Тридцать лет назад решилась судьба Кхиеу Полнари – первой жены камбоджийского диктатора Пол Пота. Кхиеу сходила с ума, это угрожало Великой Цели ее мужа. Но верно ли называть случившееся с Кхиеу болезнью? Или тут нужны какие-то другие слова?
С рук на руки
В СЕНТЯБРЕ 1977-го в уютное парижское кафе в Пале Рояль двое крепких мужчин ввели под руки пожилую женщину. Сели за столик. Мужчины зорко следили за каждым движением подопечной. Они были в одинаковых костюмах, с одинаковым отсутствием выражения на азиатских лицах. Один громко произнес: «Красное вино для мадам Сар!»
Звучало как заказ хозяину, на самом деле это был пароль. Не прошло и получаса, как в кафе появились другие люди с такими же бесстрастными, но уже европейскими лицами. Молча взяли женщину под руки и увели.
Больше ее никто не видел.
Липкая паутина обаяния
В ЭТОМ самом кафе, в далеком 1949-м, все и началось. 20-летний Салот Сар, лидер учившихся в Париже камбоджийских студентов, познакомился здесь с землячкой – юной студенткой Кхиеу Полнари. Влюбился с первого взгляда и тут же, за стаканом вина, сделал предложение. Кхиеу слыла серьезной девушкой, прилежно училась, увлекалась философией, прекрасно разбиралась в модных социальных течениях. К тому же была красива и имела много поклонников – но, удивив родных и знакомых, выбрала небогатого Салота. Почему? Позже один из братьев Кхиеу напишет об этом человеке: «Его обаяние не имело границ (…) оно распространялось на всех – женщин, соратников, врагов».
Кроме личного обаяния была и общность взглядов. Это ведь Париж конца 1940-х: французские интеллектуалы твердили о грехах буржуазности, колониализма, а юные ученики-студенты впитывали их мысли, переиначивая по-своему. Вот и Салот Сар с Кхиеу – оба исповедовали гремучую смесь троцкизма, экзистенциализма, неофрейдизма, еще какого-то чисто камбоджийского «изма», который Салот пытался внушить невесте. Для себя он уже сформулировал основные пункты «личной» политической программы.
Программа была интересной. Пункт 1, например, звучал так: «Все политические поражения происходят от половинчатости политических решений, которая вызвана страхом перед большим количеством человеческих жертв, а также – от потери времени, которая также происходит от страха и нежелания эти жертвы принести. В результате жертв приносится гораздо больше. Вывод: жертв не надо бояться». Или пункт 6: «Цель: независимость Камбоджи. Действия: очистить страну от коррупции руками крестьян. Способ: настроить чистую духом деревню против порочных городов, поддерживая традиционную веру в Правителя. Исполнители: крестьянская молодежь (чем моложе, тем чище)». А вот еще – пункт 13: «Все сомнения – из голов интеллигенции! Лучшее средство тут – гильотина».
При этом – помните характеристику Салот Сара? Цитата про обаяние заканчивается так: «Оно, как липкая паутина, опутало партию, а ядовитые уколы его идей и директив парализовали ее волю».
Свой «сверхвеликий скачок»
КХИЕУ слушала, кивала, записывала, а мечтала на самом деле о том, о чем мечтают все молодые жены, – долгой жизни с любимым. В милом парижском кафе страшные слова не пугали, скорее очаровывали своей убийственной логикой.
Потом молодые люди вернулись в Камбоджу. Салот Сар некоторое время преподавал в Пномпене, Кхиеу вела хозяйство, читала лекции о методах политической борьбы – и во всем следовала за мужем. Еще во Франции они вступили в компартию, дома влились в ряды местных коммунистов. Там шла своя внутрипартийная борьба, и Салот Сар с Кхиеу примкнули к националистическому крылу, исповедовавшему идею сильной Камбоджи и «сверхвеликого скачка» как средства достижения цели.
Коммунисты выступали против королевской власти, а страны Индокитая – не те, где терпят политическую оппозицию. За коммунистами началась охота. Был казнен генеральный секретарь компартии Ту Самут, ряд его соратников, и Салот Сар оказался единственным уцелевшим партийным лидером крупного калибра. О его причастности к гибели соратников имелись свои подозрения, но Кхиеу не слушала клеветников. Вместе с мужем она ушла в подполье. В джунглях партия стала называться по-новому – «красные кхмеры». Это название распространилось на ее боевые отряды, выросшие в целую партизанскую армию. А командовал партизанами все тот же улыбчивый и обаятельный Салот Сар, также принявший новое имя – Пол Пот.
