В реальной жизни было не все так игриво, как в заголовке статьи: сегодня мы поговорим не столько об «авторитетах» преступного мира, но, скорее – об «авторитетках». Оказывается и в России, и в Советском Союзе были не только т.н. «воры в законе», но и вполне себе коронованные «воровки» (или как называют блатные – «жучки»), с положением которых в криминальном мире считались на равных и их коллеги мужского пола. Но сначала несколько историй.
Гоп-стоп, Соня…
Ярким персонажем №1 в истории женской криминальной России, конечно, является Со́фья Павловна Блювштейн, известная всем как «Сонька Золотая Ручка».
Будущая звезда криминальной России родилась в 1846 г. в Варшаве во вполне ортодоксальной еврейской семье. Однако бушующие в новорожденной странные гены двинули девочку в сторону, далекую от чтения Торы и соблюдения субботнего «шабата»: она стала звездой всех возможных криминальных промыслов – от краж и грабежей до артистического мошенничества с мгновенными перевоплощениями. (Артистизм, заложенной в этой даме, перешел к двум ее дочерям, рожденным от разных отцов: обе стали неплохими артистками театра оперетты в г. Москве – прим.авт.).
В доме маленькой Соньки постоянно крутились какие-то иностранцы – клиенты ее отца Лейбы, который был или ростовщиком, или перекупщиком вещей сомнительного происхождения. Во всяком случае, маленькая девочка росла в атмосфере, далекой от нравов благопристойной воскресной школы, но общение с иностранцами позволило ей быстро изучить аж пять(!) языков, что впоследствии позволяло Соньке успешно выдавать себя в аферах и за иностранную аристократку.
После смерти отца и мачехи, уже в Одессе, оставшаяся в одиночестве девушка грустила недолго: познакомившись с богатым наследником-греком, Софья легко уговорила того украсть у родителей их деньги и вместе с ней бежать за рубеж. Уговаривать она умела, и вскоре молодая богатая пара выехала за границу. Стоит ли говорить, что очень скоро молодой «наследник» остался и без денег, и без возлюбленной: Сонька бросила обобранного и ставшего ей ненужным «нищеброда» и пустилась в одиночное криминальное плавание…
В 1864 г. девица вышла на первое самостоятельное дело: вытащила пухлый бумажник из кармана богатого одесского торговца Исаака Розенбанда, на чем тут же и попалась, но…сумела так обаять обворованного «терпилу», что тот вместо того, чтобы отправить её на нары, отправился с ней к раввину и стал законным мужем.
Однако семейная жизнь импульсивной Соньке быстро приелась, вскоре после рождения первой дочери она оставила ее папе и, прихватив все семейные сбережения, двинулась в Москву.
В поездах девушка тоже не тратила время на изучение пейзажей за окном: быстро знакомилась с одинокими пассажирами 1 класса, во время неизменного ужина в ресторане добавляла тем снотворное и уже уснувшего в купе кавалера обчищала до нитки. Таким способом известный одесский банкир, ехавший в Москву на заключение выгодной сделки, лишился более сорока тысяч наличных рублей (в истории царской России это был, пожалуй, самый дорогой ужин «на двоих»)! Впрочем, так Соньке везло не всегда.
Однажды она тоже в поезде «двинула угол» (украла чемодан – авт.) у офицера, некого Горожанского, на чем снова попалась, но …так умело сыграла в полицейском околотке саму невинность, что разжалобила даже искушенных околоточных и ее отпустили. Впрочем, история имела дальнейшее лирическое продолжение.
Горожанский после этого конфуза вышел в отставку и уже в светской жизни стал ведущим актером Малого театра. Случайно узнав об этом из афиш, Сонька послала за кулисы своему экс-попутчику золотые часы «брегет», шикарный букет и короткую записку - «от твоей первой настоящей учительницы». Что ж, благородства и эпатажности ей было не занимать…
Вскоре Сонька предстала перед раввином уже с очередным женихом: очень богатым и очень пожилым ростовщиком Шеломом Школьником. Ясное дело, под венец даму двинула не любовь, но состояние очередного «молодожена»: очень скоро после мучительно-трудной брачной ночи «молодая», прихватив все деньги и немалые ценности мирно спящего новобрачного, сбежала, чтобы снова зарабатывать на жизнь лишь своим преступным ремеслом.
