Легенда советской эстрады

16 августа 1969 года ушел из жизни Марк Наумович Бернес, легенда советской эстрады, исполнитель самых задушевных песен, подаривший советским людям десятки популярных песен, талантливый актёр. Его песни отогревали сердца солдат в годы Великой Отечественной войны, давали им веру в победу над фашистской нечистью. Можно только сожалеть, что в день 55-летия его смерти ни на одном канале Центрального телевидения, включая канал «Культура» и передачу «Календарь дня» на ОРТ, не нашлось возможности вспомнить этого певца, внесшего огромный вклад в становление советской песни.

Марк Наумович Бернес родился в провинциальном украинском Нежине Черниговской области (тогда губернии) в 1911 году. Когда ему исполнилось пять лет, семья в поисках лучшей жизни переехала в Харьков. Он с 15 лет стал подрабатывать в местном театре расклейщиком театральных афиш, зазывалой на спектакли. Пребывая постоянно в театре, наблюдая за игрой артистов, он многие мужские роли знал наизусть. Однажды ему пришлось заменить заболевшего актера в одном спектакле, после которого удостоился похвалы редкого на комплименты режиссёра и руководителя театра Николая Синельникова, известного в те времена на Украине театрального деятеля. С этого момента ему стали доверять небольшие роли. Родители были категорически против его страстного увлечения театром. Они мечтали, чтобы после школы он выучился на бухгалтера. По воле родителей он поступил в торгово-промышленный техникум. Когда учёба на бухгалтера подходила к концу, он решил уехать в Москву в поисках театрального счастья. Юношу приняли статистом в Малый и Большой театр одновременно. Чему он был очень рад.

Кинематографическая биография Марка Бернеса началась в середине 1930-х годов, когда ему было предложено сыграть одного молодого рабочего, участника митинга перед Смольным в фильме советского кинорежиссера Сергея Юткевича "Человек с ружьем" (1938 г.). По ходу сценария он должен был сказать две небольшие фразы. М. Бернес очень творчески отнесся к этой проходной роли. Вспомнил паренька с одной из фотографий в дни революции: в кожанке, весь перепоясанный пулеметными лентами, за спиной - карабин, сбоку - маузер, за поясом - наган и ручные гранаты. В облике парнишки светились молодой задор и настрой на борьбу с врагами советской власти. Затем М. Бернес уговорил сорежиссера фильма Павла Арманда написать для его героя песню, которая понравилась С. Юткевичу. В итоге благодаря усилиям М. Бернеса проходная роль безымянного участника митинга превратилась в образ питерского рабочего Кости Жигулева, который в фильме поет песню "Тучи над городом встали", ставшую потом народной. Так М. Бернес становится известным на всю страну киноактером. Следующим фильмом, в котором М. Бернес принимает участие уже в главной роли, была кинокартина «Большая жизнь» (кинорежиссер Л. Луков, 1939г.), в которой прозвучала песня «Спят курганы темные» на слова Б. Ласкина и музыку Никиты Богословского. Она в дальнейшем стала неофициальным гимном шахтеров Донбасса. Следует отметить, что эту песню по замыслу режиссера должен был петь М. Бернес. Однако кинорежиссер Л. Луков, чтобы отразить остроту классовой борьбы между сторонниками и скрытыми противниками строительства социализма, поручил спеть эту песню не М. Бернесу, игравшему роль Б. Петухова, горного инженера, передовика, а сыну кулака и врагу народа М. Ляготину. Злодей и предатель, который «косил» под своего парня, роль которого исполнял также «поющий» актер Л. Масоха. Кинорежиссер наглядно хотел показать, как необходимо быть бдительным и не поддаваться обаянию скрытых врагов Советской власти. Ряд современных кинокритиков данный сюжет в фильме характеризуют, как «типичный для того времени "заскок" с разоблачением вредителей, искусно вплетённый в киноповествование». ("Большая жизнь" (СССР, 1939):Кино и песни )

С этим тезисом вряд ли можно согласиться. После объявления Президентом РФ В. В. Путиным военной спецоперации на Украине вдруг обнаружилось немало, особенно среди российской творческой интеллигенции, антироссийских патриотов, которые открыто или неявно выступили против СВО.

Интересно, что когда после выхода фильма «Большая жизнь» в прокат, М. Бернес записал «Спят курганы темные» на грампластинку, песню подхватили по всей стране, поскольку она получила совершенно другую политическую окраску.

