«Немцы! События ждут от нас немедленного решения. (…) Годами, не спрашивая воли народа, подготовлял Гитлер эту захватническую войну. (…) Он бросил безответственно вызов трём самым могущественным державам мира. (…) Всю Европу превратил он во врага германского народа и имя нашего народа покрыл позором. Никогда внешний враг не ввергал нас в пучину бедствий так, как это сделал Гитлер».
Перепечатка в «Правде»
Эти строки – из «Манифеста Национального комитета «Свободная Германия» к германской армии и германскому народу». Комитет был создан в июле 1943-го – как раз в дни битвы на Курской дуге. 70 лет назад манифест публиковали «Правда», «Известия», другие советские газеты. Хотя отдельная сноска уточняла: мы лишь даём перепечатку из газеты «Свободная Германия»,органа Национального комитета.
Текст занимал целую полосу. Однако приведённые строки наиболее характерны. Разумеется, создание комитета курировалось 7-м отделом (спецпропаганда и разложение войск противника) ГлавПУРа
Красной армии. Но, с другой стороны, существенно, что людей, возненавидевших Гитлера, к июлю 1943-го в лагерях военнопленных нашлось уже достаточно много. Те, кто ставил свои подписи под манифестом, делали это вполне искренне – а свежие события глушили остатки сомнений.
«Сенсацией (на учредительной конференции. – Ред.) стало появление первого офицера, дезертировавшего (в значении – «добровольно сдавшийся в плен». – Ред.) с Восточного фронта всего несколько дней назад. Он живо поведал нам о провале нового немецкого наступления в районе Курска и о советском контрнаступлении. Обер-лейтенант Франкфельс (…), пехотный офицер, находился на Восточном фронте с 1941 года. Он коротко, но ясно, с точки зрения фронтового офицера проанализировал грубейшие ошибки германского командования, нарисовал картину несоответствия того, как вооружена и оснащена немецкая армия, явному превосходству русских, прежде всего в их огромном количестве танков и артиллерии. Это ясно продемонстрировало всю призрачность надежд наших генералов на то, что войну удастся свести к «ничейному результату».
«Красные» и другие
«Красный граф» Генрих фон Айнзикель точно подметил, что советская сторона, способствуя созданию «Свободной Германии», руководствовалась прежде всего прагматизмом. Кто и почему сюда пришёл – дело пятое. Чтобы избежать конфликтов, «Свободную Германию» сделали «зонтичной» организацией, а под её эгидой вскоре заработала другая структура – «Союз немецких офицеров» во главе с генералом Вальтером фон Зейдлиц-Курцбахом. Она тоже объединяла военнопленных-антифашистов, но не «красных» и из командного звена. В чём-то «Союз» был даже радикальнее: Зейдлиц, например, предлагал сформировать из «раскаявшихся» пленных воинскую часть, чтобы рядом с русскими драться против вермахта.
Зейдлиц наверняка рассчитывал на карьеру в послевоенной Германии. Но политика – дело циничное. У Сталина были свои виды – кому руководить просоветской «Восточной зоной». Зейдлица в Германию не вернули, а в 1950-м отправили в ГУЛАГ. Домой он приехал лишь после 1955-го, когда по соглашению Хрущёва – Аденауэра мы передали ФРГ остатки немецких военнопленных.
Судьба «красного графа» фон Айнзикеля внешне не столь печальна, но тоже нерадостна. После Победы его вернули в лагерь военнопленных, через пару лет разрешили переехать в Восточную Германию, однако Генрих, искренний и порывистый, здесь не прижился. В итоге оказался в Западном Берлине. Работал в кино. С обеих сторон его обвиняли в предательстве. Граф держался с достоинством, вступил в социал-демократическую партию и незадолго до смерти стал даже депутатом бундестага.
Лидеры «коммунистического крыла» «Свободной Германии» потом вошли в «высший эшелон» руководителей ГДР – В. Пик, В. Ульбрихт и др. Хотя и тут не всё гладко. Например, важную роль в комитете играл Макс Эмендорфер – «идейный» коммунист, рабочий, который ещё в начале войны перешёл на нашу сторону. А в 1945-м его арестовал СМЕРШ по доносу – дескать, сотрудничал с гестапо в 1930-е. Это была ложь, что подтвердила реабилитация в конце 1950-х, но после десяти лет советских лагерей Эмендорфер вернулся в ГДР больной и сломленный. «Старая гвардия» просто убрала перспективного конкурента.
Кадры для комитета
Мы цитируем воспоминания бывшего лейтенанта люфтваффе графа Генриха фон Айнзикеля «Дневник пленного немецкого лётчика. Сражаясь на стороне врага».
21-летний граф фон Айнзикель был фигурой незаурядной. Во-первых – потомок Бисмарка. Во-вторых – прославленный ас. Граф отличился ещё во время воздушной «битвы за Англию», на Восточном фронте лично сбил 33 (!) советских самолёта – пока под Сталинградом не нарвался уже на нашего аса. На допросах он молчал – однако неожиданно согласился обратиться к своим однополчанам с антивоенным призывом. В лагере военнопленных стал убеждённым антифашистом, в «Свободной Германии» занял пост зампредседателя комитета.
