В известном смысле можно сказать, что эту женщину мы вспомнили в преддверии 8 Марта. Хотя и готовы к возмущённым возгласам: нашли пример! Неужто не отыскали в мировой истории героинь более добродетельных? Но с добродетельными всё просто...
Без памятника
В некоторых источниках упоминается, что в Бордо стоит памятник Терезе Кабаррюс. Корреспондент «АН»решил переуточнить у французских друзей. Мне ответили: памятника нет. Есть улица её имени – маленькая, не в центре. О памятнике в начале ХХ века действительно ходатайствовали перед муниципалитетом потомки и почитатели Терезы. Доказывали: достойна! И именно здесь! Эта женщина спасла в вашем городе столько людей! Муниципалитет подумал и решил: памятник – чересчур, но небольшую улочку, пожалуй, можно.
А почему памятник – чересчур?
Ответ был интересный: французы ещё не определились, как к Терезе относиться.
Светская львица
О Терезе Кабаррюс (1773–1835) написано невероятно много, сняты фильмы – кого заинтересуют подробности, легко их найдёт. Мы сейчас, экономя газетное место, вынуждены многое опустить, спрямить. Важно передать суть этой истории.
Тереза – одна из самых ярких фигур времён Великой Французской революции (1789–1799). Дочь испанского финансиста графа де Кабаррюса. Перед революцией – знаменитая «светская львица», жена маркиза де Фонтене.
Дальше – восторг перемен, взятие Бастилии, «Свобода, равенство, братство!». Муж, вовремя понявший, что ничего хорошего от новых времён ждать не стоит, дал Терезе развод и эмигрировал. А она была захвачена общей эйфорией, участвовала в народных празднествах, даже подала в революционный Конвент петицию с требованием избирательных прав для женщин – пока не осознала, что всё идёт как-то не так. Счастья нет, зато нищета всё глубже, народ нахмурился, озаботился поиском всевозможных врагов – и очень радуется, когда им на гильотине рубят головы. А Тереза по всем статьям во «враги народа» очень даже годилась. Она попыталась бежать в Испанию к отцу, но была арестована в Бордо. Правда, через какое-то время выпустили.
Для последующего понимания… Образцом женской добродетели наша героиня точно не была. Мягко выразимся так: дитя «галантного века». Любила себя, любила вкусную и красивую жизнь, любила мужчин, а поскольку от них зависела её вкусная и красивая жизнь – спокойно себя разным мужчинам дарила.
Но ведь будь она иной – не случилось бы то, что случилось дальше.
Полиграф Полиграфович
23 сентября 1793 г. в Бордо с чрезвычайными полномочиями прибыл Полиграф Полиграфович Шариков. Шутим. На самом деле его звали Жан-Ламбер Тальен. Был он одним из деятелей пришедшей тогда к власти самой революционной якобинской партии. Нет, внешне Жан-Ламбер мало напоминал булгаковского героя: до революции – мелкий чиновник, имел некий лоск, образование. Но по духу… Шарикова из пса сделали человеком, а здесь наоборот: революция из человека сделала сущего пса. А как ещё называть персонажа, который выдвинулся в 1792 г. во время «сентябрьских убийств» (расправ взвинченной толпы над арестованными «врагами»), который, став депутатом Конвента, голосовал за казни, казни… Он и в Бордо приехал давить «заговоры жирондистов» (политических врагов якобинцев). Заговоры, может, и имели место, но, сколько народу похватали под это дело (больше в качестве заложников) – страшно сказать. И головы в Бордо начали рубить пачками. А Тальен посмеивался: «Мне нравится стук гильотины».
Правда, кое-что человеческое ему чуждо не было. Золото, например, любил – и за очень большую взятку арестованного мог выпустить (какая разница, хватали-то всё равно невиновных). К женщинам питал слабость...
Из двух зол
Данным обстоятельством и решила воспользоваться Тереза. А что? Ей 20 лет, красота и молодость – единственный капитал. То, что пока уцелела, – случайность. Если рискнуть, есть шанс взять прикуп. Цинизм? Но мы же сказали: она была отнюдь не святая.
Повод нашёлся: арестовали знакомую. Тереза пришла к Тальену за неё просить. Доля риска имелась: а вдруг всесильный комиссар окажется, например, в дурном настроении? Но она всё рассчитала точно. Тальен – плебей, а к нему приходит бывшая маркиза, знаменитая красавица, героиня предреволюционной гламурной хроники. Всеми женскими хитростями Тереза владела безупречно – если одеться повольнее, если дать понять, что не против…
И Тальен понял, что пришедшая к нему на приём гражданка Кабаррюс (та самая!) абсолютно не против…
И стали они жить-поживать, вкусно пить-жрать. Город голодал, сжался в ужасе, а эта парочка блаженствовала в роскоши. Употреблять ли слово «любовь»? Говоря про Терезу – точно нет. Скорее Тальен на неё, что называется, «запал» и балдел от того, какая женщина ему досталась, – как балдеет оборванный бомж, вдруг нашедший бриллиант. А бриллианту требовалась оправа – и комиссар обеспечивал любовнице красивую жизнь. Чем та с удовольствием пользовалась.