Настоящая слава к этому актёру пришла в годы Великой Отечественной войны. Фильм «Два бойца» (1943 г.) открыл для зрителей не только киноартиста, но и талантливого исполнителя лирических песен. Композитор Н. Богословский вспоминал: «В фильме никакие песни поначалу не планировались, должна была звучать только оркестровая музыка. Но как-то поздно вечером пришел ко мне режиссер картины Леонид Луков и сказал: «Понимаешь, никак у меня не получается сцена в землянке без песни». Я сел к роялю и сыграл без единой остановки всю мелодию «Темной ночи». Это со мной было первый (и, очевидно, последний) раз в жизни... Поэт В. Агатов, приехавший мгновенно по просьбе Лукова, здесь же, очень быстро, почти без помарок написал стихи на уже готовую музыку. Дальнейшее происходило как во сне. Разбудили Бернеса, отсыпавшегося после бесчисленных съемочных смен, уже глубокой ночью (!) раздобыли гитариста, поехали в студию и, в нарушение правил, взломав замок в звуковом павильоне, записали песню… А наутро уже снимался эпизод «Землянка» под эту фонограмму.»

Песня «Тёмная ночь» с точки зрения драматургии содержания и манеры исполнения моментально стала очень популярной, как на фронте, так и в тылу. Настолько удачно она отражала настроения бойцов и тех, кто ждал их с победой над врагом. Спетая М. Бернесом композиция и в наше время занимает почётное место в антологии популярных песен советского периода. Во многих исследованиях творчества певца отмечается: «Тёмная ночь» разделила жизнь Марка Бернеса на «до» и «после». Существует легенда, согласно которой первая партия пластинок с песней «Темная ночь» была забракована, потому что работница студии звукозаписи всплакнула, так захлестнули ее чувства, что слезы попали на матрицу, из-за чего появился ненужный шорох в исполнении песни. За исполнение главных ролей в этой картине Правительство наградило М. Бернеса и Б. Андреева орденами Красной Звезды. А жители Одессы присвоили Марку Наумовичу звание «Почетный житель города».

Первый публичный концерт Марка Бернеса как певца состоялся в Свердловске в Доме офицеров 30 декабря 1943 года, после чего последовало концертное турне по Уралу. А в Москве он начал выступать как исполнитель песен с конца 1940-х годов. В его творческой жизни на первый план вышла вокальная сторона таланта. М. Бернес не считал себя великим певцом и никогда не состязался с вокалистами. У него был свой путь, своя неповторимая манера. Он был артистом с ярко выраженной индивидуальностью. Авторы песен стремились работать с популярным певцом, считая Марка Бернеса талисманом: после спетого им вокального произведения композиторы и авторы текстов моментально становились известными в стране. Марк Наумович очень серьезно относился к своему песенному творчеству. Он мог позвонить авторам песни в любое время дня, даже ночью или под утро, требуя от поэтов переделать какие-то строчки стихов, а композиторов просил изменить определенные такты в мелодии, напевая свой вариант. Как правило, авторы, признавая его правоту, соглашались с его мнением. При этом у М. Бернеса не было ни филологического, ни музыкального образования, он даже не знал ноты, называя их «чаинками». Некоторые исследователи его творчества договариваются до того, что «он не имел музыкального слуха! Ему, чтобы не сбиться, обязательно была нужна в оркестровке ниточка мелодии, за которую он держался». (Марк Бернес - первый среди равных.) Считаю, что это уже перебор в оценке его певческих данных. Есть в народе выражение «Медведь на ухо наступил». Речь идет о тех людях, которые не в состоянии исполнять любую песню, как бы четко аккомпаниатор ни воспроизводил ее мелодию. Являясь по призванию вокалистом, скажу, что М. Бернес воспроизводил «ниточку мелодии» интонационно с завидной точностью. На эту канву мастерски ложилась задушевность, теплота. Отсутствие у него филологического образования компенсировалось полученным им от природы тонким пониманием значения слова и умением актерски «сыграть» песню. Все это сделало его мэтром советской эстрады. В бернесовском варианте фактически любая песня становилась настолько популярной, что ее пела вся страна.