«Работала» в поездах, обворовывала состоятельные квартиры и загородные дачи, среди которых однажды оказался и дом небогатой вдовы, которая в одиночку растила двух дочек. Узнав об этом, Сонька тут же подбросила ей украденные 5 тысяч рублей, столько же добавив из своих денег.
Впрочем, всплески благородства в жизни криминальной авантюристки случались гораздо реже, нежели кражи и откровенные мошенничества.
Когда директор одной из гимназий г. Саратова некто Динкевич, покинув свой пост и распродав за немалы деньги свои активы и имущество, решил приобрести недвижимость поближе к Москве, Сонька тут же вступила в игру. В то время она проживала в арендованном особняке вместе с некогда ее первым мужем Исааком Розенбандом, который, оценив ее талант аферистки, на правах подельника вернулся к давно прощенной экс-супруге.
Через доверенных людей бывшему директору гимназии донесли о том, что некая графиня срочно и недорого продает свое имение, собираясь выехать за границу. Тот немедленно приехал на смотрины. «Графиня», которую блистательно сыграла Сонька, поведала ему трогательную историю о безответной любви, проигравшемся и бежавшим от долгов любовнике, желанием спасти того от каторги и проч. бла-бла-бла, которых у женщины в запасе было немало.
Экс-директор, поверивший в словесную слезную шелуху, тут же выложил за поместье более ста тысяч(!) рублей. Мировую купчую под видом нотариуса оформлял, конечно, Исаак Розенбанд.
Через некоторое время к довольному новоселу в дверь постучали настоящие хозяева дома, вернувшиеся с отдыха в Италии и тот понял, что далеко не всем словам можно верить, но было уже, увы, поздно.
Впрочем, в богатой артистическими аферами жизни Софии Блювштейн, которую в криминальных кругах того времени уже уважительно величали «Золотой Ручкой», эпизодов с переодеваниями, париками, сложным гримом, искусными легендами было так много, что им могли бы позавидовать и многие ведущие актрисы столичных театров. В полициях Одессы, Петербурга и Москвы ее имя даже сыщики произносили с уважением, в душе мечтая лично взять ее «с поличным». Но мечты мечтами, а реальная жизнь – жизнью: Сонька была неуловима.
Для своих операций аферистка даже приобрела дрессированную обезьянку, которая в нужный момент в ювелирном магазине, пока Сонька заговаривала хозяина, …глотала понравившееся той украшение. Затем, естественным путем обезьянка возвращала добычу хозяйке: деньги ведь не пахнут. За свою работу зверюшка получала банан, все были довольны…
Авторитет аферистки в России был уже столь велик, что ее пригласили и в т.н. «Клуб червонных валетов» - прообраз первых отечественных ОПГ и членами которого до того были лишь фартовые воры-мужчины. Так что с некоторой натяжкой Соньку — Золотую Ручку можно считать и первой в истории России «воровкой в законе». Но фортуна в воровской жизни – вещь капризная и непостоянная. Отвернулась она и от Соньки.
Однажды ее очередной любовник, одесский шулер по кличке Кочубчик, подарил Соньке редкой красоты бриллиант, который за несколько тысяч предоплаты и липовую расписку на якобы свой дом приобрел у одного ювелира. С этого бриллианта знакомые Соньке огранщики сразу сделали стеклянную копию, которую Кочубчик и решил вернуть хозяину, якобы передумав покупать бриллиант окончательно. Ювелир сразу увидел подделку, Кочубчика повязали и уже в участке он показал на Соньку, как …на основную организаторшу аферы. Именно это полиции и было нужно: за поимку легендарной мошенницы правительство уже тогда назначило приличную премию! Ко всему прочему, сыщики жаждали и профессиональной сатисфакции, т.к. их честь и опыт были весьма посрамлены талантливой преступницей.
