Информационным поводом может стать круглая дата, а может – круглая цифра. Вот «АН» и обратили внимание на информацию с сайта «Банки.ру»: очередной банк, лишённый лицензии (событие нынешнего февраля), является по счёту 2250-м. Это – начиная с 1991 года. То есть – уже в новой России. Когда статистика идёт на такие цифры, ясно, что подобная новость никого не задевает. То ли дело Россия старая и история, которую мы хотим напомнить. Тогда шок был столь велик, что отразился даже... в русской живописи.
Он лопнул!
В «Московских ведомостях» 8 декабря 1875 г. появилось сообщение «о высочайше утверждённой ликвидационной комиссии по делам коммерческого ссудного банка в Москве».
Новостью для москвичей это не стало. Слухи уже ходили, а что ссудный банк лопнул, горожане узнали ещё 11 ноября, когда потомственный почётный гражданин Алексеев пожелал обналичить чек на 50 тыс. рублей. Но банковский служащий ответил, что сие невозможно: ещё вчера он выдал по этому чеку 38 тыс. рублей.
Господин Алексеев, схватив клерка за лацканы сюртука, буквально вытряс имя «грабителя». Удивлению почётного гражданина не было предела. Оказывается, чек обналичил товарищ (заместитель) председателя совета банка Шумахер.
Отудивлявшись с помощью простонародных выражений, Алексеев отправился к знакомому прокурору. Тот не отказал в любезности возбудить уголовное дело по факту мошенничества. Судебный пристав ещё не успел дойти до банка, а у дверей уже толпились встревоженные вкладчики. Правда, в банке их никто не ждал.
Свой, Московский…
В справке мы приводим некоторые данные по банковскому делу в тогдашней России. Что ж – это был период начала российского капитализма, предприниматели нуждались в кредитах, спрос порождал предложение. Но – принципиальный момент! – в общем и целом сфера работала честно. Скажем, активно кредитно-ссудные товарищества открывала Владимирская земская управа (только в 1874-м – 333 организации). Но проверки не выявили «ни одного случая растраты мирских денег».
Так что было бы странным, если бы в Москве, центре российского предпринимательства, не появился свой ссудно-сберегательный банк. И действительно, 15 июля 1870 г. на Никольской, 10, в помещении, арендованном господином Н. Бостанжогло, открылся первый Московский коммерческий ссудный банк.
Отцы-основатели
Его основателями стали уважаемые люди. Директором и председателем совета – действительный тайный советник (гражданский «полный генерал») Даниил Шумахер. Директором-распорядителем – титулярный советник Пётр Полянский. Членами совета – варшавский купец 1-й гильдии Густав Ландау, представители видных московских купеческих фамилий Григорий Лямин и Николай Бостанжогло, управляющий Московско-Рязанской железной дорогой Григорий Ильин.
Первым делом банкиры определили себе оклады: председателю – 9 тыс. рублей годовых, помощнику – 6 тыс., членам совета – по 5 тысяч. Правда, в банковской лицензии отсутствовало разрешение на выдачу краткосрочных кредитов под недвижимое имущество. Но этот факт не омрачил банкета в «Славянском базаре».
И повалили вкладчики. Благодаря обширным связям Ильина банк сумел привлечь почти все отделения железных дорог европейской России. Через два года в роскошно отпечатанном отчёте публика уведомлялась, что «вклады банка увеличились в три раза и составили 9,5 млн рублей», выплаты на одну акцию с 7% поднялись до 9,5%, а в планах – довести эту цифру до 12%.
Однако не успели. Потому что ещё через два года Шумахера на посту директора банка сменил Ландау. Дело в том, что Шумахер без уведомления членов правления и в нарушение банковской лицензии раздал своим знакомым краткосрочные кредиты под заложенные имения и дома, получив за это приличные «комиссионные». Коллеги его пожурили, но сора из избы выносить не стали. Даже оставили в банке. Увы – никто из соучредителей не мог предположить, что Ландау станет эпигоном Шумахера, а их самих сделает своими сообщниками.
Потому что давний знакомый Ландау по Варшаве – банкир Жале вскоре свёл его с авторитетным европейским дельцом Генри Струсбергом.
Прусско-английский авантюрист
Он был из прусских евреев, правда, крестившийся. Отец участвовал в русском походе Наполеона в составе корпуса Богарне – и после поражения Бонапарта потерял всё. Струсбергу-младшему пришлось начинать с нуля.
В Лондоне, куда его занесла судьба, Генри устроился в торговую экспедицию. Подзаработав и набравшись опыта в торгово-закупочном деле, купил газету (мечта юности, ведь когда-то сам бегал репортёром) – и прогорел. В Германию вернулся без гроша. Через знакомых устроился советником-консультантом на строительстве Тильзит-Инстербургской железной дороги – а в благодарность потихоньку продавал этим знакомым её акции. Поднялся, купил Германско-Богемский сталечугунный завод. Но началась Франко-прусская война, вызвавшая финансовый кризис в Пруссии и Австрии. Струсберг разорился. Долгов на нём висело около 10 млн марок. Надо было срочно найти деньги. Искать счастья поехал в Россию.