Советский народ боготворил М. Бернеса, а руководство страны не скупилось на почести артиста. Но так было не всегда. Весной 1958-го Марк Бернес участвовал в правительственном концерте по случаю закрытия XIII съезда комсомола, на котором присутствовал руководитель страны Н. С. Хрущёв. Выход артистов был строго регламентирован: им позволялось спеть только две композиции. После исполнения М. Бернесом двух песен, зрители не отпускали артиста, требуя спеть на бис. Он несколько раз выходил на сцену, кланялся и уходил. Для исполнения дополнительной песни ему требовалось разрешение организаторов концерта, а сам Марк Наумович не решился нарушить табу и больше не вышел на сцену. Потом ему говорили, что Н. С. Хрущев, находившийся в ложе театра, не разобравшись в ситуации, выразил неудовольствие: «Ишь ты, не может удовлетворить потребности молодежи, спеть лишнюю песню». Считается, что это явилось поводом к тому, что в течение почти двух лет у него не было ни концертов, ни фильмов. На самом деле, главной причиной временной опалы артиста послужил его неадекватный поступок как водителя автомобиля, который «тянул» на дорожное хулиганство. Однажды он со знаменитой артисткой кино И. Извицкой на большой скорости на машине «Волга» ехал по площади Дзержинского в Москве. У светофора он не остановился на красный сигнал. Тогда постовой милиционер засвистел, но М. Бернес вместо того, чтобы остановить машину, увеличил скорость. Милиционер бросился наперерез, запрыгнув на капот «Волги», но она продолжала ехать. На Бернеса было заведено уголовное дело, которое, правда, не было доведено до уголовного наказания. Этот поступок был расценен как проявление «звездной болезни», и в качестве средства перевоспитания знаменитого артиста была избрана следующая мера наказания: временно отстранить его от съемок в кино, записей на музыкальных студиях и от концертной деятельности.

Тёмная полоса в его творческой жизни закончилась в 1960-ом году. Тогда на стадионе в Лужниках М. Бернес исполнил песню «Враги сожгли родную хату» (муз. М. Блантера, ст. М. Исаковского), написанную в 1945 году. Она лишь однажды прозвучала по Всесоюзному радио в исполнении известного тенора В. Нечаева. За основу своей песни поэт М. Исаковский взял сюжет дореволюционной солдатской песни «Отслужил солдат службу долгую, службу трудную». В ней, как и в песне советского поэта, один и тот же трагический финал: по возвращении домой солдаты не застают в живых своих жен. Только с той разницей, что у советского воина, вернувшегося с фронта, нет не только любимой жены, но и семьи, и хаты. Некому даже подать ему «зелена вина». Он вернулся в полном смысле слова к пепелищу. В песне горе русского солдата передается поэтически настолько ярко и трогательно, что у слушателей невольно наворачиваются слезы.

«Хмелел солдат, слеза катилась,/Слеза несбывшихся надежд.

И на груди его светилась/Медаль за город Будапешт».

По тем временам образ плачущего солдата никак не совпадал с образом торжествующего воина–победителя, изображенного на многих советских плакатах, что явилось причиной запрета ее исполнения на долгие годы. В газете «Культура и жизнь» стихотворение было раскритиковано «за распространение пессимистических настроений». В далеком детстве я видел очень много молодых людей-инвалидов, слышал немало рассказов от родителей о страшном голоде в тылу. Ребенок, я не ощущал тогда всю глубину трагизма последствий войны. Объясняю это для себя тем, что ни в печати, ни на радио, ни в школе на эти факты особо не обращали внимания. Настрой был один: война закончилась победоносно, теперь как можно быстрее нужно восстановить народное хозяйство. Да и люди устали от тягот войны, им не хотелось вспоминать ее кошмары. Не случайно тогда особой популярностью среди зрителей пользовались такие фильмы, как «Сказание о земле Сибирской», «Кубанские казаки», «Свадьба с приданым». Их просмотр позволял людям уйти от кошмаров прошедшей войны и забыть, хотя бы на время киносеанса, тяготы и трудности послевоенного восстановления народного хозяйства, разрушенных дотла городов, поселков и деревень.

Думается, винить советское руководство за запрет исполнения и видеть в этом гонения советских чиновников-ретроградов на великого русского поэта-песенника ни в коем случае нельзя. Просто М. Исаковский содержанием песни опередил свое время. Еще не пришло время для изображения в песне плачущего солдата, который возвращается в родные края. Тиражировать подобный образ русского солдата политически было совершенно ошибочно. Образ «плачущего солдата» обессмысливал наши победные достижения в борьбе с гитлеровской Германией, не мобилизовывал народ на восстановление народного хозяйства и тем более на борьбу с происками американского империализма. Признание этой песни пало на 60-е годы: страна полностью восстановила разрушенное в годы войны народное хозяйство и создала ракетно–ядерный щит. Образ «плачущего солдата» уже воспринимался не как отражение безысходности и бессмысленности подвига советского воина, а как того человека, который несмотря на страшное горе, которое выпало ему, все равно не пал окончательно духом. Он нашел в себе силы, засучив рукава, поднять из руин города и заводы, села и деревни.

