Дмитрий Побединский: «Нам кажется, что мир кто-то придумал, потому что туман незнания ещё не рассеялся до конца»

Герои проекта Сергея Елина «Своя философия» дают личные ответы на вечные вопросы, побуждая нас задуматься о главном. В этот раз своей философией с нами поделился физик и успешный популяризатор науки Дмитрий Побединский.

— Дима, в чём ты видишь свое призвание? Это наука или, скорее, популяризация, блогерство?

—  Я считаю себя именно популяризатором, потому что ежедневно публиковать что-то в инстаграме или ютубе, как делают блогеры, я не готов. Научной деятельностью я сейчас не занимаюсь, но в целом физику люблю. Поэтому выбрал для себя популяризацию. Я не только веду ютуб-канал, но ещё и лекции читаю, придумываю для детей конструкторы, наборы всякие, с помощью которых можно собирать физические гаджеты: как катушки Тесла, так и фотоаппараты, фонарики.

— Как человек понимает, в чем его предназначение — то, ради чего он пришел на Землю?

— Генетика влияет на многое, а также воспитание — особенно в первые год, два или три года жизни. Мне кажется, эти два фактора могут определить то, что человеку нравится и то, чем он готов заниматься.

— Если человек был добродетельным в жизни, стяжал много любви, может ли какая-то частица этого положительного потенциала перейти его будущим поколениям, как-то передаться через гены?

— Насколько я знаю — нет. Гены не передают приобретённые признаки, накопленные в течение жизни. Они отвечают только за физическую составляющую.

— Что ты думаешь о происхождении Вселенной? Большой взрыв, теория струн, теория параллельных Вселенных?

— Эти понятия не взаимоисключающие, они друг другу не мешают. Большой взрыв — очень хорошо разработанная теория, показывающая, как возник мир. Мне она нравится, я в неё верю. Теория струн — это дичь, которая была придумана в 60-е годы. Её не удалось доказать экспериментально, поэтому сейчас число её сторонников уменьшается, хотя почему-то она нравится людям. Параллельные миры — следствие понимания квантовой физики и объяснения парадокса наблюдателя, когда экспериментатор как бы влияет на эксперимент.

— Это с котом Шрёдингера?

— Да. Существуют две версии экспериментатора: одна версия экспериментатора увидела кота живым, а другая версия — мертвым. Мы просто оказались одной из версий. Это понимание квантовой физики ничему не противоречит, как ни удивительно, но, тем не менее, позволяет её понять. Я придерживаюсь вот такой интерпретации. Очень интересно воображать себе мир именно таким.

— Теория большого взрыва предполагает состояние сингулярности. А что было до нее?

— Я обычно отвечаю, что этот вопрос не имеет научного смысла, потому что в момент сингулярности всё как бы обнуляется и законы физики не имеют предсказательной силы. Поэтому даже если там что-то было, то ни одно событие до Большого взрыва не имеет последствий после Большого взрыва. Мне приятно представлять, что там была какая-то похожая Вселенная…  Зеркальная Вселенная, в которой время течёт назад, а значит, там всё — наоборот. Австралия там наверху получается должна быть (улыбается).

— Хокинг говорил, что в его терминологии Бог — это законы Вселенной. Что ты об этом думаешь?

— Да, есть законы, по которым всё работает. Они опираются на фундаментальные физические постоянные — например, скорость света, постоянная масса атома электрона. А вот почему они именно такие, кто их придумал — мы не можем объяснить. Практика подсказывает, что рано или поздно взаимосвязь между этими константами находится. То есть, мы пока что не знаем, почему скорость света такая, а гравитация такая, но рано или поздно мы найдем ответ. Нам кажется, что мир кто-то придумал, потому что туман незнания ещё не рассеялся до конца, мы пока не видим всей конструкции. Вот когда мы её сможем разглядеть полностью, то, возможно, окажется, что там никого нет.

— А как можно интерпретировать такие законы жизни: зло возвращается за зло, добро платит добром?

