Россия и КНДР: дружба, обязательства и холодная голова

Визит В. Путина в Северную Корею наделал шума во всём мире – и в самой России тоже. Гость «АН» – кандидат исторических наук Константин АСМОЛОВ, ведущий научный сотрудник Центра корейских исследований Института Китая и современной Азии РАН, автор книг «Не только ракеты: путешествие историка в Северную Корею», «Корейская политическая культура: традиции и трансформация» и других.

- Константин, в 2018 году вы написали: «Желание Северной Кореи объявить себя ядерной державой подрывает как формальную, так и неформальную модель миропорядка, при которой ядерное оружие разрешено только «кому следует»…» Означает ли новое российско-северокорейское соглашение, что Россия более не видит проблемы в ядерном статусе Северной Кореи (далее КНДР – Корейская Народно-Демократическая Республика)?

– Я бы сказал по-другому. Миропорядок, при котором ядерное оружие имеют только «кому следует», разваливается на наших глазах. С точки зрения российского руководства (и с моей точки зрения тоже), он трансформируется невыгодным для России образом, и нельзя сказать, что Россия форсирует этот процесс. Согласно исследованию ПЕН-центра под названием «Новая ядерная девятка», среди членов ядерного клуба способны оказаться Япония, Тайвань и внезапно – Украина. Успех ядерной северокорейской стратегии может стать примером для других государств, а Москва не заинтересована в радикальном изменении ядерного миропорядка. Поэтому, всячески приветствуя северокорейскую борьбу за суверенитет, российское руководство по-прежнему обходит тему ядерных амбиций КНДР.

В то же время важно понимать: КНДР уже является полноценной ядерной державой. В её официальных документах записано, что отхода от ядерной программы не будет, что никакие переговоры на эту тему КНДР больше не ведёт и вести не станет, поскольку накололась («АН» писали про обман со стороны США в предыдущем номере: специальный консорциум должен был построить в Северной Корее два атомных реактора на лёгкой воде, из которых невозможно было бы получить оружейный плутоний, но ничего не построил. – Прим. «АН»). И даже если бы КНДР обязалась провести денуклеаризацию, это невозможно проконтролировать со стороны. Чтобы убедиться в том, что полноценная ядерная держава денуклеаризовалась, пришлось бы оккупировать её.

Кстати, либеральные комментаторы целиком возлагают ответственность на КНДР за то, что она не свернула ядерную программу. И при этом совершенно упускают из виду обязательства другой стороны в рамках американо-северокорейского соглашения 1994 года – и по поводу обещанных реакторов, и по поводу поставок мазута, и по поводу поиска путей для дипломатического признания КНДР (хотя страна является членом ООН с 1991 года, Штаты по-прежнему не признают её. – Прим. «АН»). Когда умер Ким Ир Сен, американское руководство решило, что можно расслабиться, – мол, КНДР вот-вот падёт. Но, как известно, КНДР не пала.

– Предпринимались ли ещё какие-то дипломатические попытки решить северокорейскую ядерную проблему?

– Да, в 2003 году начались так называемые шестисторонние переговоры: с одной стороны – КНДР, с другой стороны – Соединённые Штаты и примкнувшая к ним Япония, а посередине – Россия, Китай и возглавляемая в тот момент демократами Южная Корея (далее – РК, Республика Корея). И внезапно США арестовали северокорейские активы в банке «Дельта Эйша». Причём арестовали не в результате расследования, а на основании т.н. патриотического акта, который был принят после 11 сентября 2001 года и позволил сначала арестовывать счета, а потом уже доказывать, что они принадлежат террористам. КНДР восприняли это как удар в спину. Ситуацию в целом разрешили, проведя деньги через российские банки, но шестисторонние переговоры вскоре закончились, потому что в РК к власти пришли консерваторы, настроенные иначе, нежели демократы.

Позднее, в 2018 году, имело место «олимпийское потепление» между КНДР и РК. Оно хорошо показало Пхеньяну, где находится верхняя планка межкорейского сотрудничества. Казалось, президент РК Мун Чжэ Ин, будучи демократом, настроен конструктивно. Состоялось несколько саммитов, в том числе саммит в Пхеньяне… но реальный выхлоп оказался почти равен нулю. Потому что Сеулу не очень-то и хотелось реального сближения. Южнокорейцы переводили стрелки на американцев – дескать, они мешают РК сблизиться с КНДР, но на самом деле это было волей самих южнокорейцев.

Тогда же, в 2018-м, КНДР ввела мораторий на запуски межконтинентальных ракет и ядерные испытания (межконтиненталку они запустили только в 2022 году, а ядерных испытаний не проводят до сих пор). На этом основании Москва и Пекин начали разговоры о том, что санкции – это не мера давления, а инструмент воздействия и что если плохое поведение должно наказываться, то хорошее должно вознаграждаться. Иными словами, уровень санкционного воздействия должен быть соразмерен поведению КНДР. На что американцы ответили: отсутствие плохого поведения не доказывает хорошее.

Стало ясно: антисеверокорейские санкции Совбеза ООН – это навсегда. В конце 2019-го Ким Чен Ын сказал, что об их снятии не стоит и мечтать. Тогда же стало меняться отношение к санкциям со стороны Москвы, ну а после начала СВО, когда Россию принялись демонизировать по северокорейскому образцу, её отношение к санкциям оказалось и вовсе пересмотрено. Напомню, КНДР является одной из немногих стран, которые сразу же поддержали российский курс на донбасском направлении. Китай, заметим, не выразил открытой солидарности с нами (при голосовании за антироссийские резолюции в ООН Китай воздерживается. – Прим. «АН»). Он избегает двойных стандартов и не поддерживает никаких сецессий, чтобы ему не начали задавать вопросы о Тайване, Гонконге, Тибете. А у северокорейцев в отличие от китайцев есть возможность для открытой солидарности с Россией – поэтому отношения с КНДР обрели для нас особое значение.

