Глядя на участника войны Николая Николаевича Багаева, в жизни не скажешь, что ему уже 102 года. По-военному подтянутый, бодрый. Память – молодые позавидуют. Мы проговорили с ним два часа кряду, и, как мне кажется, я куда больше устала, нежели он. Вся наша беседа сопровождалась лёгким перезвоном медалей и орденов, которых на груди ветерана великое множество. Кстати, одна из них нашла героя уже в 2005 году – медаль «За боевые заслуги». Впрочем, обо всём по порядку.
Родился Николай Николаевич 18 декабря 1918 года в городе Майкоп Краснодарского края. До революции его отец – Николай Васильевич был рыбаком. Ловил рыбу на Каспии, там встретил свою любовь, Мавру Мефодьевну, которая была младше на 20 лет. В семье было пятеро детей – две дочери и трое сыновей.
После революции отец поступил в органы милиции, был начальником исправительно-трудового лагеря. Стал героем труда, за что его наградили огромными швейцарскими часами. В 1933 году Николай Васильевич серьёзно заболел бугорчаткой лёгких (чахотка или туберкулёз – прим.авт.) – сказалась работа рыбака – при работе с сетями приходилось лежать на груди на холоде.
Семье приходилось очень непросто в это время. Голодомор. «Помню, мы выбирались из нашего домика на окраине Майкопа. Щипали траву зубами».
Потом, в том же 33-м году, отца перевели в Сухуми, где он тоже работал в лагерях. Несмотря на то, что в лагере продукты были – «и белый хлеб, и чёрный, и даже сливочное масло» - Николай Васильевич никогда не приносил их домой. Иногда, впрочем, пятнадцатилетнего Колю пытался подкормить завхоз – намазывал на кусочек хлеба масло и отправлял с этим бутербродом на тюремный двор, чтобы отец не застукал мальчика.
«Отца все уважали – и сотрудники, и заключённые»
- Николай Николаевич, была обида на отца? Ведь мог бы принести домой продукты, а вы, дети, если траву… Вам же тайком от отца завхоз потихоньку давал хлеб…
- Завхоз три раза это делал… А потом я понял, что его за это может серьёзно наказать отец, и стал отказываться. Но обиды не было. Отца вообще все уважали – и сотрудники, и заключённые. Помню, иду по тюремному двору, встречаю заключённых, а один другим на меня показывает – говорит, что это сын нашего начальника. Подходят ко мне и говорят, что твой отец молодец. Очень строгий, но справедливый. Папа получал жалование в размере 25 рублей, да раз в год пользовался правом пошить на всех членов семьи по паре обуви. Но чтобы взять больше – никогда. В том числе за это, наверное, и уважали. Он был истинным коммунистом, и говорил мне, что я буду жить при коммунизме. В 35-м году его не стало… Тяжело было, конечно. Учился в школе я во вторую смену, а утром выходил в море ловить рыбу. Как и старший брат Михаил. А старшая сестра продавала наш улов. Как ни странно, учился я хорошо – несмотря на то, что уроки некогда было делать. Но сидел всегда на первой парте и внимательно слушал.
- Читала о том, что вы начинали служить перед войной в войсках НКВД…
- Совершенно верно. Был особый призыв (кстати, почему он был особым, я до сих пор не знаю) 6 октября 1939 года.
- Войска НКВД, последнее время особенно, вызывают неоднозначную реакцию, негатив. Возможно, немалую роль в этом сыграл кинематограф: что ни фильм, так в нём представитель НКВД обязательно какая-то сволочь… Какими на самом деле были представители этих войск?
- Войска НКВД – это высокая культура, беспредельная, справедливая, требовательная, боевая подготовка и учеба. Мы знали, что делается у нас в стране и что за рубежом. Было много учений потому, что мы знали – война будет. Несмотря на то, что был подписан пакт о ненападении… Нужно было выиграть время, чтобы собрать силы. Кстати, сейчас не только про НКВД чушь снимают, но и вообще про войну. Режиссёр создает фильм, где показывает пьяного офицера… Генерал отдает приказ, взять какой-то объект, и сам режиссёр обязательно играет определённую роль… Много разной чепухи, и у меня отвращение от всего этого…
- Обидно?