Но все яйца в одну корзину класть опасно, а в доме лучше иметь запасной выход – Тереза решила позаботиться и о личном благосостоянии. Тальен наживается на взятках за помилования? Она займётся тем же! Много брать не будет, а материальные потери Тальена будут компенсированы ему в постели.
Упущенная выгода
И она действительно наладила свой маленький бизнес: энная сумма или приятная безделушка – и разнежившемуся после сладких минут комиссару подсовывается на подпись очередное прошение о помиловании. Бизнес работал. Пока…
Не будем спорить о мотивах. Может, Терезе всё же не хотелось, чтобы её считали тварью. А может, проще. Она была какой угодно: сребролюбивой, циничной, развратной, но злой не была. И равнодушной не была. В общем, однажды к ней пришла вдова уже казнённого человека. Сейчас арестовали сына. А денег на взятку не было. Тереза сказала, что денег не надо. И отныне за помощь арестованным ничего не брала.
К ней потянулась очередь умолявших о помощи. Тереза старалась помочь всем. При этом… Гулянки, развлечения – всё оставалось по-прежнему. Только, отмечают историки, революционный террор в Бордо как-то постепенно прекратился. Там вообще разобрали гильотину. Много где сидели присланные Парижем комиссары, но нигде подобного не случалось.
Те, кто через много лет просил о памятнике, приводили цифру: Тереза спасла от смерти более тысячи человек. Больше? Меньше? Главное другое – спасённые были. И много. Нравственный подвиг, совершённый таким вот безнравственным, постельным, «горизонтальным» способом. Но тем, кого она уберегла от смерти, – что за разница, каким способом?
Спасающий даже одного человека, как известно, спасает весь мир.
И ещё чуть-чуть о героях
Жизнь Терезы Кабаррюс сложилась благополучно. В конце концов, она вырвала у Тальена развод, вышла замуж за давнего поклонника – графа де Карамана. Родила от него троих детей (всего от разных мужей и любовников детей у неё было десять). Умерла в 1835-м, прожив век в радости и богатстве – благо однажды прозорливо приняла участие в судьбе молодого офицера по имени Наполеон Бонапарт и даже свела его с подругой (когда-то тюремной сокамерницей) Жозефиной Богарне. Тальена более матёрые соратники по Термидору быстро оттёрли от пирога. Можно вспомнить его дальнейшую жизнь (участие в Египетском походе Наполеона, плен у англичан, должность консула в Аликанте и т.д.) – но так ли это важно? Он умер в 1820-м, в полной нищете. Причём, как уверяют некоторые источники, от проказы, подхваченной, видимо, на Ближнем Востоке.
Такое чувство, что Господь, глянув на обоих с небес, решил: ты, Тереза, конечно, та ещё штучка, но крови на тебе нет, и тысяча спасённых искупает все грехи. А ты, кровавый пёс, получай!
Шесть жестоких слов
О поведении Тальена донесли лидеру якобинцев Робеспьеру. Комиссара вытребовали в Париж. Тереза поехала за ним – и была арестована. Началось разбирательство. Но Тальен ещё оставался серьёзной шишкой. Более того, из рядовых депутатов Конвента стал его председателем. Спикером, если по-нынешнему.
Тереза в тюрьме со дня на день ждала казни. Измучилась, отчаялась – и однажды получила возможность передать любовнику записку. Написала. В конце было шесть чеканных и очень женских слов: «Я умираю оттого, что принадлежу трусу».
Тальен действительно был трусом (жестокость и отвага не одно и то же). Но даже последний трус, получив от своей женщины такие слова… В общем он примкнул к заговору против Робеспьера. А 27 июля 1794 г. (9 термидора по революционному календарю) с трибуны Конвента, размахивая кинжалом, закричал, что Робеспьер – тиран, что он всюду ищет заговорщиков, а сам – главный заговорщик, губящий революцию…
Эта речь стала искрой, взорвавшей бочку с порохом. Потому что якобинская диктатура, с её беспощадностью, шизофреничной подозрительностью и гордым аскетизмом слишком многих уже достала (к тому же хватало тех, кто воровал и боялся ответственности). В общем, начался знаменитый «термидорианский переворот», после которого Робеспьеру и прочим самым пламенным революционерам отрубили головы.
И во Франции настали новые времена.
Дерьмо и кровь
Ура! Тереза вышла из тюрьмы, стала женой Тальена, первой гранд-дамой Франции, «Богоматерью Термидора». Супруги и родившуюся дочку назвали Термидорой.
Правда... Не забыли? Она не любила Тальена! И вскоре с лёгкой душой его бросила, чтобы стать любовницей новых хозяев Франции: Барраса, Уврара... На которых, впрочем, влияния уже не имела – слишком циничные были ребята. А с другой стороны, на что влиять? Головы они не рубили (точнее, почти не рубили). Просто воровали – широко, смачно. И время, начавшееся в стране («период Директории») вошло в историю как эпоха продажности, коррумпированности, безнравственности. Эпоха дерьма, так сказать.
Но на вопрос, что лучше – эпоха дерьма или эпоха крови? – ответ у каждого свой.