«Вы живете с животным!»
- SIE leben mit einem Tier! («Вы живете с животным!») - покачал головой гинеколог. Пациентке - скромной замужней женщине, явно не склонной к приключениям на стороне, - он задал стандартный вопрос: были ли аборты? Та ответила: «Десять».
Разговор происходил в середине 20-х в Карлсбаде. Женщина лечилась здесь под чужой фамилией. Врачу стало бы совсем не по себе, узнай он, кто тот муж, который раз за разом безжалостно гонит молодую жену «выскребаться». На прием пришла Надежда Аллилуева - супруга Иосифа Сталина. Через десять лет Сталин аборты в СССР запретил.
Мы вспомнили этот эпизод не для того, чтобы снова рассказать, какая бяка Иосиф Виссарионович. Просто надо понимать: мораль, религиозные чувства, забота о женском здоровье - эти материи Сталина не волновали (даже когда речь шла о собственной жене). Для запрета абортов в СССР были другие соображения - в них разобраться интереснее.
Посчитали - прослезились
ЗАПРЕТУ абортов предшествовало событие, которое потом постарались забыть -
Всесоюзная перепись населения 1937 года. Хотя поначалу шуму было много, провозглашалось, что это эпохальное мероприятие статистикой подтвердит реальные успехи советской власти. Имелись и прогнозные расчеты: население страны должно составить никак не меньше 168 млн. человек. Но оказалось, что реально наше население на 1937 г. - 162 миллионов. Из-за раскулачивания, голода 1932-33 гг., репрессий страна потеряла 6 млн. жителей - цифра, сопоставимая с потерями России, например, в Первую мировую. Перепись объявили вредительской, всех, кто был к ней причастен, расстреляли, данные засекретили. К нашей теме эта история имеет прямое отношение, поскольку...
Доктор исторических наук Валентина Жиромская:
«Поначалу перепись намечалась на 1936 год. Но текущие статотчеты заставили заподозрить: на прогнозные цифры можем не выйти. Тогда решили перепись отложить на год, а за это время принять меры, которые должны поправить статистику. Запрет абортов - одна из таких мер».
Пряник и кнут
В общем-то, мировой опыт показывает: после запрета абортов в течение трех-четырех лет действительно наблюдается рост рождаемости. Но дальше, если нет комплекса других мер, направленных уже на ее стимулирование (экономических, идеологических), все возвращается на прежний уровень. «Черный рынок» подпольных аборт-услуг за это время формируется сам собой.
Постановление от 27 июня 1936 г. носило длинное название: «О запрещении абортов, увеличении материальной помощи женщинам, установлении государственной помощи многосемейным, расширении сети родильных домов, детских яслей и детских садов, усилении уголовного наказания за неплатеж алиментов и о некоторых изменениях в законодательстве о разводах». То есть кроме карательных мер, предполагались и стимулирующие. Однако детсады не строятся в один день, а что до материальной помощи... Как всегда, у нас помощи той было на копейку, а шуму - на сто тысяч. Зато систему наказаний выстроили жесткую. По большому счету этот второстепенный законодательный акт если не изменил судьбу страны, то повлиял изрядно. Государство и так было всесильно, сейчас оно вторгалось в последнее, что у людей оставалось, - семейные отношения, личную жизнь.
Лагерный срок светил не только тем, кто производил нелегальный аборт. Преступницей становилась и женщина, решившаяся на него. В мемуарной литературе мне попадались упоминания, что таким давали несколько лет тюрьмы. Впрочем, старые адвокаты, с которыми я советовался, в своей практике столь свирепых наказаний не припоминали. Постановление предусматривало: при первом случае - общественное порицание, при повторном - снова общественное порицание плюс штраф 300 рублей. Сурово это или нет?
Вежливо не будем уточнять, что тогдашние 300 рублей - сумма весьма приличная. Но возьмем такую, казалось бы, «умеренную» кару, как общественное порицание.