- Конечно, обидно! Потому, что это совершенно не соответствует действительности.
«Каждый месяц, каждый год мы чувствовали, что страна шла вперёд, что она крепла»
- Вы шли в бой с криками: «За Родину! За Сталина!». Почему? Настолько была сильна любовь к нему? Сейчас ведь говорят, что Сталин совершил много ошибок. В том числе якобы не поверил, несмотря на донесения разведчиков, что будет война с Германией. Нам в школе, например, говорили, что 22 июня 1941 года он уехал горевать к себе на дачу и два дня страна оставалась фактически без руководства…
- Всё это россказни. Даже и сейчас, когда подходит праздник День Победы, каждый год кто-нибудь пытается хоть чем-нибудь приуменьшить значение празднования этой победы. Сталин совершенно точно знал, что война будет. И мы готовились к ней. Да, был голод. Было так, что и травку, как я уже говорил, щипали. Но мы чувствовали каждый месяц, каждый год, что страна шла вперёд, что она крепла. Ленин создал государство, Сталин его укрепил. В свое время была коллективизация сельского хозяйства, индустриализация страны, было построено много заводов. Так за что его было не любить? Поймите, не было бы такого массового героизма во время войны, если бы руководство не любили в мирное время.
- Читала, что Сталин после войны умудрялся семь лет подряд цены снижать, а ведь ещё страна толком не окрепла после войны!
- А он и до войны их снижал, чтобы людям полегче было. Он сказал, что капиталистические страны к своему развитию шли 150 лет, а мы должны пройти это расстояние за 10 лет, и, если мы этого не сделаем, нас сомнут. И за каких-то пять лет сотни заводов были построены. И всё время жизнь улучшалась, и цены снижались. Война кончилась, страна понесла потери, разрушения, а через две пятилетки с одним годом плюс мы уже восстановили 1 710 городов и посёлков городского типа, которые были разрушены во время войны. И мы пришли к тому, что наша наука готова осваивать космическое пространство.
«Мы все ненавидели Гитлера»
- Давайте вернёмся к 22 июня 1941 года. Где застала вас весть о начале войны?
- Под Серпуховым. Мы тогда очень серьёзно готовились: развивали выносливость, осваивали тактику боя, стреляли (я тогда снайперские курсы закончил). Каждый день с полной боевой выкладкой на лыжах ходили в сосновый бор. По 15-20 километров. 22 июня возвращались с ночных учений, и, когда уже заходили в лагерь, услышали по радио речь министра иностранных дел Вячеслава Михайловича Молотова, и последние его слова: «Наше дело правое, враг будет разбит, победа будет за нами!». В лагере стало как-то тихо, даже разговоры на время прекратились. День проходит нормально, распорядок дня с некоторыми шероховатостями. После вечерней поверки выходим на улицу небольшими группами, делаем маленькие костры, закуриваем, сидим и рассуждаем. Рассуждаем между собой о том, что война с фашизмом будет серьёзная, и мы, скорее всего, в ней погибнем, но мы не дадим так легко Гитлеру справиться с нами… Потом легли спать, а в три часа ночи тревога, и мы восемь километров идём из лагеря в Серпухов, в вагоны. А потом в Куйбышев, где находился наш штаб. Сначала в баню отправились, получили новое обмундирование. А из бани шли с песней «Священная война». Я тогда запевалой был. Песня эта ещё больше воодушевила нас на борьбу. Мы часто её пели. И когда нас слышали простые люди, у них на глаза наворачивались слёзы. Кстати, мы все знаем, что война официально началась в 4 часа утра, а ведь в действительности Гитлер напал на 45 минут раньше. Он послал через границу Советского Союза огромную массу бомбардировщиков, экипаж которых уже за две-три недели знал, какие объекты ему бомбить. В результате этой бомбежки было уничтожено 60 процентов авиации, которая даже не успела подняться в воздух. И только потом уже пошли наземные войска.