– Значит ли это, что Россия отныне считает ненужным соблюдение антисеверокорейских санкций Совбеза ООН, за которые проголосовала ранее?

– Не думаю. Говоря, что санкционный режим должен быть отменён, Путин не заявляет, что Россия считает его для себя необязательным. Да, в новом российско-северокорейском договоре осуждаются «односторонние меры принуждения», но, на мой взгляд, речь идёт не о санкциях Совбеза ООН, а о санкциях со стороны США и прочих конкретных государств – мы, разумеется, гарантируем своё неприсоединение к ним. Что же касается санкций именно Совбеза ООН, то позиция Москвы, насколько я понимаю, такая: мы выступаем за пересмотр санкционного режима и будем «качать» эту тему, а кроме того, будем подходить к вопросу творчески – по принципу «что не запрещено, то разрешено». То есть с нашей стороны, как мне кажется, это будет не игнорированием решений Совбеза ООН, ранее принятых с нашим участием, а поиском дырок в правилах.

– Если Россия решит именно игнорировать санкции Совбеза ООН, будет ли это заметно?

– Это будет заметно в случае пересмотра нашего отношения к вопросу северокорейских рабочих. Одна из санкционных мер 2017 года – запрет на использование рабсилы из КНДР. К 2019 году все северокорейские рабочие покинули Россию (кроме тех, кто застрял из-за ковида). Надо сказать, они очень высоко ценились на нашем Дальнем Востоке, являя собой одно из лучших сочетаний цены, качества и некриминальности. Кроме того, они в большинстве своём работают вахтовым методом, что опять-таки выгодно отличает их от мигрантов из Средней Азии.

– Какими военными обязательствами связали друг друга Россия и КНДР?

– Статья 4 договора гласит: «В случае если одна из Сторон подвергнется вооружённому нападению со стороны какого-либо государства или нескольких государств и окажется таким образом в состоянии войны, то другая Сторона незамедлительно окажет военную и иную помощь всеми имеющимися в её распоряжении средствами в соответствии со статьёй 51 Устава ООН и согласно законодательству Корейской Народно-Демократической Республики и Российской Федерации». Обратим внимание: «в состоянии войны». Не всякая реальная война является войной официально (СВО – тому пример).

Кроме того, обратим внимание на статью 3: «В случае возникновения непосредственной угрозы совершения против одной из Сторон акта вооружённой агрессии Стороны по требованию одной из Сторон незамедлительно задействуют двусторонние каналы для проведения консультаций с целью координации своих позиций и согласования возможных практических мер по оказанию помощи друг другу для содействия устранению возникшей угрозы». Как видим, речь идёт не о том, что у Пхеньяна развязаны руки в свете поддержки со стороны Москвы, а наоборот: он обязан согласовывать с Москвой соответствующие решения.

– Какова реакция южнокорейцев на этот договор? РК теперь – наш враг?

– Сам факт, что договор содержит военно-политическую составляющую, оказался худшим вариантом из того, что предсказывали южнокорейские аналитики. Первое время даже вменяемые товарищи были в истерике. Советник президента РК по национальной безопасности Чан Хо Чжин заявил, что южнокорейцы могут начать поставки оружия на Украину, но не будем забывать: советники президента не говорят от имени государства, такими полномочиями обладают президент, премьер и министр иностранных дел. И вообще через три дня Сеул фактически сдал назад, обозначив для Москвы в качестве красной линии поставку высокоточного оружия Пхеньяну.

Американцы очень стараются (в том числе посредством информационных провокаций) заставить Сеул порвать с Москвой и начать поставки оружия на Украину. Южнокорейский ВПК занимает восьмое место в мире по экспорту, а президент Юн Сок Ёль собирается поднять его на четвёртое. Есть шанс, что США и демократическая оппозиция всё-таки продавят президента Юна в отношении России, – тогда РК потеряет для нас статус самой дружественной из недружественных стран. Но сейчас говорить об этом преждевременно.

Пятую статью российско-северокорейского договора либеральные комментаторы интерпретируют так: Россия, мол, разорвёт отношения с РК. Но из формулировок статьи чётко видно: речь идёт не о российско-южнокорейских отношениях вообще, а о той их части, которая направлена против КНДР. На данном этапе Москва и Сеул не собираются демонстративно рвать друг другом. Несмотря на солидаризацию со Штатами по северокорейскому направлению, президент Юн пытается сохранить максимальную свободу рук на российском и китайском. Вопреки визиту Зеленской, вопреки прямым просьбам Столтенберга, вопреки тому, что в ходе визита Юна на Украину его специально возили в Бучу, – он всё ещё конструктивен по отношению к России. Будь Юн проамериканской марионеткой, каковым его многие видят, он бы уже давно пересмотрел свою политику, но этого до сих пор не случилось.

– Раз уж мы говорим о Северной и Южной Корее, что вы думаете о возможности так называемого «замирения России и Украины по корейскому сценарию»?

– Те, кто к этому призывает, зачастую плохо понимают, что такое «корейский сценарий». Линия боевого соприкосновения, по которой корейцы заморозили конфликт, почти не отличалась от той, которая имела место в начале конфликта. А Украина контролирует меньшую территорию, чем в начале конфликта, да и Россия, приняв в свой состав четыре региона, претендует на большую территорию, чем та, которую контролирует.