Несколько стран Евросоюза отказываются принимать беженцев и признавать однополые браки

Поток афганских беженцев в Европу актуализировал жёсткое несогласие Вишеградской четвёрки (Польши, Венгрии, Чехии и Словакии) с миграционной политикой Евросоюза. Кроме того, парламент Евросоюза потребовал от всех своих стран-участниц признать однополые браки, чего Вишеградская четвёрка не сделала по сей день. Обострилось внутриевропейское противостояние двух идеологий – либеральной и консервативной. Едва ли нужно напоминать, какой из них придерживается наша страна. Гость «АН» – политолог Михаил ВЕДЕРНИКОВ, кандидат исторических наук, старший научный сотрудник Института Европы РАН.

– Повторяется ситуация 2015 года: тогда Вишеградская четвёрка (В4) отказалась принимать ближневосточных беженцев, теперь – афганских.

– Хотя В4 была создана тридцать лет назад, но именно в 2015 году, в условиях миграционного кризиса, она громко заявила о себе. До тех пор о существовании этого объединения знали в основном только специалисты, а в 2015-м о ней заговорили как о геополитическом субъекте. Афганский кризис – новая возможность для элит В4 показать свою принципиальность. Их позиция сформулирована однозначно: нужно не регулировать иммиграцию беженцев, а остановить её. Потому что афганцы глубоко привержены своим традициям и воспринять европейские ценности не способны. К слову, такие заявления звучат и в других странах ЕС, пусть и не от правящих партий. В этом году антииммиграционные силы Европы (польская правящая партия «Право и справедливость», венгерская правящая партия «Фидес», а также присутствующие соответственно в парламентах Франции и Италии «Национальный фронт» и «Лига Севера») договорились о создании единой фракции в Европарламенте. Эта фракция станет третьей по величине.

Формат В4 оказался эффективным инструментом для отстаивания странами-участницами своей позиции. Голоса «четвёрки» были бы по отдельности не так слышны, особенно в случае небольших Чехии, Словакии и Венгрии (население этих стран – соответственно 10, 8 млн человек, 5, 4 млн человек и 9, 7 млн человек, население Польши – 38, 2 млн человек. – Прим. «АН»), а вместе они представляют серьёзную силу. Крупнейший экономический партнёр Германии, мотора экономики ЕС, – это не Франция, не Италия, а именно В4 (кроме того, В4 является седьмой экономикой Европы и пятнадцатой экономикой мира, а также занимает пятое место в Европе по населению. – Прим. «АН»). Закономерно, что своё экономическое положение «четвёрка» старается конвертировать в политическое.

– Неужели законодательство Евросоюза дозволяет существование внутри него других объединений?

– В том-то и дело, что В4 – объединение неформальное. Евросоюз не может наложить на него никаких запретов, потому что юридически оно не существует. Превращение «четвёрки» в конфедерацию или федерацию внутри ЕС, конечно, невозможно, но никому это и не нужно. Залог долговечности В4 (три десятилетия – немалый срок для регионального объединения) заключается именно в том, что отношения в ней не забюрократизированы. В4 не имеет никаких руководящих и даже совещательных органов, никаких секретариатов, никаких офисов – соответственно, расхождение по каким-нибудь вопросам не приводит к расколу. Договорились представители четырёх стран о единой позиции – тогда страны отстаивают её вместе, не договорились – ничего катастрофического. Единственная структура, в названии которой фигурирует Вишеград, – это Международный Вишеградский фонд, занимающийся распределением грантов в В4 и странах Западных Балкан.

– «Прогрессивные» люди оценивают ситуацию так: Западная Европа, принимая беженцев, проявляет человеколюбие, а В4 – это бессердечные эгоисты. Ответите что-нибудь таким «прогрессивным»?

– Элиты В4 объясняют свою позицию тем, что действуют в интересах своего населения, которые напрямую затрагиваются массовым присутствием инородцев на территории страны. Это размывает национальный код и в перспективе угрожает суверенитету, основанному на этнической идентичности, культуре, традиции. Важно понимать: Чехия и Польша – моноэтничные страны, а значительные иноэтничные общины в Венгрии и Словакии – это соответственно словаки и венгры, то есть народы, цивилизационно близкие друг другу, народы европейские и католические. Тогда как беженцы с Ближнего Востока и из Афганистана, напротив, чужды «четвёрке» – чужды исторически, культурно, ментально.

Есть, конечно, и другие силы в этих четырёх странах, утверждающие, что миграция – естественный процесс, что тысячи лет назад народы так же переселялись и перемешивались и что от этого не уйти. Приход таких сил к власти наиболее вероятен в Чехии, из-за чего формат В4 рискует испытать нестабильность (раскол, как я сказал выше, вряд ли возможен). К тому же Чехию отличает от трёх других стран отношение к религии: поляки, венгры и словаки религиозны, а у чехов сильная антицерковная традиция, заложенная ещё в XV веке Яном Гусом (руководителем Пражского университета. – Прим. «АН»).

– Другой вопрос, который наряду с миграцией является предметом спора между «четвёркой» и Западной Европой, – отношение к гомосексуализму. Лично я до последнего времени считал ненужным затрагивать тему гомосексуализма, чтобы лишний раз его не популяризировать, но международное навязывание представлений о его нормальности достигло чудовищных масштабов. Европарламент решил сломать страны Центрально-Восточной и Южной Европы об колено – принял резолюцию, что все государства, являющиеся членами ЕС, обязаны узаконить гомосексуальные браки.