- Вы сказали, что, разговаривая с однополчанами, сошлись на том, что, скорее всего, погибнете в этой войне. Почему?
- Потому что, служа в НКВД, мы в отличии от многих знали, насколько сила противника превосходит нашу. В 1925 году Гитлер, будучи в тюрьме, написал книгу «Моя борьба», в которой изложил планы завоевания мирового господства. Он так и писал, что только немецкая арийская нация может и должна управлять народами всего мира, а остальных уничтожить, оставив только необходимое количество рабов. Вот какие планы ставил фашизм! Но, понимая, что на пути этих планов стоит Советский Союз, Гитлер стал самым тщательным образом готовиться к тому, чтобы создать такую немецкую армию, которая могла бы путем неожиданного и молниеносного удара разгромить передовые силы Советских войск, и расстояние до Москвы пройти за 4-6 недель. Когда в 33-м году Гитлер пришёл к власти, став канцлером Германии, он сразу выполнил три вещи. Первое, он уничтожил коммунистическую партию и ее руководителя Эрнеста Тельмана. Затем заключил мирные договора со странами Западной Европы, а потом и с Советским Союзом. И третье, что он сделал – перевел промышленность на военный лад. Впоследствии он переходит границы Польши, Чехословакии, оккупирует их и идёт по Западной Европе. Он завоевывает почти все страны. Так была полностью разгромлена наисильнейшая армия Франции вместе с находящимся там английским экспедиционным военным корпусом. Только в одной Франции он приобрел более двух с половиной тысяч самолётов, более двух с половиной тысяч танков.
- Притом, что у него уже было достаточно мощное вооружение…
- Да, конечно, он подчинил экономику этих стран, а главное, завоевав Западную Европу, он приобрел 350 миллионов человеческих душ и 80 миллионов населения Германии. То есть 430 миллионов против 178 миллионов населения Советского Союза. Вот какая разница. Огромная разница была и в оснащении армии. В 3,2 раза он превосходил по самолётам, и в 1,5 по танкам.
- Николай Николаевич, кто был Гитлер, по вашему мнению? Злой гений? Немцы, как мне кажется, довольно спокойный народ, работящий. Как можно было так задурить им головы, чтобы они пошли завоёвывать себе рабов? Что это было, промывка мозгов? Почему, как так получилось у Гитлера?
- Это я не знаю. Я единственное знаю, что он был руководитель фашистской партии. И мы все его ненавидели, как врага. Но то, что мозги промыли немцам, это точно. На первых порах они шли по нашим лесам и улыбались, постреливая по кустам.
«Выбрались из окружения, но потеряли половину своих…»
Прошло совсем немного времени, и 251-ю дивизию, которую сформировали из войск НКВД, посадили в эшелоны и вновь отправили в Подмосковье. Вооружили серьёзно – автоматами ППШ – и это при том, что даже винтовка в начале войны была порой недопустимой роскошью. По пути – бомбёжка. Пришлось выгружаться и идти пешком. Линия фронта тогда была в районе Великих Лук и города Белый (Псковская и Тверская области – прим.авт.). Туда и шли, частенько подвергаясь обстрелу из вражеских самолётов.
Фронтовыми дорогами дошли до Смоленщины. В конце июля 41-го поступил приказ – занять оборону. Окопались. И тут сообщение – в тылу высадился немецкий десант. Ох, как пригодились тут автоматы ППШ! «Оружие было хорошим. Не клинило. В лесу больше одиночными выстрелами стрелял, а по группам врага – очередями». Здесь же пережили танковую атаку.
Николай Николаевич тогда был уже младшим сержантом, командиром отделения из 12 человек. Но вскоре передал командование другому, а сам ушёл в снайперы, получив винтовку СВТ и к ней снайперский прицел.
