Мальчишки в свитерках тогда вершили историю. Конечно, не они подписывали бумаги, принимали судьбоносные решения. Но после каждого выхода «Взгляда» страна становилась чуть другой, и через полгода-год было уже очевидно, что и бумаги нужны другие, и решения новые. При этом… «Мы ведь не были антисоветчиками», – обронил в нашем разговоре Политковский. Не были. Просто старались делать свое дело честно и интересно. Плюс драйв, понимание, что отступать нельзя: «Взгляд» на виду всей страны, ЦК не верят, а нам верят.
ПОНЯТНО, это был «золотой век» всей нашей журналистики. Но «Взгляд» стал символом – хотя бы в силу «центрового» положения. Закрыть его было уже нельзя, а когда закрыли на время в январе 1991-го… Старушка-власть грозно замахнулась палкой – тут и инфаркт ее хватил.
За 20 лет провернулся жизненный круг. Александр Политковский ныне руководит собственной телестудией, ведет программы. Хочет ли отмечать юбилей «Взгляда»? «Зачем? С нынешним Любимовым я на одном поле … не сяду». Беседовал бы я с Любимовым – услышал бы, полагаю, нечто подобное. «Взглядовцев» развело – идейно, жизненно. Помню интервью, где Любимов рассуждал: одно дело, когда тебе 25 лет, другое – когда 40: «Всему свое время, в том числе и бунтарству». Политковский же, наоборот, считает, что «Взгляд» и сегодня был бы востребован – да «неформат» окажется для любого канала. Можно спорить, кто прав, только… Распались «Битлз», пересобачилась «Таганка», Станиславский и Немирович-Данченко в конце жизни не выносили друг друга – чего мы хотим, почему у этой команды должно быть иначе?
Еще из разговора с Политковским: «Сейчас думаешь – что нас могло объединять? Они – с детства упакованные, я – из московской шпаны… Только время». Но в дни юбилея положено оглядываться назад. Это время – время «Взгляда» – человек из первой «взглядовской» команды, ведущий и главный репортер программы Александр Политковский по просьбе «АН» и вспоминает.
Поясняя лексику собеседника:
«моська» – «морда лица»;
«Мукусь» – Владимир Мукусев;
«Аня» – Анна Политковская, та самая, тогдашняя жена Александра
О дате
– 2 ОКТЯБРЯ 1987 г. на экран вышли люди, никогда на телевидении не работавшие, – Любимов, Листьев, Захаров, Вакуловский. И это было ужасно. Эканье, непрофессионализм, ля-ля-ля, «давайте посмотрим клип». Тут своя логика. Господствовало мнение: нечего журналисту зря моськой светить, разве что ты трижды проверенный кремлевский сказочник из какой-нибудь программы «Время». Правда, была еще молодежная редакция ЦТ, где всегда что-то бурлило, придумывалось. Мы с Мукусем там работали, успели обкататься на сагалаевских «Мире и молодежи» и «12-м этаже» – первые попытки жесткой, проблемной журналистики. Но для новой программы (название «Взгляд» еще не придумали) начальство решило взять совершенно незнакомые лица.
Вакуловский сразу понял, что телевидение – это не его, ушел. Любимов, Листьев и Захаров раньше были на иновещании радио: те же «кремлевские сказки». Что и как можно делать, они просто не знали, опыта не имели. Где-то в декабре что-то не так сказали, их отстранили. Выпуск поручили Мукусю, он позвал меня ассистировать. И показал фильм документальный, который потом взял кучу призов, – «Высший суд» Герца Франка, про парня-убийцу, в ожидании расстрела осмысливающего жизнь. После этого – все: общественный взрыв, мешки писем. И каждому стало ясно: вот какой должна быть программа.
Работа-1
– ЛЮБИМОВ, Листьев, Захаров – одна команда. Мы с Мукусевым – другая. Хотя я был «блуждающим форвардом», мои сюжеты шли и там, и там, программы иногда вел с Любимовым, с Владом Листьевым. Вообще задумывалось, что я буду «наш Гюнтер Вальраф» – был в 70-е такой немецкий журналист, он менял внешность и писал репортажи «изнутри» о жизни, например, турок-гастарбайтеров в ФРГ. Потому и я поначалу фарцевал дисками, показывал, как спастись провалившемуся под лед. «Идея Вальрафа» вскоре умерла – моська примелькалась, начали узнавать. Еще программы вели Сережа Ломакин, Артем Боровик… Корреспондентами были Флярковский, Масюк, Костя Эрнст что-то делал, Парфенов… Масса вещей решалась на общей летучке – даем ли новую песню Бутусова? кого приглашаем? Конечно, в особо острых случаях широкой спиной прикрывал Сагалаев – про него особый разговор. Какие-то сюжеты пробить не удавалось. У меня, например, – материал о Катыни. Или о беспределе в общежитии вьетнамцев в Тольятти – боялись протестов из посольства.
