Выражение «талантливый человек талантлив во всем» особенно почитаемо среди профессиональных мошенников неспроста: мало лишь родиться с задатками афериста, необходимо довести их до абсолютного совершенства.
Подобное удалось в полной мере уроженцу Австро-Венгрии Виктору Люстигу, который легко мог не только говорить на пяти языках, но и на любом из них без труда убедить собеседника например … купит у него Эйфелеву башню!
Защищайтесь, господа!
Вообще-то будущего гения мега-афёр звали Робертом Миллером, но в мировую энциклопедию жульничества он вошел именно как Виктор Люстиг, взяв криминальный псевдоним, чтобы не пятнать фамилию своих родителей – почтенных горожан и буржуа из г.Гостинна.
Отец подрастающего афериста был влиятельным чиновником в городской мэрии, мать вела домашнее хозяйство. Родители видели своего мальчика образованным и преуспевающим гражданином, нанимали для него профессиональных репетиторов, заставляли много читать, в доме часто бывали писатели, художники и представители местного чиновничества. Ребенок рос смышленым, особо налегая на иностранные языки и историю, что впоследствии ему очень пригодилось в жизни. Единственное, что смущало родителей, это ранний интерес отпрыска к азартным играм и… девочкам. Впрочем, все это они списывали на молодость и любопытство дитя.
Виктор без труда поступил в Пражский университет, учился легко и был у преподавателей на хорошем счету. С таким же вниманием к нему относились и местные девицы, которым импонировали манеры и кругозор симпатичного студента.
Вскоре из-за одой из них у Виктора случилась ссора с другим ухажером, закончившаяся дуэлью и почетным шрамом на щеке молодого повесы. Отец от греха перевел сына в Сорбонну, надеясь на то, что смена обстановки поможет чаду заняться только образованием, но… В Сорбонне девиц оказалось не меньше чем в Праге, а иных соблазнов и того больше. Одним из новых увлечений Виктора стали карты, к игре в которые он начал приобщаться ещё в детстве проживая в отчем доме. В Сорбонне без родительского контроля юноша быстро понял, что разбогатеть можно и не штудируя ночами пыльные учебники, но лишь умея грамотно владеть карточными приемами, чем юноша и занялся.
К тому времени он уже отлично говорил на пяти языках, обладал хорошими манерами, мог поддержать светскую беседу и вообще казался «своим в доску парнем». Учёба в Сорбонне молодому повесе окончательно наскучила и Роберт, ставший уже «Виктором Люстигом», шагнул в самостоятельную жизнь афериста-одиночки.
А не сыграть ли нам по маленькой?
Вскоре в игорных салонах круизных лайнеров, сновавших между Францией и Америкой, стал появляться импозантный пассажир с манерами дворянина и лоском богатого наследника. Остроумный, он легко находил места за игорным столом, из-за которого через пару часов вставал лишь убедившись в том, что партнёры проиграли ему всю свою наличность. Заказывал проигравшим за свой счет шампанское, откланивался и уходил. Вскоре среди пассажиров поползли слухи о неком удачливом графе из Европы, который получив огромные деньги от продажи унаследованного в Богемии замка, совершает инкогнито вояж к американским берегам. Допустить мысль о том, что они только что стали жертвами обычного шулерства, обыгранные партнеры Люстига конечно не могли: просто им не повезло, но так ведь в этом и состоит карточная игра…
В морских круизах Люстиг провел несколько лет, нещадно обдирая за ломберным столом и добропорядочных французских виноделов, и сытых американских нефтепромышленников. Самое интересное, что за эти годы «удачливый граф» не только не привлёк внимание опытной судовой полиции, но и со многими из агентов умудрился даже подружиться.
Эти связи помогли Люстигу не отрываясь от основного процесса, организовать прямо на борту и несколько дополнительных прибыльных акций: например сбор денег на будущие музыкальные постановки в театрах Нью-Йорка. Стоит ли говорить, что все сдавшие свои доллары обаятельному графу, так больше их в своей жизни не увидели. Как, собственно, и самих мюзиклов.
