На территории Черногории состоялась конференция «Война и современная философия», собравшая (анти)российских философов-релокантов. Она стала ответом на инициативу философов-патриотов, известную под названием «Философский собор «Великое русское исправление имён». Два несовместимых взгляда, два разных мировоззрения, между которыми – пропасть. Об этом противостоянии идей рассказывает философ Никита СЮНДЮКОВ, старший преподаватель Российской академии народного хозяйства и государственной службы при президенте РФ.
– Организатором черногорской конференции да и вообще лидером философов-релокантов является Ю. Синеокая*, релоцировавшаяся в 2022 году. С 2016-го она занимала должность замдиректора ИФ РАН. В 2015-м получила почётное звание «профессор РАН», в 2019-м стала членкором. Получается, эту фигуру и тот антироссийский образ мыслей, который она распространяет, взрастило само же государство?
– Я бы сказал несколько иначе. Нужно учитывать трагическое положение нашего государства, в котором оно оказалось в девяностые. В истории нашей страны немало идейных разрывов: первый – это церковный раскол, затем – реформы Петра Великого, затем – 1917 год и наконец – падение СССР. И каждый раз только-только нарастившая влияние философская традиция оказывалась прервана – образовывался идеологический вакуум. В девяностые годы академические философы остались не у дел: их зарплата стала мизерной. Были элитой – превратились в маргиналов. И тут приходит Запад со своими грантами: мы будем платить вам деньги, возить в Америку, а вы транслируйте глобалистскую повестку. Российское государство, со своей стороны, решило: пусть делают что хотят. Поэтому, отвечая на ваш вопрос, будет верным сказать так: государство не взрастило, а попустило.
На этих грантах выросло первое постсоветское поколение российских философов – к нему и принадлежит Ю. Синеокая*, которая до 2022 года в общем-то и не выделялась на фоне либерального антироссийского и антипутинского большинства в философской академической среде. И, в свою очередь, Синеокая* взращивала новые поколения, во многом отвечая за молодёжную политику ИФ РАН. Организовывала семинары, кружки, куда привлекала талантливую молодёжь. Отбирала кадры для формирования будущих философских лидеров. Немало участников этих кружков в 2022 году переехали вместе с ней в Париж.
Кстати, показательный факт: многие из релоцировавшихся философов быстро нашли себе престижные места в иностранных вузах (хотя в западной академической системе высокая конкуренция – множество кандидатов на должности). Релоканты, конечно, объясняют это своей востребованностью, но некоторые из них совсем неинтересны как исследователи – значит, получили места на Западе не за научные заслуги, а за политические. И похоже, готовились к переезду заранее.
– Никита, вы являетесь участником «философских соборов», организуемых в онлайн-формате философом А. Коробовым-Латынцевым и социологом Н. Арутюновым для осмысления нынешних исторических событий с патриотической позиции. Инициатива солидная: к ней примкнули именитые философы – А. Дугин, А. Секацкий, В. Варава и многие другие. Релокантская конференция стала ответом на эти начинания, так?
– Да, в значительной степени. Она зеркально отражает задачу наших «соборов» – пытается выработать философский взгляд на войну, но не с патриотической позиции, а наоборот. Эти релоканты осмысляют нашу линию как продолжение традиции славянофильства и русской философии в целом. Надо сказать, это приятно. И тем самым они подспудно признают, что их-то идеи русской традиции не наследуют.
Говоря об их конференции, особое внимание хочу обратить на доклад Б. Кашникова. В 2015–2016 годах он возглавлял в московской Высшей школе экономики научно-учебную группу по изучению философии войны и теперь, видимо, представляет результаты деятельности этой группы. Риторика Кашникова строится вокруг теории справедливой войны (ТСВ), которая давно стала инструментом западной пропаганды в том смысле, что Запад якобы ведёт справедливые войны. Но Кашников пошёл ещё дальше. Его доклад называется «Условия возможности ТСВ и причины ограниченности её теоретического и практического применения», а главная мысль доклада заключается в том, что по отношению к России не нужно вести себя справедливо. «Путинская Россия отрицает гуманитарные ценности, которые являются основой европейской цивилизации», – говорит Кашников, а значит, мол, принципы справедливой войны к России неприменимы. Иными словами, у НАТО и Украины развязаны руки, и они могут позволить себе совершать любые военные преступления в отношении русских, потому что русские, дескать, – варвары.
– Вы говорите, ТСВ стала инструментом западной пропаганды – значит ли это, что нам нужно отказаться от этой теории и не называть нашу войну справедливой?
– Отказываться, на мой взгляд, не нужно. Теорию разрабатывал ещё Аврелий Августин, живший в IV–V вв. (епископ в римской провинции, почитается как святой в православии и католицизме. – Прим. «АН»), которого трудно назвать пропагандистом западного доминирования. Но важно понимать, что эта теория не очень-то характерна для русской мысли. Как отмечают мои коллеги, концепция справедливой войны – важнейший вклад западного христианства в философию права, а у нас, восточных христиан, иная традиция – не справедливой войны, а трагического мужества.