Случай-1
– МНЕ раз надо было закончить сюжет на фоне уходящего поезда – там была печальная история, кадры передавали бы ощущение исчезающей надежды. Приехали к отходу. Камеры работают, что нужно сказать – сказано, а поезд не двигается. Пять минут, десять… Ребята бегут к машинисту, а тот: «Пока Политковский съемку не закончит – с места не тронусь. Поскольку уважаю и мешать не хочу».
Работа-2
– МЫ ШУТИЛИ, что самые продвинутые наши зрители – чукчи. Потому что по пятницам (день выпуска) в эфир выходили несколько раз, сообразно часовым поясам, и сначала – на «Орбиту-1»: Дальний Восток, Север, Сибирь. Прямой эфир, самые отвязанные гости в студии, самые жесткие сюжеты. Через пару часов – «Орбита-2»: все то же в записи, но уже чуть смягчено. Потом – главный выпуск: снова прямой эфир, однако «сверху» успели позвонить – тут вырезать, там сказать мягче, гостям просьба быть сдержаннее. Впрочем, слушались не всегда.
Телефоны разрывались, без конца появлялись какие-то люди с проблемами, идеями… Каждый день – горы писем. Одно мне в жизни не забыть – из зоны, трубочкой, зэки его вывезли в заду у лошади. Я потом в эту зону ездил, снимал.
Стола я в редакции не имел, его мы делили пополам с Оксаной Найчук (кажется, она сейчас на НТВ). Впрочем, персонального стола почти ни у кого не было. Зато камерой разжился собственной – маленькая японская «Хитачи». С теми сюжетами, которые я делал, телегруппа должна была быть минимальной, в идеале – я и оператор, а еще лучше – я один. Слава Богу, снимать меня когда-то учила сама Голдовская (известный советский документалист. – Ред.). С этой камерой мы спускались в Чернобыльский реактор. С ней я пытался прорваться в закрытый город Вилючинск (там недавно Путин был): несколько раз приезжал, но узнавали и заворачивали. Плохо, когда твою моську всякий знает. Этой камерой (до сих пор помню, как передавал ее Владу) Листьев сделал свой легендарный сюжет о мальчике, который приютил в квартире больную лошадь.
Аудитория
– ЛЕНИНГРАДСКИЕ социологи тогда провели исследование. Выяснилось: Любимов нравится девочкам 16–18 лет; Листьев – молодым людям до 25 лет; Захаров – научной интеллигенции; Политковский – военнослужащим, рабочим и заключенным; Мукусев – зрелым людям от 35 лет. Что дальше? Да ничего – посмеялись, пошли работать.
Случай-2
– НЕДАВНО был на Камчатке, и какой-то мужик говорит: «Александр, а ведь я из-за вас несколько раз на «губе» сидел». Он срочную на флоте служил, матросам запрещали смотреть «Взгляд», ребята тайком в кубрике сладили телевизор, а замполиты их ловили.
Гематологический центр
– ПОЛУЧАЛИ мы немного, я – около 300 руб., но инфляция уже все съедала. Выручали «Встречи со зрителями»: деньги невеликие, однако руки слегка развязывали. На одной такой встрече в Минске мне передали записку. Длинная была, читать не стал, сунул в карман куртки – и забыл. А дома записка попалась на глаза Ане. Она говорит: «Что ты сидишь? Это же кошмар какой-то. Причем Чернобыль – твоя тема!» (я действительно Чернобылем много занимался). Речь шла о Белорусском республиканском гематологическом центре: там гибли дети, не было лекарств, коек, денег… Сорвался в Минск. Снимал в субботу вечером, когда начальство отсутствовало, прошел под видом родителя. В понедельник прихожу к женщине-главврачу. Она смотрит обреченно: «Это вы были в субботу?» – «Я». Помолчала: «Ну что ж, хотите начистоту – давайте». Сюжет монтировал Разбаш, сложил гениально. По Союзу начался стихийный сбор средств для этого Центра, там побывали Горбачев с Раисой Максимовной, взяли под свой патронаж. Сейчас это лучшее такое медучреждение в Восточной Европе. До репортажа 76 процентов детей умирало, сегодня 84 процента выживает… Да, горжусь!
Депутатство
– Я БЫЛ депутатом Верховного Совета с 1989 до 1993 г. вместе с вашим Андреем Углановым – его знали по «Аргументам и фактам». Нет, честолюбие ни при чем, было другое: ты говоришь с экрана «а» – вот и скажи «б». «Взглядовцы» победили на выборах честно. Мы с Мукусевым пошли в Комиссию по правам человека Сергея Ковалева. Кстати, добились закрытия Пермской политзоны, где Адамыч когда-то сидел.
В конце разговора
– НЕ ТО чтобы «лучшие годы нашей жизни». Скорее – самые романтические.