Однажды батальон зашёл в котловину и попал в окружение. Враги открыли огонь из пулемёта. Залегли. Решили атаковать пулемётный расчёт на утро. Видно, грозный вид был у атакующих, раз пулемётчик не выдержал и, испугавшись, бросился бежать. Но его догнал штык винтовки Николая Багаева – это был единственный раз за всю войну, когда он действовал штыком. Выбрались из окружения, но потеряли в том бою половину своих…
Не успели отойти от пулемётной атаки, как попали под обстрел вражеских снайперов. Командир батальона отправил Николая «присмотреться». Условия для нашего солдата были крайне невыгодными – в глаза светило солнце – но деваться некуда, надо присматриваться. Вскоре удалось выследить двух немецких снайперов. Одного быстро удалось снять, но при выстреле Николай обнаружил себя, и уже его кисть задела снайперская пуля. Это было 7 сентября 1941 года.
Госпиталь в Калуге. И тут Николаю в первый раз предлагают идти в военное училище. Отказался и вновь отправился на фронт.
- Вас снова отправили в 251-ю дивизию?
- Нет, чему я был очень удивлён. Я оказался в 1285 полку 60-й дивизии. Меня сначала назначили командиром разведывательного отделения, а потом и взвода. Дивизия обороняла Москву с юга. Мы ходили в разведку – в основном для того, чтобы узнать силы противника на каком-то участке, за «языками» нас не посылали.
Однажды, под огнём врага, когда я пытался переползти в более надёжное укрытие, вдруг услышал в своём вещмешке «дзынь». А потом ещё дважды. Уже потом, оказавшись в лагере. Увидел, что в мой котелок попало три пули…
«Я увидел, что немцы действительно испугались»
- Николай Николаевич, как проходило наступление фашистов под Москвой?
- По-разному. Где-то её предваряла сильнейшая артподготовка. На нашем же участке мы сумели подойти к немцам втихую. Они очень поздно нас заметили. Завязалась рукопашная. Тут уже было не до выстрелов, бились прикладами. Иной раз и в зубы противнику заедешь! Как же я радовался тогда, что нас ещё до начала войны так хорошо подготовили! Бой продолжался минут тридцать, не больше. Немцы не выдержали и бросились убегать. И тут я увидел, что они действительно испугались!
- Страшно, когда перед тобой оказывается человек из плоти и крови, по сути такой же, как и ты, и его нужно убить, иначе, он убьет тебя? Вы же совсем молодой еще были…
- Мне было 23 года… Но страх пришёл уже после. А во время рукопашной этой мысли в голове почти не было. Знал только, что враг напал, и была опасность того, что государство погибнет. И вот это было самое главное.
- Всё-таки государство? Не мама, не папа, не сестры, не братья, а государство в первую очередь?
- Государство и, конечно же, народ. А это и мама, и родные, и друзья…
«Насколько вы меня уважаете, настолько меня не надо отправлять на учёбу»
24 декабря Николай Багаев снова был ранен. Пуля, пробив шапку, вошла в правое плечо и далее в грудную клетку. До лазарета Николай дошёл сам. А там уже, выпив воды, потерял сознание. Раненых было много, поэтому пока дошла очередь, Николай потерял почти 30 процентов крови. Но выжил – кровь ему дала молоденькая медсестра. «Я тогда заплакал – мы-то мужчины, нам положено воевать, а она девчонка совсем, 16 лет максимум. Но тоже жертвует собой, тоже воюет с Гитлером».
Николая перевезли в Москву, сделали операцию. А потом отправили на реабилитацию в Сталинабад в Средней Азии (Душанбе – прим.авт.). Вновь предложили пойти на учёбу, в Рязанское военное училище, чтобы получить звание офицера. Но молодой разведчик всеми силами рвался на фронт. «Насколько вы меня уважаете, настолько меня не надо отправлять на учёбу» - сказал он тогда. Но в училище нашего героя всё-таки отправили. Николая вызвал к себе командир полка и сказал, что приказ подписан. «Не хочу в училище, хочу воевать» - ответил Николай.
- Почему, Николай Николаевич? Вы так хотели на фронт? Думали, что там, в училище вы будете, как бы отсиживаться, в то время, когда другие воюют?