Летом 1874 г. он встретился в Москве с Ландау и попросил краткосрочный кредит в 1,2 млн рублей. Официально – на закупку двух тысяч вагонов для Курско-Харьковско-Азовской железной дороги. В обеспечение предложил акции своего завода и строившейся во Франции Парижско-Нарбоннской железной дороги (когда-то в этот проект тоже вложился). Как потом признавался на суде – ни о каких вагонах не помышлял, просто надо было расплатиться с долгами.
Ландау согласился, но – пример Шумахера! – за «комиссионные» в половину этой суммы. А чтобы подстраховаться коллективной ответственностью, вовлёк в дело Полянского и нескольких членов правления.
Афера удалась – и банкиры вошли во вкус подобных операций. Вскоре схема упростилась: банк стал просто от всех желающих принимать вклады, а члены правления клали их в свой карман. Отчёты подделывались. Так «заработали» более 9 млн рублей (с учётом всех ссуд, выданных Струсбергу на общую сумму 7 млн рублей). Правда, и дела банка стремительно хирели. Когда стало ясно, что без денежных вливаний не обойтись, правление запросило помощи у Министерства финансов – но получило решительный отказ. Минфин вообще наметил ревизию, только как раз тут и пришёл обналичивать чек господин Алексеев.
Вам кредит?
Первое ссудно-сберегательное товарищество в России было основано в 1866 году. К 1876 г. их число превысило полтысячи, услугами пользовались 3 млн человек – 1/24 часть населения страны. Крупнейшими считались: Государственный банк с 50 конторами и отделениями; Польский банк с семью отделениями; две ссудные казны и главное учреждение акционерных банков. В стране действовали 39 отделений коммерческого кредита и 49 отделений недвижимого кредита, 11 кредитных обществ, основанных «на взаимности и круговой поруке»; 5 обществ сельского долгосрочного и 46 – краткосрочного кредитов, 7 обществ городского долгосрочного кредита; 234 городских общественных банка и 65 ссудно-сберегательных касс при госбанке и т.д.
Суд
Ликвидационная комиссия приступила к работе.
О выплате всем вкладчикам их денег в полном объёме речь не шла ввиду отсутствия таковых в банковских сейфах. Желавшим забрать хоть что-то (996 человек) выдали по 1 тыс. рублей. Те, кому это решение не понравилось, решили с банкирами судиться.
Предварительное следствие шло четыре месяца. Из серии статей в журнале «Нива» за 1875 г., которые смотрел корреспондент «АН», явствует вот что. Струсберг, как сказано, в качестве залога предложил акции своего завода и Парижско-Нарбоннской дороги. Но эти акции ничего не стоили, поскольку в Европе их обладатель уже считался несостоятельным должником и на все его активы был наложен арест. То есть – обман, в котором он и обвинялся. Что ж, Струсберг акции и сам цинично именовал «фантиками», но напирал на другое: жадные банкиры, почуяв возможность сорвать «откат», и не думали ничего проверять. О продажных русских чиновниках и банкирах, готовых за комиссию продать родную маму, он в долговой тюрьме написал целый мемуар (книжка вышла в Берлине накануне суда). Банкиры же клялись, что «к ужасу своему» узнали о несостоятельности акций лишь на допросах. О «комиссионных», выданных родне кредитах, растраченных деньгах вкладчиков старались не вспоминать.
Во всей этой истории важен ещё общественный фон. Повторяем: банковская сфера в тогдашней России работала, в общем, честно. Вот и тут – солидный банк, солидные имена. А оказывается, эти господа запросто дурили доверившихся им вкладчиков, в том числе людей небогатых, сейчас оказавшихся на грани нищеты. Шок был столь велик, а реакция пострадавших столь остра, что через несколько лет великий художник В. Маковский отобразил её в картине «Крах банка». Можете глянуть в Третьяковке.
3 марта 1876 г. следователь Глобо-Михайленко передал четыре тома дела по 500 страниц каждый прокурору Обнинскому. 3 октября 1876 г. в Московском окружном суде начался громкий процесс.
Увы, по законам Российской империи Струсбергу грозила лишь высылка за границу. Как ни крути, все авансы он покрыл своими, пусть несостоятельными, но акциями, и не его вина, что банкиры ему поверили. Так что в итоге «прусского гостя» лишь выслали. Правда, возложили на него оплату работы ликвидационной комиссии (165 тыс. рублей).
Ландау и Полянского, обвинявшихся в «подлоге и нерадении по службе», приговорили к ссылке в Сибирь на два года (с последующим ограничением права выезда с места отбытия наказания ещё на четыре года). Лямин, Ильин и Бостанжогло «за недоказанностью вины» были освобождены и в дальнейших выяснениях отношений с обманутыми вкладчиками не участвовали. Этим пришлось заниматься Шумахеру, получившему месяц тюремного заключения. 61-летний Шумахер его провёл в общей камере Бутырки. Возможно, именно приобретённый там опыт общения с уголовниками помог господину действительному тайному советнику в дальнейшем полюбовно договориться с большинством бывших клиентов. А с самыми упёртыми тяжба тянулась вплоть до смерти Шумахера.