С позиции сегодняшнего дня символично воспринимается следующая стихотворная строчка: «И на груди его светилась медаль за город Будапешт». Сражение за этот город почти в течение трех месяцев стоило жизни десяткам тысяч солдат. Триста тысяч бойцов получили медаль «За взятие Будапешта». Эта строчка – своеобразное напоминание и укор горе–руководителям перестроечного периода в СССР, по вине которых все военные достижения советского государства во Второй мировой войне оказались обессмысленными. Сегодня нет содружества социалистических стран. Да и Советский Союз, за который в борьбе с фашизмом отдали свою жизнь 27 миллионов советских граждан, распался по их вине руководителей периода перестройки. Нашим немногим оставшимся в живых ветеранам Великой Отечественной войны горестно видеть, что натовский сапог топчет территорию Прибалтики и готов вступить на землю Грузии, Молдавии и Украины.

Возвращаюсь к исполнению М. Бернесом этой песни в московских Лужниках в 1960 году. После первого же куплета встал весь огромный зал. Слушатели стояли до конца песни, склонив головы и утирая безудержные слезы. В лице М. Бернеса она обрела интерпретатора, сумевшего раскрыть весь её трагический смысл и сделавшего песню широко популярной. Великий поэт-песенник ею как бы подводил итоги Великой Отечественной войны. После этого в рецензиях на исполнение этой песни музыковеды писали: «Если бы Марк Наумович Бернес в своей жизни исполнил только эту песню, то жизнь его была бы прожита не зря». Однако он успел подарить советским людям еще несколько песенных шедевров: «С чего начинается Родина» (сл. М. Матусовского, муз. В. Баснера) из знаменитого фильма Владимира Басова «Щит и меч», «Хотят ли русские войны» (сл. Е. Евтушенко, муз. Э.Колмановского) и, конечно, «Журавли».

Казалось, жизнь наладилась, и М. Бернес был полон творческих замыслов. Но однажды после концерта ему вдруг стало плохо. За кулисами артист потерял сознание. В больнице ему диагностировали рак лёгкого. Бернес уже почти не вставал, когда на глаза ему попалось стихотворение великого аварского поэта Расула Гамзатова «Журавли» — о джигитах, которые после смерти превращались в величественных печальных птиц. Марк Наумович понял, что если ее сделать песней, то она станет его лебединой песней. Марк Наумович убедил поэта внести ряд изменений в текст, чтобы он звучал не как только аварская песня, и тогда она получит всенародное признание. Воловой-Борзенко, свидетель участия М. Бернеса в корректировке песни, отмечает: «Гамзатовские «Журавли» начинались строкой: «Мне кажется порою, что джигиты…». Бернес попросил переделать их в «солдат». Он объяснил, что сами джигиты эту песню петь не будут, а для остальных это слово — бутафория. Следующую строфу М. Бернес снимает, убедительно объясняя, что она ничего не добавляет. К тому же, в ней говорится: «Не потому ли с кличем журавлиным./От века речь аварская сходна?»

– Но я же не по-аварски буду петь! — вдруг раздраженно кричит он переводчику Науму Гребневу, чувствуя, что его не понимают. Бернес, как правило, непреклонен, но характерно, что он отстаивает свою позицию то резко, а порой и грубовато, то мягко и ласково. И вот корневая строфа:

«Летит, летит по небу клин усталый, /Мои друзья былые и родня.

И в их строю есть промежуток малый,/Быть может, это место для меня!»

– Но вторая строчка не годится, мешает — какая еще родня! А вот раньше было место… Как там? Да, да. «В тумане предвечернем журавли». Нельзя ли его сюда? Не забыл!
И переводчик выполняет его художественную волю и вставляет вместо второй строки ту, щемящую, слегка изменив ее: «Летит в тумане на исходе дня…». И, наконец, в последней строфе он тоже просит сделать поправки — в частности, вместо строчки «я улечу за тридевять земель» появится: «Я поплыву в такой же сизой мгле». (Воловой-Борзенко.К истории создания Журавли Расула Гамзатова.)

Так появилась песня, советская Lacrimosa, самое трогательное поминальное произведение о советских солдатах, погибших в период Великой Отечественной войны. 8 июля 1969 года артист с одного дубля записал песню «Журавли».
На похоронах артиста по его последней просьбе не было ни речей, ни траурных маршей. На гражданской панихиде, как и просил артист, звучали только четыре его самые любимые песни: «Я люблю тебя, жизнь», «Три года ты мне снилась», «Романс Рощина» и «Журавли».