Сморгонь ныне – белорусский райцентр. Небольшой, ухоженный, симпатичный городок. Но в Первую мировую ходила поговорка: «Кто под Сморгонью не бывал – войны не видал».
Позиционный тупик
Первая мировая война пришла в эти края осенью 1915-го, после трагического «Великого отступления». Русские войска тогда оставили Польшу, театр военных действий переместился на земли нынешних Прибалтики и Белоруссии. Можно долго перечислять номера армий и дивизий, фамилии генералов, подробности операций – но скажем короче: наши отходили, упорно сопротивляясь, немцы продвигались с большими потерями. Раньше или позже – всё должно было само собой остановиться. В новой конфигурации линии фронта окрестности местечка Сморгонь стали важнейшим участком русской обороны. Здесь в случае прорыва германцам открывался путь на Минск, далее – на Москву. Попытки противника взять Сморгонь были отбиты, и обе стороны зарылись в землю. У немцев – задача прорваться, у русских – приказ «Ни шагу назад!», а в итоге возникла типичная для той войны ситуация «позиционного тупика».
Вот наши позиции, вот германские. Между ними – километровая полоса (где‑то сужающаяся до 200 метров). И там и тут – линии обороны, траншеи, бетонированные укрепления, артиллерия. Силы примерно равны. У обеих сторон есть возможность подпитывать свои части по железной дороге (так что всем хватало солдат, продуктов, боеприпасов). И получилось, что долгие месяцы, несмотря на яростное напряжение сил, как-то потеснить друг друга ни у нас, ни у немцев не получалось.
«Русский Верден» – писали тогда. Бои под Сморгонью – это постоянные атаки и контратаки, артобстрелы, перестрелки, охота снайперов и пулемётный огонь по окопам врага, бомбёжки с аэропланов и дирижаблей. Это уникальная сапёрная операция по подрыву немецких укреплений на высоте «Золотая горка», когда незаметно для противника русским удалось заложить два вагона (!) взрывчатки. И конечно, знаменитая германская газовая атака в ночь с 1 на 2 августа (19–20 июля по ст. ст.) 1916 года.
Команда «Газы!»
Вышедшее через два дня сообщение «От штаба Верховного Главнокомандующего» гласило: «Противник произвёл газовую атаку в районе Сморгони. (…) Началась около 1 часа ночи, газы выпускались шесть раз с промежутками около часу. (…) Выпуск закончился около 6 утра. (…) Газы были вовремя обнаружены, пытавшиеся наступать вслед за газовой атакой немцы были встречены (…) огнём (…) и, понеся большие потери, отступили».
Официальная информация, как полагается, лишнего не говорила. Действительность была страшнее – и героичнее. Но, прежде чем говорить о произошедшем тогда (опираясь на работы военных химиков,историков В. Лигуты, Д. и Е. Гужвы и др.), «АН» напомнят элементарную вещь.
Газовые атаки эффективны, если совпадает ряд факторов: погода, направление ветра и т.д. В свою очередь у тех, кого могут атаковать, должны быть продуманы меры противодействия. Если нет – порвётся там, где тонко.
Играла музыка
Для немцев эта химатака была, конечно, фантастически удачной – у русских, согласно рапорту командующего корпусом генерал-лейтенанта Д. Парского, из строя выбыли 46 офицеров и 3800 нижних чинов. Цифра совокупная, сводящая воедино урон разных частей, но в целом это примерно численность тогдашнего полка. Полк – за одну ночь! Погибли 4 офицера и 282 нижних чина.
Причина столь больших потерь – трагическое совпадение обстоятельств.
Нельзя сказать, что наши не были готовы. Газы здесь немцы уже применяли, дело было знакомое. Накануне метеорологи предупредили: погода благоприятна для новой атаки, будьте готовы. Что ж – в «секретах» в полусотне метров от немецких окопов расположили наблюдателей, из «секретов» в свои окопы провели систему звонков (снарядные гильзы на проволоке), заготовили хворост для костров (считалось, что горячий воздух поднимает газы вверх), у солдат были противогазные маски. Но как раз в ту ночь на ряде участков переднего края происходила ротация. В окопы прибыло большое количество неопытных бойцов. Они растерялись. Показательно: был ряд случаев, когда наблюдатели, вместо того чтобы в нужный момент надеть противогаз и дёргать проволоку, просто кричали: «Газы!» – и их первых накрывало удушливой волной. Ряд важных вещей – например, кто по каким ходам сообщения отходит – не успели согласовать, потом это привело к путанице, задержкам. Разведка не то чтобы проморгала – она зафиксировала то, что могла зафиксировать: что накануне из вражеских окопов доносились странные громыхающие звуки, при этом громко играла музыка (немцы разгружали баллоны с газом и заглушали процесс). Применил противник сначала фосген и дифосген (хлор позже) – все запомнили появившиеся сначала запахи сена, яблок. Они многих в первые минуты ввели в заблуждение. Ну и, конечно, проблема средств индивидуальной защиты…
«АН» (№4–2011) писали про создание русского противогаза – историю драматическую, замешанную на борьбе ведомств, интригах. К тому времени уже стало ясно – угольные противогазы Зелинского (прообраз современных) лучше всех прочих. Но их только начали делать, выдавали лишь офицерам, унтерам и разведчикам (наблюдателям). У солдат были старые противогазы – по сути, просто маска на тесёмочках. Они и держались плохо, и помогали слабо.
