивила меня размахом своего гостеприимства и великодушия. Слава Богу, что они могли себе это позволить и Господь всегда их поощрял за душевную широту.
Я поступил в аспирантуру, но тут связался с плохой компанией, и у меня появились деньги, мобильный телефон размером с анатомический атлас, иномарка, я бросил аспирантуру в МГУ и пошёл переучиваться в Плехановский, на маркетинг промышленных товаров. Окунувшись с головой в тогдашний бизнес, я быстро понял, что нет во мне неодолимой тяги к стяжательству, не готов я убивать и быть убитым за деньги. Хотя опыт службы в армии (я не косил от армии, а в ней послужил срочную, пока она от меня не откосила), мне пригодился в 1990-е годы. Я не могу ни осуждать те времена, ни не осуждать. Я только вынес одно понимание - если б не органы госбезопасности, которых все клянут или лижут, но тоже при этом тихо клянут, то не было бы никакой России; а Россия - это классная страна, я это могу засвидетельствовать как человек, проживший много лет на Западе, причем в благополучнейшем Техасе, в богатой и благополучной субурбии набитого деньгами Хьюстона.
К концу девяностых я понял, что надо заниматься тем, к чему есть склонность и навык - писаниной. К тому же я провёл десять лет в Ленинской библиотеке, сначала как студент, потом как аспирант, потом просто потому, что люблю узнавать новое. И начал писать, и стал журналистом, иногда принимая участие во всяких деловых проектах - от выборов до девелопмента, но в качестве умного еврея при группе губернаторов. Для упражнений в земельном девелопменте пришлось получать ещё одно профильное образование в Российской Академии госслужбы. Потом пожил в Америке, понял про жизнь, про Россию, Америку, Запад и Восток такие вещи, которые никогда не узнаешь, если не поживёшь достаточно долго вне родной культуры, и утратил всякие иллюзии, что бывает хорошо там, где нас нет. Аристократия всегда считала и считает, что хорошо там, где она есть. То есть человек возит всё своё с собой. В моём случае мне было хорошо и в Советском Союзе, и в России, и в Техасе, и в России снова. Объективно, Москва в настоящий момент, на начало 2022 года, чуть ли не лучший город мира, в ней теперь есть всё, вплоть до галерей современного искусства и мишленовских ресторанов. В возрасте 50 лет в Хьюстоне я познакомился с восьмидесятилетней Линн Уайатт, некогда всемирно известной социалитэ - светской львицей, ближайшей подругой Грейс Келли, подругой иорданской королевы Нур и ещё многих весьма светских людей. Дома у бабки Уайатт был целый музей - и Пикассо, и импрессионисты, и вообще много интересного. Познакомился я с ней ради своей дочери - я натаскивал девчонку, чтобы она набиралась манер у их разномастных носителей и не тушевалась, и поэтому ездил к миссис Уайатт в гости с дочерью. Линн была типичной представительницей американской южной аристократии. Еврейка по происхождению (корни, ясное дело, из России), дочь владельца сети универмагов, она удачно выходила замуж и сама была небедной изначально. Хорошее воспитание, деньги родителей и мужей позволили вести ей свободный образ жизни по высшему разряду. В свои восемьдесят лет она была в хорошей форме и каждый день занималась тхэквондо с тренером. Мозги у неё уже поплыли; но обходительность и в то же время присущая высшему классу дистанцированность от остальных сохранялись. Мы с ней прекрасно поладили, но вот говорить нам было особо не чем. Немного об искусстве, немного о Монако, немного о золотом веке Голливуда, о журнале Vogue - и всё. Никаких совместных дел мы не завели, да и интереса большого не было. Для меня это был наглядный урок, как сложно вписаться в чужое светское общество, если даже вы люди одного социального уровня, но из разных стран - чтоб мутить что-то вместе, надо вместе вырасти или долго тусоваться в молодости, хотя бы лет до сорока. После сорока лет уже сложно сходиться с людьми, особенно если занят и делом, и растущими детьми.