- Как-то так, да. К тому же, я не задумывался над тем, чтобы быть военным. Только кто бы меня спрашивал! Командир полка сказал мне тогда: «А ты думаешь, я хочу каждый день выходить с костылём на плац, учить людей, и провожать их потом в бой? Думаешь, я не хочу воевать? Возьми бумажку со стола и почитай». Я читаю, что в присвоении воинского звания отказать ввиду приказа товарища Сталина. Переход из сержантского состава в офицерский только через окончание училища. Направить в Рязанское артиллеристское училище (оно тогда было эвакуировано в станицу Толгат, что в 25 километрах от Алма-Аты). Взяли меня туда без экзаменов – сказали, что ты свои экзамены уже на фронте сдал. Потом меня пытались оставить в училище работать, а я вновь: «Нет, хочу на фронт!». Отправили, назначив старшим группы из 22 человек. Попал в Кёнинсберг начальником разведки.
- Вновь разведка? Кем вы только не были – и в войсках НКВД, и разведчиком, и снайпером…
- Так пришлось, жизнь менялась. Воевал в пехоте, потом в артиллерии, потом, уже после войны ракетчиком стал… Враг был очень серьёзным. Немцы в этой битве проявили большую стойкость потому, что, повторюсь, им было давно внушено в сознание, что они победят. Но они не выдержали духа советского человека. Не выдержали силы социалистического строя, справедливости. Объективные законы развития природы и развития общества никто не может отменить. Объективность всегда побеждает.
- А ведь немцам не помешало бы и к собственной истории обратиться… Ещё Фридрих Великий в Прусской войне говорил, что русские умирают, но не сдаются, говорил своим солдатам брать с нас пример. А потом и Гитлер на своей шкуре это испытал…
- Так-то оно так! Только Советский Союз уничтожили уже другим путем. Провели работу, и Горбачева туда свернули. Если бы не это, Союз бы остался, и мы бы пошли по другому пути.
- Вы же воевали вместе – азербайджанцы, армяне, узбеки, татары, евреи – все! Не делились, кто есть кто…
- Да, конечно, никакого разделения не было. 16 союзных республик, 15 пришли в РСФР, объединились. В Российской Федерации были некоторые недостатки в чём-то, но в других республиках этого не было. Им помогали, и была вот такая сплочённость – этому уделялось большое внимание. У нас в армии не было этого вопроса.
Награда нашла героя через шесть десятилетий
Будучи начальником разведки, Николая Багаев проявил себя как опытный руководитель. Только за 8 дней, с 1 по 9 апреля благодаря сведениям, собранным его группой, было обнаружено пять артиллерийских батарей противника, одна зенитная, два дота и семь блиндажей. За это 17 мая Николай Багаев был награждён орденом «Красная звезда». Как впоследствии оказалось, ещё в апреле 45-го года был оформлен приказ на вручение медали «За боевые заслуги». Но почему-то тогда её так и не вручили. Награда нашла героя только в 2005 году. С удостоверением, подписанным уже Владимиром Путиным. Всего медалей «За боевые заслуги» у Николая Багаева три.
- За что вы получили эту медаль?
- Уже почти перед самым штурмом Кёнинсберга я сопровождал одну из наших батарей на новую позицию. Четыре пушки-гаубицы. Очень тяжелые – их можно было перевезти только с помощью трактора. Вдруг на нас выходят два немецких танка. Трактор движется очень медленно, ситуация критическая. Я понадеялся тогда на технические характеристики пушки. Знал, что орудие устроено таким образом, что даже в походном положении у нас есть один, максимум два выстрела. Остановили один трактор, навели пушку и выстрелили по вражескому танку. Удалось! Снесли башню. А второй танк развернулся и скрылся в лесу.
- Со взятием Кёнинсберга для вас война закончилась?
- Нет. 9 мая повсюду уже гремели салюты победы, а нас отправили воевать с власовцами – их армия была неподалёку, в Курляндии.
- Была к ним какая-то большая ненависть? Всё-таки они против своих пошли…
- Расскажу один случай. Когда мы победили власовцев, и они выходили сдаваться, у нас был приказ – ни в коему случае их не трогать. Вдруг один сержант из моего разведвзвода (лет пятьдесят ему, наверное, было) сорвался с места и бросился на одного из военнопленных. Пытался перегрызть ему горло. Оказалось, это его сосед, который перешёл к власовцам. «Ни стрелять, ни резать нельзя, так попытался глотку перегрызть». Его забрали особисты, но спустя пару суток отпустили. Поняли, что нервы у солдата не выдержали – за время войны успел насмотреться на зверства этих пособников фашистов.
