Эксперт-евразиец Максим Крамаренко: «Русофобия еще не пустила глубоко корни в обществе Казахстана»

Евразийская интеграция сейчас тонет в сиюминутных проблемах и локальных конфликтах на постсоветском пространстве, как раньше тонула в политических интригах той или иной столицы бывшего СССР. Но есть среди нас те, кто плывут против течения и возводят мосты и дороги там, где другие пытаются возвести неприступные стены. Одним из таких подвижников является наш гость Максим Борисович Крамаренко, известный общественник из Казахстана, который десятилетиями занимается вопросами русских соотечественников в республике и по всему миру.

− Здравствуйте, Максим Борисович! Вы представитель редкого вида общественных деятелей евразийского пространства. Расскажите нашим читателям о себе, пожалуйста!

− Почему же редкого?! О себе немного: родился в конце 70-х годов ХХ века в Советском Союзе, а точнее в Казахской ССР, в городе Кокчетав, одноименной области; имею два высших образования – русская филология и юриспруденция. Работал в школе, в юридических вузах, в фирме, оказывающей юридические услуги.

− Как Вы, юрист и преподаватель, стали собирателем русских в Казахстане?

− Ну, «собиратель русских» не вполне корректный термин. Можно говорить о сохранении и развитии русской культуры, языка и русской исторической правды.

Мой путь к этому таков: после окончания школы в 1995 году вступил в общественное объединение «Республиканское славянское движение «Лад». Хотя участвовал в некоторых мероприятиях движения и раньше, так как в нем занимался общественной деятельностью мой отец. «Лад» привлекал тем, что объединил людей, не только занимающихся просветительской деятельностью в сфере славянской и, в частности, русской культуры, но и желавших по сути реинтеграции постсоветского пространства. Таковы, например, инициативы движения по созданию института двойного гражданства, или предложение войти Казахстану в Союзное государство России и Белоруссии. Позднее поддерживали мы и создание Евразийского экономического союза.

В 2008 году был избран председателем этой организации. В 2014 году был создан информационно-аналитический центр «Институт Евразийской политики», деятельность которого тоже направлена на поддержку реинтеграционных процессов.

С 2015 году являлся председателем Регионального координационного совета российских соотечественников стран Ближнего зарубежья, ну и в 2018 году стал заместителем председателя Всемирного координационного совета российских соотечественников.

− Чем занимаетесь в качестве широкоформатного общественника?

− Сейчас мы активно занимаемся информационно-консультативной помощью для русских в Казахстане. Для тех, кто решил переселиться даем первичную консультацию о программе содействия переселению. Для тех, кто решил поступить в российские вузы, также оказываем помощь. Например, где-то с 2010 года у нас была достигнута договоренность по набору абитуриентов в Ухтинский государственный технический университет. Также занимаемся просветительской деятельностью в сфере русской культуры, и в последнее время делаем также упор в своей работе по сохранению памяти о Великой Отечественной войне – и нашей общей победе в ней, иных совместных трудовых и научных подвигов русских, казахов, других народов СССР. В общем, вносим свой вклад в сохранение единства нашего общего историко-культурного пространства.

− Существует ли проблема русофобии в Казахстане?

− Оголтелой русофобии в Казахстане нет. Языковые патрули, иные акции, которые у нас фиксируют на видео, и потом распространяют – это единичные случаи. Но они, к сожалению, уже становятся триггером для формирования в социальных сетях такого явления как «язык вражды», который в итоге ведет к расколу в обществе, в том числе и по этноязыковому признаку. Это одна сторона проблемы.

Другая – заключается в том, что в Казахстане происходит формирование своей национально-государственной идентичности, которая основана на том, что общенациональное единство в РК должно достигаться на основе казахстанского патриотизма, гражданской и духовно-культурной общности этносов Казахстана при консолидирующей роли казахского народа. И одним из инструментов такой консолидации является языковая политика, в основе которой стоит с одной стороны законодательное закрепление за государственным (казахским) языком еще и статуса важнейшего фактора консолидации народа Казахстана, а с другой – законодательством устанавливается «долг» перед каждым гражданином овладеть государственным языком. Следуя такой логике, получается, что если ты этот долг не исполняешь, то выступаешь практически против интересов государства.