— Это, действительно, работает. Может, это поля, чакры — я не знаю, какие-то колебания эфира или молекулы какие-то там движутся куда-то. А может, это действие человеческой психологии. Мне ближе второе, конечно, что это следствие социального взаимодействия.

— Любовь — это бескорыстное действие в пользу другого человека, какая-то энергия? Или же адаптация, сформированная эволюцией?

— Как посмотреть. С одной стороны, это просто биологический процесс. А если изнутри, то это, действительно, похоже на энергию и ядерный взрыв.

Также это чувство может быть очень многогранным: от всепоглощающей страсти до теплой дружеской привязанности.

— Есть в мире энергия разрушения и созидания?

— Если мы оставим романтическое представление, то мир не чёрно-белый, все намного сложнее. Нет абсолютного зла, как и абсолютного добра. Инь и Янь — это ведь не чёрный и не белый круг, это чёрное в белом, белое в чёрном. Всё перемешано. Нужно искать какую-то гармонию между этими составляющими.

— Например, ребёнок берёт и убивает кошку. Какие есть оправдания?

— Почему он это сделал? Кто ему это показал, кто научил? Изначально ребенок не знает, что можно убивать.

— У тебя наступил такой период в жизни, когда начинаешь задумываться о смысле жизни? Как его для себя определяешь?

— Этот вопрос у всех перманентно где-то там на подкорке. Для меня смысл в том, чтобы получать удовольствие от жизни. Если, получая удовольствие, ты ещё делаешь хорошее другим людям — это замечательно!

— А что для тебя значит быть успешным?

— Меня, кстати, спрашивали недавно, и я придумал, что успех — это когда не успеешь отвечать по почте на входящие предложения.

— Что такое дружба?

— Дружба — это когда ваша судьба направлена в одну сторону. Когда ты знаешь, что есть человек, который может тебя понять.

— В чём сила, брат?

— Сила в вере. Человек может верить в Бога, в науку, в других людей, в себя — тогда он действительно силен. Сомнения и скептицизм отнимают много внутренних ресурсов, мы становимся уязвимы. А когда человек слепо чему-то верует, тогда он мощный.

— Во что ты веришь?

— Я стараюсь верить в людей и в себя. Я относительно закрытый человек, мне бывает сложно делиться какими-то эмоциями или в рабочих моментах как-то договариваться, делегировать обязанности. Я заставляю себя поверить в людей, потому что все люди, с которыми я общаюсь, хорошие. В них нужно ещё больше верить, чем я сейчас это делаю.

— А как ты работаешь с целями, есть ли у тебя какая-то система?

— Мне нравится ставить долгосрочные цели. Начиная с таких банальных, как взять ипотеку и целенаправленно создать семью. Но нужно понимать, что в процессе достижения больших целей — в плане карьеры, например, если ты хочешь стать космонавтом или хирургом, обстоятельства могут меняться, нужно их чувствовать и не бояться им подчиняться, корректируя свою финальную цель. Поэтому иногда можно прийти к совершенно другому результату.

— Есть ли у тебя настолько большая цель, что она выходит за рамки одной человеческой жизни?

— Есть такая глобальная цель — сделать обмен мнениями, информацией, мыслями между людьми максимально быстрым, максимально простым и открытым, чуть ли не телепатическим. (Смеётся.)  Вот я сейчас занимаюсь популяризацией — доношу свои мысли до людей, что-то читаю, узнаю, хожу на семинары и лекции, — хочется, чтобы это было ещё быстрее, ещё масштабнее.

— Какой жизненный принцип ты считаешь важным?

— Сейчас пока такой: любую информацию нужно проверять.

— Какое отношение к жизни сделает человека счастливым?

— Надо ценить себя, не завидовать другим. Искать свои ценности, развивать свои сильные качества и стороны, не пытаться быть похожим на кого-то якобы более успешного. Просто жить именно свою жизнью.