Моряк вразвалочку сошёл на берег…
Вскоре морская игорная романтика окончательно надоела «графу». Его душа требовала размаха. Ко всему прочему, делать деньги в океане стало опасно: за бортом бушевала Первая мировая война и бесноватые германские подлодки без разбору пускали на дно все проходившие мимо суда. Люстиг, уже скопивший начальный капитал в сытой Америке, решил осесть на берегу. Женился на дочери местного бизнесмена, открыл небольшой бизнес по изготовлению шкатулок «с секретом». Американцы, падкие на всё новое, стали его клиентами. Сам «секрет» нехитрого ящика с какими-то ручками был прост, но очень привлекателен для тупого янки: на глазах клиента Люстиг вкладывал внутрь прибора стодолларовую купюру интересанта, затем предлагал будущему счастливцу на пару часов зайти вместе с ним в местный бар пропустить стаканчик-другой виски. По возвращении в офис Люстиг открывал волшебный ящик и очарованный виски клиент видел уже не одну сотню долларов, но две, а то и три купюры. Люстиг предлагал ему проверить подлинность денег в местном банке, где клерки официально подтверждали их платежеспособность. Клиент начинал умолять Люстига продать ему столь необходимую в жизни вещь. Добрая порция виски и респектабельный вид Люстига не допускали и мысли, что покупатель становится очередной жертвой «графа из Богемии»: тот неизменно заранее закладывал в финансовый ящик несколько настоящих купюр, которые (особенно после виски) и извлекались на глазах обманутого янки. Поломавшись для виду и заручившись клятвой от покупателя, что тот «никому и ни полслова…», Люстиг получал чек на солидную сумму в …несколько тысяч долларов и почти со слезами на глазах отдавал ценный прибор «счастливцу»! Тот, прижав приобретение к груди, убегал радостный к светлому американскому будущему, продавец спокойно обналичивал чек в ближайшем банке и спокойно шел допивать свой виски. Заявлений в полицию на себя Люстиг не боялся: ни один американец не станет признаваться копам, что хотел обмануть мощную финансовую систему США, за что легко было сесть на электрический стул! Они и не писали: настоящий махинатор Люстиг был не только аферистом-изобретателем, но и талантливым психологом!
Судьба была благосклонна к выходцу из далекой Европы: безнаказанно загнав желающим стать Ротшильдами несколько десятков пустых фанерных ящиков и заработав на этом несколько десятков полновесных долларов, Виктор Люстиг в сытой, но неумной Америке заскучал. Его беспокойный ум изыскивал более масштабные аферы и вскоре таковая была найдена!
Вам целиком или нарезать?
Всем известная Эйфелева башня является не только символом Парижа и гордостью французов, но и их же головной болью Собранная в 1889 году из целиковых металлических конструкций, башня, по законам физики конечно постоянно ржавела. Ржавеет и сейчас. Чтобы не унижать банальной ржавчиной национальную гордость страны, правительство регулярно на ее очистку и покраску выделяет из бюджета по 3 млн. евро: столько стоят 60 тонн влагостойкой краски, реагенты, ну и сама работа. В 20-х годах Франция переживала не самые лучшие экономические времена: после войны взлетала инфляция, кратно выросли налоги, сократилось производство, а тут ещё и башня… Народ, получавший мизерные пенсии и зарплаты, начал роптать: дескать, зачем французам столь дорогое, помпезное, а по сути – бесполезное сооружение? (В чём-то они были и есть правы – авт.) Не лучше ли её снести, а сэкономленные деньги пустить в оздоровление надломленной экономики? К дискуссии подключились СМИ, засуетились политики, люди стали выходить на организованные митинги … - «Пора!» - решил Люстиг и в 1925 году тоже вступил в игру.
К тому времени делец вместе с семьей уже переехал из Нью-Йорка в Париж, снял в дорогом отеле номер-люкс, арендовал офис и начал действовать. На этот раз он решил не эксплуатировать титул неведомого «графа», коих и настоящих в самом Париже было предостаточно и с подобной легендой «работать» было опасно. Люстиг стал «высокопоставленным чиновником» парижской мэрии, обзавелся фальшивыми документами, остальное было делом техники…
Вскоре среди местных предпринимателей прошёл слух о … грядущей недорогой продаже мэрией Эйфелевой башни на переплавку и, дескать, есть чиновник, которому поручено отобрать наиболее платежеспособного бизнесмена. Кандидат должен быть патриотом, знать текст «Марсельезы», историю Франции и т.д. — ведь речь идет о национальном символе государства! Буржуа поверили, оживились и вскоре «чиновник» Люстиг уже принимал в своём офисе первых кандидатов на почти халявную сделку.