– Твёрдую позицию в этом вопросе занимают Польша и Венгрия. Чехия настроена либеральнее, а Словакия делится пополам: западная часть страны ориентируется на Западную Европу, а восточная часть является… не скажу «пророссийской», но ориентированной в восточном направлении. Европарламент упирает на верховенство европейского права над национальным правом и тем самым явно намекает на прошлогоднее решение: был принят многолетний бюджет ЕС, в котором сделано важное уточнение, что распределение средств между странами-участницами отныне напрямую зависит от соответствия их законов европейскому праву. Венгрия и Польша выступили тогда против этого уточнения и заявили, что наложат вето. Переговоры между ними и Брюсселем (политический центр Евросоюза. – Прим. «АН») шли около месяца, и был достигнут компромисс: решения о несоответствии должен принимать Европейский суд. Обе стороны конфликта – и Брюссель, и Польша с Венгрией – объявили тот компромисс своей победой. Жалобы в Европейский суд на действия Польши и Венгрии от представителей Европарламента уже поданы, но разбирательство ещё не началось (а длятся подобные разбирательства несколько лет).

– Поддерживая венгров и поляков в этом вопросе, всё-таки не могу не вспомнить житейскую поговорку: «И на ёлку влезть, и ж…у не ободрать». Может быть, не стоит находиться в составе международной организации и получать от неё деньги, если не разделяешь её идеологию?

– Когда в 2004 году В4 вступала в Евросоюз, у Брюсселя ещё не было столь агрессивной риторики. Европейские ценности – демократия и правовое государство – тогда ещё не увязывались с однополыми браками и завозом иммигрантов. Никто не ставил «четвёрке» таких условий при вступлении в организацию, а потому эти страны не считают себя обязанными выполнять данные требования. Выходить из ЕС они, разумеется, не хотят, как и Брюссель не делает подобных заявлений.

Кстати, вопрос верховенства европейского права над национальным правом – это не только вопрос однополых браков. Венгрии также ставят в упрёк то, что там создаются сложности для прессы, запрещена пропаганда ЛГБТ среди несовершеннолетних, НКО с годовым доходом свыше 24 тысяч евро обязаны указывать источники поступлений, и все спонсоры, выделяющие НКО в год свыше тысячи евро, должны быть указаны поимённо, а также закрываются учебные заведения (с 2017 года в Венгрии запрещена деятельность всякого иностранного вуза, не имеющего учебной структуры в его родной стране; под запрет попал, в частности, американский Центрально-Европейский университет, финансируемый Дж. Соросом. – Прим. «АН»). Кроме того, негативную реакцию Брюсселя вызвало введение в Венгрии чрезвычайного положения из-за пандемии: венгерские власти отложили выборы до 2022 года и назначили уголовную ответственность за распространение ложных сведений – вплоть до тюрьмы. Никто в тюрьму по этому закону не угодил, но либеральной оппозиции только дай повод пошуметь. В Чехии, которая в первую волну пандемии показала самые эффективные результаты борьбы с коронавирусом, либералы и вовсе обвиняли власть в «коронафашизме».

Что касается Польши, недовольство евробюрократии породила судебная реформа 2017 года, в результате которой высшие судебные инстанции стали назначаться исполнительной властью. В прошлом году вдобавок был принят так называемый «закон о наморднике», запрещающий судьям критиковать решения исполнительной власти (иначе они могут быть подвергнуты дисциплинарному суду и уволены). Польская правящая партия объясняет эти меры всё тем же – защитой национального суверенитета. Чтобы сопротивляться внешнему давлению, власть в государстве должна быть монолитной, тогда как судебная ветвь власти в наибольшей степени ориентирована на Брюссель, традиционно считая своей задачей приведение национального законодательства в соответствие с европейским.

– Можно констатировать своего рода феномен: власти России и Польши, придерживаясь одной и той же – консервативной – идеологии и подвергаясь одним и тем же обвинениям со стороны Запада (упрёкам в авторитаризме), при этом не могут найти общий язык.

– Верно, не могут, отношения двух стран с каждым годом становятся всё хуже. К счастью, это не распространяется на всю В4. Как известно, с Венгрией только что подписано соглашение о поставках российского газа, энергоблоки для венгерской АЭС будет строить «Росатом», и вообще В. Путин с В. Орбаном регулярно встречаются. Со Словакией позитивные отношения обусловлены экономически: она на 90% зависит от поставок наших нефти и газа. А отношения с Чехией, увы, оставляют желать лучшего, хоть чешский премьер А. Бабиш и озвучивал свою неоднозначную позицию по крымскому вопросу и антироссийским санкциям.

Надо сказать, в 2015 году, в условиях конфликта В4 и Брюсселя из-за миграционного кризиса, «четвёрка» посматривала в сторону России. Но в скором времени – и довольно неожиданно – в мире появился другой президент, придерживающийся консервативных ценностей. Я говорю о Д. Трампе. При нём отношения США с Центрально-Восточной Европой значительно укрепились. Хотя качество жизни в Америке уже не то, что прежде, она по инерции пока ещё остаётся привлекательной. Для успешных международных связей нам нужно совершенствовать не только внешнюю политику, но и внутреннюю, чтобы Россию считали образцом и тянулись к ней. А пока, увы, наше экономическое развитие и социальная сфера проигрывают Западной Европе.