Ну и третье, к сожалению, Казахстану сумели привить наши «западные партнеры» синдром бывшей колонии, поэтому сейчас часто звучат тезисы о деколонизации, под которой понимается исключение русского языка из публично-правовой сферы, массовые переименования населенных пунктов, имеющих так сказать идеологически устаревшие названия. Также одним из симптомов такого синдрома являются настойчивые предложения пересмотреть трактовку некоторых периодов совместной русско-казахской истории. Например, иногда звучит призыв отказаться от термина «Великая Отечественная война», и даже реабилитировать бойцов туркестанского легиона.

Эти процессы, конечно же, вызывают у определенной части русского населения ощущение «неуютности». Но, в Казахстане, слава Богу, нет на массовом уровне противостояния между казахами и русскими. Даже «январская трагедия» не привела к конфликту на этническом уровне, что лишний раз свидетельствует о том, что русофобия еще не пустила глубоко корни в нашем обществе. Но, конечно же, это не повод успокаиваться. Понятно, что третьи силы будут и дальше прилагать усилия, чтобы русофобия все-таки в итоге была привита Казахстану.

− Расскажите о январских событиях? Это была смена власти руками ОДКБ?

− О январских событиях еще трудно говорить что-то однозначное, так как пока мало объективных данных. Но уже можно определенно говорить о причинах, почему эта трагедия случилась в Казахстане.

Во-первых, из-за того, что первый президент РК Нурсултан Назарбаев, передавая свое президентское кресло, создал систему двоевластия, сохраняя за собой контроль над силовым блоком. И здесь не сработал, (а он и не должен был сработать) принцип: одна голова хорошо, две – лучше. Наоборот, вместо одного центра принятия решения, появилось два, что дало повод части элиты вести игру на противоречиях между ними. В итоге все это вылилось в январские события.

Во-вторых, к этой игре на противоречиях, есть большая вероятность, была готова подключиться третья внешняя сила, что могло бы привести нашу республику к сирийскому сценарию. До сих пор из Алма-Аты доходят слухи, что протестующие захватили там аэропорт для обеспечения беспрепятственной посадки туда нескольких бортов с иностранными боевиками.

Поэтому введение войск ОДКБ было одним из оптимальных решений для стабилизации обстановки в стране, недопущения скатывания ситуации на уровень гражданской войны. Произошла ли смена власти в этот период при помощи штыков ОДКБ?! Навряд ли. Назарбаев поэтапно начал передавать оставшиеся рычаги управления общественно-политическими процессами Токаеву еще до января 2022 года. Так весной 2021 года он передал действующему главе республики пост председателя Ассамблеи народа Казахстана, у которой в действующем парламенте есть свои 9 депутатов. В ноябре же прошлого года Назарбаев заявил, что передаст пост председателя правящей партии «Нур-Отан» также Токаеву. Другой вопрос, что кому-то из политической элиты могло не понравиться, что период двоевластия стал подходить к концу, и соответственно, пока он не закончился, случилась неудавшаяся попытка сыграть свою игру.

Но опять же повторюсь, пока трудно делать окончательные выводы по поводу этих событий.

− Почему февральскую СВО Астана встретила в штыки? Ведь Москва только что помогла не впасть в гражданский конфликт.

− Ну, тут, как мне кажется, все предельно понятно. Во-первых, потому что в Казахстане сильна фобия по поводу возможной аннексии части территорий со стороны России. Естественно, что ее периодически подогревают. Этим занимается активно Запад, и это понятно, ведь там есть заинтересованность в снижении уровня добрососедства между нашими двумя государствами. Особенно сильно, эту фобию стали «разогревать» после возвращения Крыма в 2014 году. Правда, не совсем понятно, почему в России некоторые политики и общественные деятели, занимаются этим же. Ведь не в интересах России получить у себя в «мягком подбрюшье» горячую точку.