ТСВ – это формализм, законничество, абстрактный, холодный, сугубо логический подход к вопросу о войне. Мол, есть правила, и, если мы их придерживаемся, – значит, всё происходит правильно. В действительности же война прямо противоположна правилам, это всегда хаос, всегда нарушение тех или иных законов, и, как бы кто ни хотел её отрегулировать, она часто непредсказуема. Это всегда трагедия, и на первый план выходит трагическое мужество – необходимость сохранять в ходе войны честь и достоинство. Даже если противник ведёт себя недостойно. Говоря философским языком, ТСВ – это рациональный подход, а русская философия войны – экзистенциальный.
Наши философы всегда говорили не столько о справедливой войне, сколько о праведной. Справедливое может быть подчинено праведному и не может быть выше его, потому что справедливость – произведение человеческого ума, а праведность имеет божественное происхождение. Русскому человеку всегда важно, чтобы война, которую ведёт Россия, была праведной. На поверхностном уровне она может рассматриваться в контексте экономики, перераспределения ресурсов, но в глубине лежит несчитываемый опытом или внешними средствами корень, который свидетельствует о праведности или неправедности.
– Вы говорите о классической русской философии войны как о чём-то монолитном – неужели внутри неё не было никаких споров, расхождений?
– Если мы говорим о глубинной философии, то нет, не было. Если же говорить о философии, которая ближе к политической публицистике, – там возможны разные мнения. Есть, например, прагматическая точка зрения мыслителя XIX века Николая Данилевского: любая война, которую ведёт Россия, – это правильная война, и не надо придавать значение трагизму. Однако для глубинной русской философии, очень чувствительной, восприимчивой к трагическому измерению бытия, война всегда трагична, сложна, неоднозначна. Но это, заметим, не пацифизм. Война осмысляется как трагедия не в том смысле, что надо непременно избежать её, а в смысле рока, неизбежной судьбы. Всегда есть над человеком что-то такое, что вовлекает его в свою машинерию, в громадный процесс мировой истории, не спрашивая его. Можно против этого восставать, морально осуждать, но перед лицом рока это бессмысленно.
Война, если угодно, – другая реальность, трансцендентная (недоступная познанию, находящаяся за пределами опыта. – Прим. «АН»). Как сказал Тютчев, «блажен, кто посетил сей мир в его минуты роковые!» А лучше всех об этом писал отец Сергий Булгаков: «война – откровение, соприкосновение с божественным планом, как бы парадоксально и страшно нам это ни казалось».
– Вы сейчас упомянули пацифизм. Он тоже представлен в русской мысли, причём весьма крупной фигурой – Львом Толстым. Вот, например, его высказывание: «Патриотизм в самом простом, ясном и несомненном значении своём есть не что иное для правителей, как орудие для достижения властолюбивых и корыстных целей, а для управляемых – отречение от человеческого достоинства, разума, совести и рабское подчинение себя тем, кто во власти». Как известно, Толстой пропагандировал «непротивление злу насилием».
– Русская философия дала Толстому отпор в лице двух авторов. Один – Иван Ильин, написавший в полемике с толстовством книгу «О сопротивлении злу силой». Правда, Ильин мыслит не совсем по-русски, более рационально, ближе к ТСВ (отчасти, возможно, в силу своего немецкого происхождения). Более русский ответ Толстому дал другой классик отечественной философии, Владимир Соловьёв, в своём последнем сочинении «Три разговора о войне, прогрессе и конце всемирной истории».
Долгое время Соловьёв тоже отстаивал пацифистские позиции, но в последний год жизни он пришёл к тому же, к чему пришёл отец Сергий Булгаков. Он понял: плоский морализм, который отстаивает Толстой, неприменим к жизни. Когда, к примеру, из чрева твоей беременной жены вырезают ребёнка, говорить о непротивлении злу силой – значит потворствовать злу. Этакое моральное чистоплотство, желание спасти себя при полном безразличии к тому, что происходит с другими. Проще говоря, моральное чистоплотство за чужой счёт.
Толстой в своём учении апеллировал, как ему казалось, к христианской этике, но против него озвучивались христианские же аргументы. Согласно Библии, человеческая история завершится войной – соответственно, прогрессистская идея о наступлении времён, когда прекратятся войны, не имеет ничего общего с христианством.
– Никита, до сих пор ваши «философские соборы» проходили в онлайн-формате. Теперь, после того как ваши оппоненты провели очную конференцию в Европе, – не пора ли и вам перейти к очной форме? Пригласить нужных гостей, обратить внимание общества на русскую философию войны. И не где-нибудь, а на престижной площадке. В прошлом году при РГГУ основали Высшую политическую школу имени Ивана Ильина – как раз для противостояния западническим установкам основной массы наших учёных-гуманитариев.
– ВПШ имени Ивана Ильина – это хорошо, и без её участия такая конференция невозможна. Но всё же ВПШ придерживается конкретного мировоззрения, которое является, безусловно, традиционалистским, но не является конвенциональным для русских патриотов. Лучше выбрать для конференции более нейтральную площадку, где собрались бы патриоты разных взглядов. В идеале это должен быть ИФ РАН, коль скоро он заявляет, что не поддерживает деятельность Синеокой*.
Наши «соборы» не вполне состоятельны в том смысле, что до сих пор не породили итоговую резолюцию, которая помогала бы осмыслить войну и рядовому гражданину, и военнослужащему, и философу. Нам не хватает именно этого – лаконичности. Чтобы крошка-сын, придя к отцу с вопросами, мог бы получить чёткие ответы.
* Признана в РФ физлицом, выполняющим функции иноагента.