«Так и только так, и еще более чем так!»
В 1965 г. Пол Пот ездил в Китай, встречался с Мао. Вернулся с чувством восторга перед надвигающейся «культурной революцией» и желанием поскорее начать «очищение организма от болезнетворных микробов». Имелась в виду не только партия – вся Камбоджа. Среди «микробов», от которых с помощью личного «отдела безопасности» первым делом «очистился» Пол Пот, были и их с Кхиеу былые друзья. «Так и только так, и еще более чем так, отныне будет в стране!» – прокомментировал Пол Пот.
23 апреля 1975 г. «красные кхмеры» заняли Пномпень. Вскоре после этого Кхиеу и заболела. Она не могла спать, у нее случились подряд три выкидыша, по ночам мучили кошмары. Пномпень ликовал после «победы революции», а жене народного вождя виделись бегущие куда-то люди, высохшие от голода дети, отрубленные головы на жердях, тела, изрезанные острыми, как бритва, краями листьев сахарной пальмы, вспоротые тела, из которых люди в белых халатах достают органы…
Ее дни стремительно летели в этих видениях. Почти так же неотвратимо и стремительно начала меняться и жизнь за окнами. Пномпень уже не праздновал – кипела трудная работа по «очищению»: погромы, публичные казни, кровавая резня. Отряды «красных кхмеров» – юнцов 12– 17 лет («чем моложе, тем чище!») – методично превращали столицу страны в залитую кровью пустыню.
«Это все из моей головы!»
ОНА сходила с ума по мере того, как ее сны воплощались в реальность. Не стало Камбоджи – появилась Кампучия, страна без городов («рассадников зла»). Вместе с ней – «кхмерская раса», которую надлежало очистить от этнических вьетнамцев, тайцев, от бывших офицеров, чиновников, от членов их семей, от интеллигенции, торговцев, очкариков, горожан – и так без счета. Вошли в обиход слова «поле смерти», «пыточный центр», «парная печень врага». Не стало друзей, родственников, книг, школ, не стало смеха, детских голосов, не стало жизни. Ее заменила смерть – во всех видах, но с одним лицом – белозубого, улыбчивого, обаятельного диктатора по имени Пол Пот.
Но Кхиеу Полнари нет в списке жертв. По желанию сентиментального супруга больную привезли в Париж и ежедневно водили в кафе, где они когда-то познакомились, – может, разум несчастной восстановится от «приятных воспоминаний»? Кхиеу в кафе долго со страхом озиралась, потом как будто успокаивалась, пила вино, улыбалась – и благодарила телохранителей за то, что они увезли ее так далеко от мужа. Потому что теперь он не сможет войти в ее жуткие сны, вытащить их оттуда и воплотить в жизнь.
– Это из меня… из моей головы… – доверительно шептала Кхиеу охранникам, постукивая по виску. – Но теперь он не сможет туда пролезть… Я все унесла с собой.
В общем, разум не восстанавливался. А поскольку никаких указаний от Пол Пота больше не поступало, Йенг Сари, человек №2 в иерархии кампучийского режима, выждав несколько месяцев, просто выдал женщину американцам: формально «для лечения», а скорее всего – за круглую сумму. Кампучия ведь была закрытой страной, и ЦРУ надеялось, что, заполучив жену Пол Пота – даже безумную! – сумеет добыть хоть какую-то информацию.
Дальнейшие следы Кхиеу Полнари теряются.
Но вот что удивительно: пока она пила красное вино в парижском кафе, начал восстанавливаться… разум камбоджийского народа. Появилось хоть слабое, но сопротивление. А в январе 1979 г. вьетнамцы, разметав армию «красных кхмеров», вошли в Пномпень. Режим Пол Пота рухнул.
...Пол Пот оказался живучим малым. Еще лет двадцать он будет прятаться в джунглях, умирать, воскресать, руководить терактами – пока в апреле 1998 г. его новая жена (точнее, уже вдова) Миа Сом не подожжет погребальный костер, сжигая тело умершего от сердечного приступа «великого борца». Но «парная печень врага» перестанет быть деликатесом. Женщины снова начнут рожать, дети научатся улыбаться. В Камбоджу постепенно, робко возвратится жизнь.
И если сверить по датам, то получается, что несчастная Кхиеу и впрямь увезла кампучийскую жуть в породивший ее Париж.