Мошенницу отправили в Москву, где ее осудили и этапировали в Сибирь отбывать длительный срок. Очень скоро из сибирской «кичи» она успешно бежала и вновь попалась, но уже через четыре года в г. Смоленске. Пока шло следствие, она бежала из-под стражи и в Смоленске. Вскоре ее снова поймали в Нижнем Новгороде, на этот раз – уже окончательно: после суда удачливую аферистку под персональным конвоем этапировали на самую мрачную царскую каторгу – сахалинскую.
Два года ее держали в кандалах в одиночной камере. За нарушение режима – битье плетьми. Жестокое обращение превратило еще молодую женщину (ей было лишь 44 года – авт.) в старуху. Приезжавший на остров писатель Чехов даже не поверил в то, что перед ним та сама некогда удачливая и легендарная воровка.
Свой срок на каторге Сонька отбыла полностью. Выйдя на свободу под надзор полиции, сошлась с рецидивистом по кличке «Богдан», вместе с ним держала сомнительный трактир для ссыльных и вольных, где нередко расплачивались ворованным на приисках золотом. В 1902г., заболев неизлечимым в те годы воспалением легких, Сонька отошла в мир иной, оставив всем живущим многочисленные и красивые легенды о себе, которые до сих пор будоражат умы ее современных последователей.
Главный фэйк о легендарной «воровайке» - это якобы ее помпезная могила на Ваганьковском кладбище, у которой всегда лежат свежие цветы и венки с опереточными посланиями «Соне от братвы», «Соня, дай удачи в делах» и прочими похожими заклинаниями. Правда, никому из просителей почему-то и в голову не пришло: каким образом и за чей счет вышедшая «в тираж» и умершая на далеком Сахалине аферистка переместилась на почетное московское кладбище?
На самом деле, как утверждают ветераны и историки МУРа, на Ваганьковском лежит жена одного богатого итальянца, жившего до революции в России, а саму Соньку как каторжанку похоронили в безымянной могиле на далеком острове Сахалин. Таков финал, увы…
Бабы, в стойку! Я – воровка!
В 1956 г. на всесоюзной сходке т.н. «воров в законе» было принято единогласное решение о том, что отныне в авторитетные воровские ряды запрещено принимать женщин. Почему – отныне?
У этого решения была реальная, почти шекспировская подоплека, когда в пятидесятых годах в рядах авторитетных воров на равных с ними появилась тоже коронованная сходкой женщина-воровайка (или «жучка») некая Аглая Демидова.
Будущая «авторитетка» в юбке родилась в начале 20-х годов в Москве. Из всех детских забав девочка выбрала не игру в классики или в дочки-матери, но…карманные кражи, на первой из которых она и попалась в 15 лет. Далее – по восходящей: срок, колония для «малолеток», свобода… Сообразительная Аглая быстро поняла, что с ее уже подмоченной репутацией в Советском Союзе, где «мазу» держала молодежь с комсомольскими значками на груди, ей светит разве что должность уборщицы или дворничихи, что энтузиазма у девицы, конечно, не вызвало. И она решила «делать карьеру» в том самом мире, куда уже ступила одной ногой, т.е. – криминальном.
Решив, что «мелочь по карманам тырить» - не её уровень, Демидова стала промышлять уже кражами квартирными, затем в составе организованных группировок – и участвовать в вооруженных налетах на магазины, торговые базы, склады и т.д. Причем, как признавали ее подельники – бывалые урки, проявляла себя в этих акциях не как изнеженная барышня, но по дерзости превосходила и их, тюремных бродяг. В перерывах между разбоями и грабежами дама, чтобы не терять профессиональный запал, разминалась обычным мошенничеством, разводя на деньги доверчивых граждан. При этом обязательно отдавала в «общак» необходимую долю от вырученных «заработков». В мужском воровском мире на нее обратили пристальное внимание: имидж арестанта тех лет, известный всем по кепочке-малокозырочке, сапогам в гармошку и обязательной железной фиксе во рту, уже нуждался в обновлении и Демидова, преданная воровским «понятиям», для этой роли очень даже подходила.
Ко всему прочему, она уже имела за плечами три серьезные судимости общим сроком в 12 лет, на зоне вела себя в рамках блатных понятий и пользовалась большим авторитетом. В 30 лет, уже в начале 50-х Аглаю Демидову на воровской сходке единогласно «короновали». Так в истории уже советской криминальной жизни появилась первая «воровка в законе».