Ненависть фон Айнзикеля к Гитлеру была замешена на целом комплексе чувств: тут и презрение аристократа к плебею, изнасиловавшему его страну, и убеждённость в правоте завета великого предка, что воевать с Россией – самоубийство для Германии, и желание понять – что за страна – СССР, почему её не удаётся сломать? До конца своих дней (умер в 2007-м) граф оставался левым – но не коммунистом.
А что же остальные члены комитета? Каковы их мотивы?
Снова откроем воспоминания фон Айнзикеля.
Вот майор-артиллерист Хоман, бывший бизнесмен, сын хозяина гамбургской судоходной компании. Считает, что свобода предпринимательства – залог процветания для любого государства. Но война гибельна для бизнеса – и, значит, надо кончать войну. Капитан Флейшнер – экономист по профессии, вечный скептик по натуре. Он давно пришёл к выводу, что у Германии не хватит ресурсов на долгое противостояние. Значит – долгая агония? Но не должна вся страна расплачиваться за мессианские комплексы Гитлера! Лейтенант фон Кюгельман – бывший демократический журналист… Ряд офицеров просто считают себя преданными. Вот капитан Рюкер, учитель, командир батальона ландштурма. «Ландштурм» вообще-то – призыв третьей очереди, немолодые семейные дядьки. Они охраняли себе тихо железную дорогу во Франции, да ухудшилась ситуация на Восточном фронте – и батальон, еле обученный, слабо вооружённый, срочно перебросили и кинули против русских танков. Схожие истории у фельдфебеля Рейхера (командовал сапёрной ротой), майора Крауснека… Заметим: всё это – не коммунисты! Более того: кто-то – бывший член «Стального шлема», кто-то – вообще по-прежнему нацист, только считающий, что идеалы верные, да фюрер плох… Ни одна власть не может постричь людей под единую гребёнку, у каждого – своё, и в плену, где не страшно гестапо, это «своё» определяет решения.
Хотя, конечно, первую скрипку в «Свободной Германии» играли давно жившие в СССР политэмигранты. Вильгельм Пик, Вальтер Ульбрихт, Фридрих Вольф – в Национальном комитете весь цвет германской компартии. Они тянули одеяло на себя, сходу наметились трения, но неожиданный прагматизм, замечает фон Айнзикель, продемонстрировала советская сторона. Она пресекла раздоры, а в председатели комитета предложила поэта Эриха Вайнерта – тоже из старых политэмигрантов, однако человека добродушного и способного договариваться.
Мы рассказываем о ситуации июля 1943 года. Как она развивалась далее – в нашей справке. А пока ещё один поворот темы.
Гитлер перестал быть богом
Создание «Свободной Германии» в СССР – отражение настроений в среде пленных. Заметим: до окончательного перелома ещё далеко. Фон Айнзикель вспоминает: поначалу их пропаганда в лагерях военнопленных не имела успеха: как раз во время битвы на Курской дуге сидящие там встрепенулись, ждали, что русский фронт вот-вот рухнет. А рухнули их надежды...
Но ведь и в самой Германии июль-август 1943 года – время зарождения сомнений.
Писатель Елена СЪЯНОВА, автор серии книг о нацистской Германии, для «АН»:
– Курская дуга прошла дугой раскола по всему немецкому обществу. В сознании немецкого обывателя наконец-то после Москвы и Сталинграда «уложилась» мысль о том, что слово «Германия » не есть аналог слова «победа», что германский солдат не абсолют доблести и силы. Но, что ещё хуже для режима, – произошло то, чего более всего опасался некогда Рудольф Гесс: Гитлер перестал быть богом.
Боги не проигрывают три сражения подряд, уводя в чужие земли чеканящих шаг героев, а затем возвращая домой эшелоны калек. Эти калеки, без рук, без ног, ослепшие, тяжело контуженные или обгорелые, представляли собой, кстати, проблему для местных властей. Хотя бы потому, что именно после сражения под Курском Геббельс всю пропаганду как раз направил на создание оптимистичной картины немецкого бытия: много бодрой музыки, ярких плакатов, трудовых праздников…
А командный состав вермахта приходил к мысли о необходимости физического устранения Гитлера – иначе Германия придёт к катастрофе уже через год. Из поражения на Курской дуге вырос «заговор генералов» – тот, что приведёт к покушению полковника фон Штауффенберга 20 июля 1944 года.
Что до самого Гитлера, то он после Курска словно иссяк: утратил кураж, внутренний энтузиазм, который притягивал к нему людей. Фюрер почти изгнал из своего окружения сколько-нибудь значимых личностей, всё больше времени проводил в обществе секретарш, адъютантов, прислуги. Стал особенно бояться за свою жизнь, всё реже выезжал из горной резиденции «Бергхофф», постоянно менял места и время проводимых совещаний. Он нюхом чуял опасность, исходящую от пережившей горечь поражений армии, и больше уповал на СС, на верного Гиммлера, полномочия которого с конца 1943-го увеличиваются в геометрической прогрессии.
Сегодня это назвали бы «психологической агонией».