Возвращаясь к теме светского общества в России - я его не вижу в текущий момент. Основа светского общества - родовитые, праздные и при этом богатые люди, которые могут себе позволить потреблять дорогостоящие культурные ценности и поддерживать культурные инициативы на долгосрочной основе. Искусственно возродить его не получается - при всем уважении к стараниям журнала “Татлер” возродить балы, выводить дебютанток им некуда - этих девочек из неплохих и небедных семей некуда пристроить, нет хороших рук, а есть только такие, по которым они могут долго гулять по кругу. Российские красавицы одержимы идеями продать себя подороже папику побогаче, для этого они принимают позы вывернутой буквы Z на постах в Инстаграме, чтобы состоятельный потребитель молодого тела и насиликоненных прелестей оценил вложения в создание шедевров пластической хирургии и почувствовал радостно-сексуальное вожделение, расстегивая на ходу бумажник и ширинку.
Если взять мир, описанный Бальзаком, то там основу светского общества составляет титулованная знать, потом богатые финансисты с приличной репутацией, а их развлекает состоявшаяся и признанная богема - литераторы, художники, артисты. У Теодора Драйзера высший свет другой, американский - немножко европейской титулованной знати, богатые промышленники, банкиры и землевладельцы, и немножко богемы. Фрэнка Каупервуда никак туда не допускают, потому что репутация подмочена судимостью. У Скотта Фицджеральда светское общество уже больше размыто - там всякие нувориши и даже гангстеры с хорошей репутацией, вроде Гэтсби, который все равно больше изгой. В середине 20 века американское светское общество разделяется на богатых голливудских звезд вперемежку с гангстерами на Западном побережье и на наследников старых фамилий с деньгами вперемежку с гангстерами на Восточном побережье. Президент Джон Кеннеди вышел из семьи легализовавшегося гангстера. Итальянская аристократия держит оборону уже лет 600, никого к себе не впуская в семьи и замки. Немецкая аристократия стала больше заниматься бизнесом, чем политикой или творчеством, и тоже замкнутая. Британская аристократия наглухо держит оборону уже 1000 лет и мало кого к себе впускает. Смышлёный индус или богатый русский могут закончить Итон, и после Кембридж, но всё равно они чужаки, и им дадут это понять самым любезным образом. Если русский из старых русских, из старой знати, дореволюционной, то его ещё могут счесть человекообразным существом. А новые русские - это же… Дальше следует изощрённое сугубо английское двусмысленное издевательство. Некоторые русские за счёт денег, вложенных в британский культурный ландшафт, такие как лорд Лебедев, барон Сибирский, или покупатель картин Цуканов, смогут, возможно, через поколения потомков, полностью растворить своё семя в высшем классе Англии. Но осадочек наверняка останется, вместе с привкусом сивухи. А может, им уже не интересно будет становиться такой же частью Англии, как Питер Устинов или Хелен Миррен.
Основным занятием светского общества было совместное проведение времени - в салоне ли, на балу ли, на охоте или на приёме у третьей стороны, например, у сюзерена. Нынешним светским львам поводов собраться вроде бы немало: открытие ликеро-водочного заведения, харчевни или просмотр очередного бездарного кинофильма. Но в личном общении с глазу на глаз уже такой острой необходимости нет: есть Zoom, WhatsApp, Инстаграм с личкой, а для старичков Фейсбук. Все заняты поиском источников существования и выпендрёжа, особенно в постковидные времена. Благодаря ковиду процесс межличностного отчуждения усилился, равно как и поменялась кормовая база. Теперь, если куда-то зовут без денег, то десять раз подумаешь: оно мне надо, кого и чего я там не видел, какая мне польза от траты времени и риска заражения, и как меня могут попользовать в этой ситуации? Будут ли там по-настоящему серьезные люди, и тогда чем я им могу быть полезен, чтобы и мне они что-то хорошее сделали?
Возможно, светское общество как таковое теряет смысл. (Не будем путать с элитой, с истеблишментом и с правящим классом, и тем более с богемой. О необходимости для России формирования устойчивого в поколениях правящего слоя мы писали здесь). Ролевыми моделями давно уже стали не рыцари и их прекрасные недоступные дамы, не галантность и благородство, и даже не супергерои и Джеймс Бонд, а рэперы, футболисты, содержанки и кривляющиеся педерасты с манерами макак-резусов, гоняющиеся лишь за числом подписок в соцсетях и рекламными интеграциями с инфоцыганами. О чём мы расскажем в следующей части.
Мнения, высказываемые в данной рубрике, могут не совпадать с позицией редакции