Война за космическое пространство
После войны Николай Багаев приехал в Ленинград, где его сразу избрали сначала секретарём партийной организации, потом партбюро. Пошёл в вечернюю школу, чтобы получить-таки среднее образование – в армию призвали после восьми классов. Познакомился с будущей женой, Евгенией. И снова служба. 6-я Гвардейская тяжело-гаубичная артиллерийская Севастопольская бригада, в которой тогда служил наш герой, отправляется на стрельбы, на которых были даже представители из США, которым показывали действия отдельных батарей. Начальник политотдела прямо на вокзале сказал Николаю, что он должен уехать на новое место службы.
Белокоровичи. Украина. Новая служба заключалась по большей части в учёбе. Создавались ракетные войска. Офицеры сели за школьные скамьи и начали изучать ракетную технику в течение четырёх месяцев.
Через некоторое время Николай Николаевич оказался на Байконуре с поручением сформировать отдельный батальон охраны для полигона. Назначили заместителем командира батальона по политической части.
- Вы и Сергея Павловича Королева знали?
- Конечно, а как же не знать?
- Каким он вам запомнился?
- Он был очень трудолюбивый человек. Был тесно связан с партией. Но о многих аспектах нашего общения я даже сейчас не имею права говорить.
- То есть, до сих пор засекречено?
- Да, и станция Тюротам была засекречена. Нельзя было даже название это поизносить. Один лейтенант сказал в поезде, что едет на станцию Тюротам, так его за это осудили. От неё в двух-трёх километрах полигон, 10-я площадка – это главная, а потом стартовые площадки, и еще много объектов в степи. Это была тайна, особый режим. Через нас, контрольно-пропускной пункт, проходили все экипажи. И кое-кого мы должны были знать в лицо, а не по пропуску. Помню, прихожу как-то со службы домой, а жена говорит, что у неё один полковник спрашивал – ночую ли я вообще дома. Потому что, говорит, мы видим его везде, в любое время и на разных площадках. Жена ответила, что да, ночует, только очень поздно приходит и рано уходит. А мне она сказала тогда: «Коля, я тобой восхищаюсь!». Я ей: «Женя, а я восхищаюсь тобой!». Я же всегда был на службе, а жена практически одна с детьми. Пока моя мама была жива, жене было полегче, а без неё стало очень тяжело. Она была прекрасным человеком, многое перенесла, она молодец! Потом, когда дети подросли, на Байконуре был создан военторг, и она там работала и продавцом, и директором магазина. Все её знали и уважали.
- Словом, тыл у вас был надежный. Наверное, очень важно, когда есть такая поддержка, особенно если работа настолько нервная и опасная, как у вас. Сколько было неудачных запусков ракет?
- Четыре. Два предварительных. Два основных. Во время одного из них погиб командующий ракетными войсками СССР маршал Митрофан Иванович Неделин. Ракета поднялась и практически тут же разорвалась. У командующего бригадой Константина Васильевича Герчика были обожжены руки…
- Как Королёв реагировал на эти неудачи?
- Мне трудно сказать, у нас были отдельные, нечастые встречи с ним. Но, конечно, это не могло его не беспокоить.
- А когда Гагарин полетел, вы тоже на Байконуре были?
- Да, я там был. Общался с ним, правда, только один раз, задолго до запуска. Там же был отдельный городок. Старший сын даже туда бегал, он знал всех космонавтов. Мне же чаще приходилось бывать не в городке, а на старте… Конечно, на моих глазах всё это было. Запускали собачек, запустили искусственный спутник Земли, и всё было нормально. А потом Юрий Гагарин, Валентина Терешкова, Алексей Леонов и его выход в открытый космос.
- И вы, получается, были рядом всё это время?
- Я в воздухе не был. Был на земле, ведь именно там было моё место в этой битве за освоение космического пространства.