Весть об этом по правилам того общества с помощью писем-«маляв» тут же разнеслась по всем тюрьмам и лагерям, что делало Демидову криминальной небожительницей, слово которой не подлежало обсуждению. Но воспоминания о лихой карманной юности не давали «даме в законе» покоя и как-то она решила снова «пробежаться» по карманам вокзальных ротозеев. Но первый же «лох», в чей карман нырнула рецидивистка, на деле оказался оперативником из отдела по борьбе с карманными кражами. Аглаю арестовали. Т.к. её взяли с поличным и учитывая прежний богатый криминальный опыт, женщине суд отвесил ощутимый «червонец», т.е. 10 лет строгого режима.
В принципе, для профессионального преступника, тем более – «в законе», очередной срок не более чем временная смена житейских декораций. Тем более что во время отсидки «законники» не работают, имеют все блага, которые не каждый человек и на воле-то видит, то срок этот Аглаю Демидову не испугал. Он её лишь расстроил: ведь к очередной своей отсидке она успела… влюбиться в «коллегу по цеху», некого Тимофея Жигана и расставание с ним на длительный срок в эти лирические планы явно не входил. Понимая, что так долго её возлюбленный терпеть одиночество не станет, Аглая стала сразу обдумывать варианты возможного побега. Но для этого ей сначала надо было осмотреться в «хате», определить круг доверенных зечек и поставить себя непререкаемым авторитетом среди них.
В то время «смотрящей» за бараком, куда определили Демидову, была питерская проститутка Верка Корма, которая жила не по понятиям, но по «беспределу», унижая, обворовывая и избивая других зечек. Аглая в соответствие со своим статусом быстро поставила Корму «в стойло», лишив её сладких полномочий «смотрящей». Та подчинилась, но обиду не простила…
Вскоре у Демидовой созрел конкретный план побега: вступить в интимную связь с начальником лагерной санчасти и подкупив его еще и парой своих золотых сережек, получить справку о том, что она якобы больна туберкулезом. С таким диагнозом ее немедленно должны были отправить в районную больничку, откуда сбежать опытной зечке было плевым делом. План сработал, но по какой-то злой иронии судьбы в самый ответственный момент в кабинет санчасти зачем-то заглянула … та самая Верка Корма. Увиденное повергло ее в состояние высшей радости: ведь на топчане с представителем тюремной администрации развлекалась не какая-нибудь «бытовичка» (что было делом обычным), но «воровайка в законе»! По тюремным неписанным правилам это было тягчайшим проступком, за который нередко следовала и смерть провинившейся!
Выбежавшая из лазарета Корма тут же отправила «маляву» об увиденным ворам на мужскую зону, среди которых были и те, кто еще недавно короновали Демидову в «звание». Решение было вынесено сразу: за связь, да еще такую позорную, с представителем тюремной администрации Аглаю приговорили к «раскоронованию» и смерти. Причем, исполнить финальное решение сходки было велено именно Тимофею Жигану, ради которого женщина и решилась на столь тяжкий проступок. Тот, не имея права пойти против общего мнения, мрачно кивнул.
Сама же Демидова об этом еще не знала и получив-таки заветную справку, была с конвоем отправлена в районную больницу. По дороге, попросившись «по нужде», она приготовленной заточкой убила одного из конвоиров и сбежала. Путь к любимому был труден: тайга, гнус, голод… По случаю она набрела на геологов, которые накормили «заблудившуюся грибницу», подсказали ей верный путь. Вскоре Аглая, преодолев все превратности судьбы, добралась до любимого.
Встреча была бурной и страстной. Ночь любви пронеслась быстро, а утром Жиган, объявив любимой вердикт воров, хладнокровно убил свою вчерашнюю подругу. На собранной по этому поводу очередной сходке, авторитеты в 1956 г. и постановили более никогда и ни за какие заслуги в воровскую масть женщин не короновать. Запрет этот действует до сих пор, хотя девиц, желающих преодолеть его, как оперативники говорят, и в нынешнем российском социуме предостаточно.
Дамы, а может все-таки лучше в домохозяйки?
Мнения, высказываемые в данной рубрике, могут не совпадать с позицией редакции