Поэтому, с учетом этой геополитической фобии прямая поддержка руководством Казахстана специальной военной операции России однозначно получила бы в обществе интерпретацию чуть ли не предательства национальных интересов. Именно эту тему активно начали разгонять так называемые «агенты западного влияния» и до операции, и в самом начале СВО.

Во-вторых, именно после январских событий в Казахстане опасаются их повторения. Официальная поддержка той или иной стороны в российско-украинском конфликте может негативно сказаться на общественных настроениях в стране. При этом надо брать в учет то, что у нас часть крупных добывающих предприятий зависимы от западных инвесторов, которые если надо, могут просто остановить их работу и создать почву для социальной напряженности.

− Как сами оцениваете развитие событий в Донбассе и на Украине?

− Украинский кризис – яркое подтверждение большевистского тезиса о том, что национализм – есть оружие буржуазии. В данном случае, «западной буржуазии», которая стремится устранить своего экономического конкурента – Россию, и создаваемую ей Большую Евразию. Для этого и проектировался долгосрочный конфликт на Украине, чтобы остановить процесс создания ЕАЭС, напугав партнеров России якобы ее агрессивными намерениями.

Для этого, была нужна угроза геноцида русского населения в Крыму, который Россия пресекла, признав там референдум. А этот сюжет Запад стал интерпретировать по-своему, масштабно тиражируя его через сеть своих агентов влияния, тем самым, формируя геополитические фобии у российских партнеров, что «Крым» это возможный сценарий, который Россия может реализовать также в отношении сопредельных стран по ЕАЭС – Белоруссии и Казахстана.

Затем 8-летнее провоцирование России применить военную силу на Донбассе, бомбежками и артобстрелами с человеческими жертвами. Обещания Украине вступить в НАТО. Создание угрозы для России применения с территории Украины оружия массового поражения, в том числе и бактериологического и даже ядерного. Все делалось для того, чтобы Россия начала СВО, чтобы ее в итоге сделать страной-изгоем, по типу Северной Кореи. Но тотальной изоляции не получилось. Россию сегодня осуждают только США и их вассалы, остальной свободный Мир понимает позицию России.

И сейчас складывается впечатление, (пока только впечатление, а не прогноз), что еще немного – наверное, в середине следующей зимы - и Запад готов будет сдать киевский режим, и даже по примеру Второй мировой войны начать второй фронт против нацизма на Украине, с ее разделом как это было с Германией. Ведь у истории есть привычка повторяться.

− Как Вы оцениваете развитие таких объединений как ЕАЭС, ШОС, ОДКБ? Ваши прогнозы на будущее, каковы перспективы Большой Евразии?

− ОДКБ, в свое 30-летие с момента подписания Договора провела первую в своей истории военную операцию в Казахстане. Удачную и результативную, предотвратив в республике гражданскую войну. Но, это не может не раздражать геополитических конкурентов России, которая, по сути, является основным бенефициаром этой организации. Поэтому, мы сейчас наблюдаем и активизацию сотрудничества НАТО с Казахстаном и Таджикистаном, и недавнее развертывание военных действий Азербайджана на территории непризнанного Карабаха, явно при поддержке Турции, направленное на дискредитацию миротворческих усилий России там. Плюс, сама Россия сейчас занята СВО. Все это так или иначе, влияет на имидж ОДКБ.