На самом деле это - судимость. Заседал суд, допрашивалась обвиняемая, свидетели, зачитывался приговор: «Именем Российской Советской... объявляется общественное порицание...» Шла бумага на работу, там собиралось общее собрание, оно по новой выспрашивало - как, почему, кто отец? Выступали ораторы, клеймили позором. Аборт - тема традиционно щекотливая, в каждом конкретном случае - интимная. Теперь представьте, что через все эти публичные унижения надо пройти «подзалетевшей» девчонке или жертве насилия. Скрыть общественное порицание - значит, скрыть судимость. Не скрыть - пятно в анкете на всю жизнь. Притом что общественное мнение вокруг аборта было создано однозначное: гнусное преступление. И до конца дней во всех анкетах будет значиться: ты его совершила!
Валентина Жиромская:
«Негативных последствий от запрета оказалось гораздо больше, чем положительных. Аборты ведь все равно делали - но как! Тайно, у каких-то бабок, грязными спицами... Резко подскочила женская смертность от абортов: в Туле, например, в 1937 г. - около 300 случаев, до этого были лишь единичные случаи. Выросло число детей с уродствами: рождались те, от кого старались избавиться - пили лошадиные дозы хинина (считалось, способствует выкидышу), вытравляли кислотой...
При этом чему-чему, а укреплению семьи сама жизнь в СССР не способствовала. Получали люди немного. Гонения на церковь расшатывали моральные устои (счастье еще, что народный здравый смысл заставлял основную массу населения за них держаться). Скромная комната в коммуналке считалась счастьем. Страна строила светлое будущее - это оправдывало все: и что отец семейства месяцами торчит где-то за тысячу верст от дома, и что молодоженов-студентов распределяют в разные города, и что женщина вкалывает на тяжелых работах...»
И все пошло наперекосяк...
БЫЛ ли очевиден вред, принесенный постановлением 1936 года? Возможно. Но началась война. В стране, где каждый день почта разносит пачки похоронок, нечестно даже затевать разговор о том, чтобы аборты разрешить. Потом, послевоенные годы - и женщина, даже родившая без мужа, чувствовала себя счастливее той, что осталась одна.
Однако есть общая картина, а есть судьбы конкретных людей. Вот одна из историй, которую я услышал, готовя этот материал.
«...Это была хорошая семья. Муж пришел с фронта, любили друг друга, родили подряд двоих детей. Затеяли строить новый дом. Тут жена говорит: «Я беременна!» И надо выбирать: или дом, или еще один ребенок - притом что в старом доме жить уже невозможно. А закон об абортах еще действует. Решили: дом. Будет крыша над головой - можно и третьего. Поехала жена в соседнюю деревню к бабке. Вернулась еле живая, тут же слегла: заражение крови. Сгорела за считанные дни. И остался отец с двумя малышами на руках, и все у них с той поры пошло наперекосяк. А через полгода этот чертов закон отменили».
«Через полгода» - это 5 августа 1954 года. Один из первых указов, принятых после смерти Сталина, - отмена наказания для женщин, сделавших аборт. Еще через год, 23 ноября 1955-го, запрет на аборты сняли вообще.
Как сухой закон
КРОМЕ юридических норм, есть еще и нравственные. Аборт - грех, не зря так считают все религии мира. Это на одной чаше весов. На другой - семейные обстоятельства, материальная нужда, в общем - множество житейских причин, которые заставляют женщин избавляться от плода.
- И аборт аморален, и запрещать его аморально, - вздыхали врачи, с которыми мы обсуждали эту проблему. - Сегодня проблема с абортами в России стоит очень серьезно, и не зря Минздрав ставит вопрос, чтобы как-то ограничить их. Но опыт сталинских времен - как опыт сухого закона в Америке, у нас при Горбачеве: толку никакого, а лекарство может оказаться хуже болезни. Нельзя согреть человека в холод, прижигая его каленым железом.