Пока визитер картавя и фальшивя гнусил текст «Марсельезы», Люстиг изучал его кредитную историю, которую тот сам подробно и изложил в обязательной анкете. Вскоре он решил остановиться на молодом фабриканте Адре Пуассоне, у которого помимо денег были немалые амбиции стать «первым гражданином Франции» и конечно прославиться. Еще Люстигу понравилось то, что тот в отличие от многих соискателей знал текст песни и даже не фальшивил, пел в полный голос и чем-то напоминал аферисту его самого в молодости.
Вскоре Андре Пуассон был признан единственным победителем «закрытых торгов». Взамен своим кровным 1.200.000 франков (более шести млн. долларов по нынешнему курсу), переданных «чиновнику» Люстигу, счастливый бизнесмен и неплохой тенор Пуассон получил крепкое рукопожатие и фальшивый сертификат на … демонтаж Эйфелевой башни. От слома национальное достояние республики спасло позднее осознание собственной глупости, семейный крах и падение в глубокую финансовую пропасть самого Пуассона, чего г-н Люстиг уже не видел: на одном из знакомых ему лайнеров он благополучно отбыл в США.
Хеллоу, Америка!
В очередной раз ступив на знакомый берег, Люстиг с сожалением глянул на статую Свободы: вот что было бы неплохо загнать желающим, но … янки хоть и обожают деньги, но не так глупы как французы. Те местные простачки, которым он когда-то загнал пару десятков «волшебных ящиков» не в счёт, да и когда это было…
В Америке бушевали «Великая депрессия» и «сухой закон», за всеми делами приглядывала мафия и провернуть какое-либо дельце, минуя внимание гангстеров, было невозможно. Люстиг решил зайти с козырей и стать «своим парнем» в окружении самого Аль Капоне, на тот момент наиболее могущественного преступника США. По степени риска затея была смертельной, но именно к риску Люстиг за свою жизнь привык как к наркотику и вскоре он был представлен Аль Капоне. Тот выслушал вполне похожий на правду план грядущей сделки Люстига и благосклонно велел выделить тому из «общака» аж 50.000 $, чего собственно аферисту и было нужно. Он взял деньги, а через месяц покаянно явился к боссу, рассказал, что в начинаниях прогорел, потерял собственный капитал, но деньги самого Капоне сохранил в целости и выложил всю сумму перед боссом.
Гангстер был очарован честностью визитера, велел выдать ему на поправку дел еще пять тысяч баксов и пообещал личное покровительство, чего, собственно Виктор и добивался. Отныне в США он без боязни мог начинать любые аферы, чем вскоре и занялся.
Люстиг быстро организовал производство поддельных долларов, дело пошло и вскоре его американский счёт пополнился еще несколькими миллионами. Сколько заработал на этом его покровитель Аль Капоне, осталось тайной, но то, что заработал, не подлежит сомнению: в конечном итоге самый кровавый гангстер Америки Капоне был осужден именно за неуплату налогов, а не за пролитое им море крови.
Но американская полиция все же зарплату получала в настоящих, а не в «люстиговых» банкнотах и вскоре на след удачливых фальшивомонетчиков вышли нью-йорские копы. Тот ударился в бега. Год его искали, но махинатор всегда был «на шаг» впереди и удачно уходил от облав. Наверное, смог бы и дальше путать следы, если бы не его давнишняя тяга к девочкам: афериста сдала любовница, которую тот бросил ради очередной юной пассии.
Далее традиционные процедуры: арест, обыски, отпечатки пальцев, дорогие адвокаты, суд… Люстиг и в этот раз мог бы выкрутиться: связи и большие деньги и в сегодняшней Америке творят чудеса. Его адвокаты готовили блестящую речь, но … героя подвели природная торопливость и авантюризм: он решился бежать! Попытка оказалась неудачной.
P.S.
Гуд бай, Америка или последняя афера мастера.
Люстигу дали 20 лет строгого режима в самой страшной тюрьме Алькатрас. Отсидел более половина срока, адвокаты готовили документы на помилование, когда в 1947 году им сообщили, что их подзащитный скоропостижно скончался в камере от сердечного приступа. Адвокаты сочли этот поступок Люстига самым большим свинством в своей практике: он так и не выплатил им гонорар полностью!