На мой взгляд, одна из главных проблем организации – слабая работа в сфере публичной дипломатии. Хотя распространение в широких массах знаний о существовании ОДКБ, о ее возможных полномочиях – само по себе является опосредованным миротворческим воздействием. Проведенная в этом году первая миротворческая операция - хорошая демонстрация на практике возможностей Организации, которая «профилактирует» преступные умыслы тех, кто будет планировать осуществить государственный переворот в одной из стран-участниц. Поэтому, как мне кажется, ОДКБ необходимо создавать информационные поводы, которые были бы интересны широкой аудитории. Например, реализации каких-либо акций к очередной годовщине дня Победы, проведения учений с гражданским населением в сфере гражданской обороны и т.п. мероприятия, в ходе которых как раз и рассказывать о самой Организации, о её первой и успешной операции. Жителям стран ОДКБ, необходимо постоянно напоминать, что существует такая Организация, и она призвана защищать их жизнь, свободу и интересы.

Что касается ЕАЭС, то эта организация, несмотря на усилившееся противостояние между Россией и Западом, продолжает демонстрировать положительную динамику, как во взаимной торговле, так и по объему промышленного производства. Об этом говорит статистика за первое полугодие текущего года. Основная проблема для ЕАЭС заключается в том, что его страны-участницы избрали разные внешнеполитические векторы своего развития.

Так, если мы говорим о России, то она преследует цель создания интеграционных союзов суверенных государств, но со скоординированной политикой в ряде важных, и фактически, взаимосвязанных сфер, таких как экономика и безопасность. Казахстан же, судя по таким признакам, как введение латиницы, или политики трехъязычия, при которой опосредованно наблюдается поддержка английского языка, стремится стать членом глобального общества, такого унифицированного мира, который создан под определенный культурный стандарт, архитектором которого является Запад. Соответственно, от этого зависит разный уровень участия, или лучше сказать, заинтересованности в ЕАЭС.

По моему мнению, Россия хотела бы видеть в странах-участницах Евразийского союза понятных партнеров, которые за более льготный доступ к российскому рынку, в том числе и к рынку труда, гарантировали бы неразмещение на своей территории военной инфраструктуры третьих стран. Поэтому и наблюдается некая синхронизация интеграций: ОДКБ и ЕАЭС – за исключением Таджикистана, список стран участниц этих двух объединений идентичен. У Казахстана другой подход к ЕАЭС. В Нур-Султане хотели бы видеть в нем только как торговый союз, без других аспектов. Если вспомним, идею о создании Евро-Азиатского союза первый президент Казахстана озвучил впервые не в Москве, а в Лондоне в 1994 году в Chatham House, и, по всей видимости, логика этого проекта не совсем соответствует тому, что сейчас формируется с участием России.

Думаю, поэтому Владимир Путин сейчас продвигает уже другую идею – создание Большого Евразийского Пространства. Им предлагается формат интеграции уже существующих на Евразийском континенте интеграционных проектов, в котором могут принимать участие и ЕАЭС, и китайский «Один Пояс-путь», и тот же ЕС, и все остальные заинтересованные в развитии экономических связей и безопасности интеграционные объединения. У этой идеи есть большой потенциал, именно поэтому ему противодействуют США, создавая на евразийском пространстве очаги конфликтности, подобные украинскому кризису.

Ну и несколько слов о ШОС. Мы наблюдаем ее постепенное расширение. Так, сейчас обсуждается вопрос включения в ее состав Ирана и Белоруссии. Несколько лет назад, она пополнилась Пакистаном и Индией – фактически государствами антагонистами. В случае прекращения деятельности ООН, как в свое время это произошло с Лигой Наций, ШОС может выступить своеобразным «заменителем» этой всемирной структуры по поддержанию мира и безопасности, хотя бы на региональном уровне в пределах границ стран - участниц.

Но одним из слабых мест этой организации является принцип принятия решений – через консенсус. То есть, то или иное решение в ШОС принимается только при наличии согласия всех стран участниц, без голосования. Иногда этот подход «тормозит» принятие важных политических решений. Но думаю, когда ООН окончательно рухнет, а к этому, скорее всего, приведет внешняя политика США и ее вассалов, в ШОСе этот принцип может быть пересмотрен в отношении принятия решений по наиболее важным вопросам безопасности.