Киндер, кирхе, кюхен
СОВЕТСКУЮ историю борьбы с абортами интересно сравнить с опытом страны, которая в 1930-е тоже провозгласила приоритет «высших целей» над частной жизнью. Это - гитлеровская Германия.
Елена Сьянова, писатель:
- Запрет абортов был в пакете законов, принятых Гитлером сразу после прихода к власти. Причем, в данном случае я бы даже не говорила о тоталитаризме - в послеверсальской Германии действительно была огромная детская смертность, да и вообще - новая власть демонстрировала приверженность традиционным ценностям. Впоследствии появилась еще одна казуистическая тонкость. Немецкие медики были объединены в «Национал-социалистический союз врачей», и членам его производить аборты запрещалось. А врачам-евреям запрещалось практиковать среди арийцев. Таким образом, врач-немец, делая аборт, совершал не только должностное, но и политическое преступление, врач-еврей - расовое. Обратившаяся к тому или другому немка считалась причастной к совершению этих преступлений. Так же, как и у нас, для «абортниц» действовала шкала наказаний - вплоть до заключения в трудовой лагерь. При этом в 1936 г. разрешили (и всячески поощряли) аборты для женщин «неполноценных рас». В 1943-м секретным распоряжением аборты «остарбайтеровкам», пригнанным в Германию на работы, были разрешены. Принцип - чем меньше будут рожать, тем лучше.
Вообще, головной болью нацистов было то, что их - истинных арийцев - слишком мало. Искались варианты. Приглашали фольксдойче, или, например, партиями завозили белокурых и голубоглазых детей из Норвегии, Франции, Украины. И уж тем более целый комплекс мер был разработан для стимуляции рождаемости в самой Германии.
Семья, где появился ребенок, получала внушительные разовые выплаты от государства, банковские кредиты и налоговые льготы. Мать-одиночка не считалась изгоем, наоборот: «Мы гордимся тобой, родившей ребенка для фюрера!» Поначалу думали даже не призывать в армию молодого человека, если у него нет ребенка - убьют, а детей не будет. Потом эта норма действовала для эсэсовцев, которые в обязательном порядке - образцы породы! - должны были иметь детей; существовала даже особая гиммлеровская программа «Лебенсборн» («Источник жизни»), в рамках ее действовало 12 специальных родильных домов, где женщинам, беременным от эсэсовцев, обеспечивался повышенный комфорт, особый медицинский уход.
Показательна психологическая подготовка в Союзе девочек в девичьих подразделениях гитлерюгенда. Там не только промывали мозги пропагандой, тем более не преподавали домоводство (считалось, что шить да готовить и мать научит). Зато были беседы вроде: твоя задача продлить германский род, как при этом построить отношения с парнем, чтобы сексуальный контакт не был для тебя унизительным, как держать себя в семье... Кстати, старые немки говорили мне, что это были житейски полезные занятия.
У нас считалось: мужчина и женщина равноправны - значит, на женщину можно навьючить тот же груз, что и на мужчину. В Германии был другой подход: немецкая женщина не должна работать! Ее дело - дом, дети. Действовала масса поблажек, вроде сокращенного рабочего дня, вообще же государство платило столько, чтобы мужчина мог содержать семью. Даже в партаппарате женщин-«партайгеноссе» было гораздо меньше, чем у нас. Жены «первых лиц» - Геббельса, Бормана, Гесса, других - или не работали, или состояли на символической службе: тоже пример для нации.
Все это звучит заманчиво, но кое-что стоит помнить. Во-первых, если не работает немецкая женщина, то за нее работает какая-то другая. Славянка, например. Во-вторых: высокие заработки мужчин, жилье, налоговые льготы - часть нацистских социальных программ. Они действительно были очень масштабными, но именно размах этих программ истощал бюджет и объективно подталкивал Германию к войне - чтобы сохранить уровень жизни, надо было кого-то ограбить. И в-третьих - никто не скажет вам, насколько эти меры оказались эффективными: объективная демографическая статистика в нацистской Германии была засекречена.