Дубинка-«моргенштерн»
К чести белорусов подвиги героев Первой мировой там не забыты. В Сморгони ныне – мемориал. Выходят книги, ставятся памятники, создаются музеи…
В одном из таких созданных энтузиастами музеев – как раз в местах боёв – мне показали увесистую палку с ребристым набалдашником из корпуса тогдашней гранаты. Объяснили: это немецкая дубинка-«моргенштерн» (утренняя звезда). У одного из местных колхозников с прадедовских времён в сарае валялась. После газовых атак немцы такими добивали ослепших русских солдат. Добить-то рациональней – чего со слепыми в плену возиться! Помню, подумал: люди, придумавшие в Первую мировую подобные штуки, во Вторую запросто могли Освенцимы учинить. Сейчас, готовя этот материал, решил уточнить по литературе.
Но историки утверждают: всё и так, и не так. «Моргенштерны» у немцев и их союзников-австрийцев были – но как оружие штурмовых групп для схваток в траншеях противника (там же узко, с винтовкой со штыком несподручно). Со временем свои «окопные дубинки» появились и у французов, и у англичан. Наши, правда, предпочитали верные сапёрные лопатки.
Добивали ли «моргенштернами» пострадавших от газа? Достоверно известен один случай: в Италии, под Сан-Микеле, австрийцы в захваченных окопах ими приканчивали уже отравленных итальянцев. Это попало в прессу, был шум, возникла масса легенд. А под Сморгонью… Скажем так: задокументированных фактов нет. Всё же здесь немцы после газовых атак не прорывались на наши позиции.
Отравленные
Сначала немцы обстреляли Сморгонь химическими снарядами, потом пустили из баллонов первую волну газов. Из-за темноты её скорее ощутили, чем заметили. Позже, когда чуть просветлело, стало ясно: газы – это когда от немецких окопов выползает серо-зеленоватое облако. Оно накатывает на наши позиции и, гонимое ветром, идёт дальше – в тылы. Газ пускался с разных точек, в целом накрыл территорию примерно в 10 кв. километров. Так что вдали от передовой люди тоже пострадали.
Приятные запахи быстро сменял запах хлора, горелых спичек. Слезились глаза, человек задыхался. Жгло лёгкие, сдавливало сердце, у многих начиналось непроизвольное испражнение. Отравленные катались в агонии, пена шла изо рта. И – смерть…
(Кстати, газом тогда пропитались шинели. Так что потом, когда уцелевшие солдаты, прилегши отдохнуть после атаки, накрывались ими – всё начиналось снова.)
Надо сказать, что в тех подразделениях, где бойцы и офицеры не растерялись, где наблюдатели подали сигналы правильно и вовремя, отравленные, конечно, были – но не до смерти. Многих растерявшихся молодых бойцов спасли конкретные офицеры: подполковник Отхмезури, прапорщики Лапшин, Криворученко и Шамжа. Сдёрнув противогазы, они стали отдавать команды голосом – и погибли. Среди офицеров, безупречно ведших себя во время газовой атаки, – поручик Зощенко. За проявленное тогда мужество он получит орден. Через много лет знаменитый писатель Михаил Зощенко опишет увиденное в книге «Перед восходом солнца».
«(…) Я слышу звуки рожка в немецких окопах. Это отравители играют отбой. Газовая атака окончена. Опираясь на палку, я бреду в лазарет. На моём платке кровь от ужасной рвоты. Я иду по шоссе. Я вижу пожелтевшую листву и сотню дохлых воробьёв, упавших на дорогу».
Ответный удар
На немецкую газовую атаку мы ответили своей (газы использовали все воюющие страны!). Немцы устроили ещё одну – но в другом месте, под Нарочью. А там пришли осень, зима – газы уже не применялись по погодным условиям. Зима 1916 года перешла в зиму 1917-го, а она принесла Февраль 1917-го.
Отрёкся царь, ушла в прошлое старая Россия – Сморгонь держалась! Пришли большевики – Сморгонь держалась! В общей сложности она продержалась 810 дней – уникальная страница в истории Первой мировой.
Хотя, конечно, всё уже сыпалось. В декабре 1917-го рядовой Степан Щукин от имени большевистского ВРК Западного фронта подписал перемирие с немцами. По сути – сдачу позиций…
Прошли годы. Мы вспомнили М. Зощенко. На склоне лет (в 1982-м) газовую атаку под Сморгонью описал в «Юношеском романе» и Валентин Катаев – пацаном-артиллеристом он тоже воевал в этих краях. Есть воспоминания Александры Львовны Толстой, дочери великого писателя – она под Сморгонью командовала санитарным отрядом. Ещё здесь дрались будущие советские маршалы Б. Шапошников и Р. Малиновский, красные командармы Г. Эйхе и В. Шорин, белые генералы М. Дроздовский и А. Кутепов…
Людям бы после всех пережитых кошмаров встречаться потом на местах былых боёв да держаться друг друга в жизни. А героям Сморгони дальше предстояло насмерть схватиться уже на братоубийственной Гражданской.
Отравление политикой страшнее отравления вражескими газами.