Эта женщина при жизни имела всё: уникальный голос, всемирную славу, обожание поклонников, баснословные гонорары. Судьба обошла её лишь одним, о чем мечтает любая женщина: быть всегда любимой и нужной и вне сцены…
Богиня на сцене… Золушка в жизни.
В 1923 году в Нью-Йорке в семье греческих эмигрантов Калогеропулу родилась девочка, которую назвали Марией Анной Сесилией Софией.
Мать новорожденной Евангелия, страстно мечтавшая о сыне, эту свою дочь сразу невзлюбила: в семье уже росла одна девочка Сантия, а их единственный сын Базиль по трагическому совпадению…внезапно умер незадолго до рождения сестры, которую ему было так и не суждено увидеть. Трудно сегодня судить о причинах такой нелюбви матери к новорожденной, возможно сыграла свою роль смерть сына, вызвавшая сильный стресс у Евангелии, но факт остаётся фактом: маленькая девочка с первых минут жизни была обречена жить без материнской любви.
Антипатию матери к дочери возможно усиливало и то, что будущая мировая звезда росла абсолютно некрасивой и очень полной девочкой. Ребёнок конечно всё это ощущал и, не понимая, почему родная мать так холодна с ней, старалась во всем угождать ей и ни в чём не перечить. Искусственный детский надлом, увы, остался с Марией пожизненно, во многом сделав женщину заложницей ее многих будущих трагедий.
Впрочем, надо отдать справедливость и Евангелии: именно мать, когда-то пытавшаяся сама серьезно заниматься музыкой, первой заметила, что ее дочь обладает уникальным музыкальным слухом и удивительного точно напевает услышанные по радио оперные арии. «Если не я, то пусть хотя бы дочь добьется успеха на сцене» - решила мать и отвела девочку к учителю пения. Так восьмилетняя Мария впервые начала брать профессиональные уроки вокала, не подозревая, что, этим самым уже сделала свой первый шаг на пути к своему всемирному певческому Олимпу.
В 1934 году девочка приняла участие в национальном детском радиоконкурсе любительского пения и неожиданно заняла почетное второе место, получив не только аплодисменты, но и первый в жизни гонорар: дешевые наручные часики, которые она хранила всю жизнь среди своих драгоценностей. Мать, понимая, что у ее дочери может быть большое творческое будущее и, опасаясь предвзятой конкуренции именно в коррумпированной Америке, решает вернуться вместе с дочерьми обратно на историческую родину в Грецию, где у нее были и некоторые связи именно в музыкальной среде. Особенный интерес к девочке проявила знакомая матери – испанская певица Эльвира де Идальго. Она-то и стала Марии первой и наставницей, и подругой, и в чём-то заменила тринадцатилетнему подростку даже мать, которая к тому времени развелась с отцом Марии, лишив девочку и полноценной семьи.
Огни рампы так заманчивы!
В незнакомой Греции Мария сразу поняла: без греческого языка ей не то, что сцены не видать, ей и хлеба в лавке не купить. Очень быстро талантливый ребенок освоил язык своей исторической родины, а затем уже французский и главный язык мировой оперы – итальянский. С этим багажом девочка успешно поступила и окончила Национальную Афинскую консерваторию. Ее наставница Эльвира де Идальго постоянно патронировала девочку и в своих кругах рассказывала режиссерам и оперным критикам о невероятно способном и трудолюбивом ребенке, что делать ей было легко, так она говорила чистую правду.
Мария действительно поражала своих педагогов не только редким голосом, но и невиданным трудолюбием: на занятия по вокалу и сценическому мастерству она приходила раньше всех и отрабатывала задания до изнеможения. В том числе – и преподавательского. Единственное, что расстраивало и учителей, и саму Марию – ее непроходящая полнота, с которой подрастающая девушка никак не могла справиться. Однако «помог» случай.
В 1940 году заболела одна из певиц Афинской оперы и Марии предложили заменить ее в опере Джакомо Пуччини «То́ска». Продюсеры и режиссёр решили сделать ставку на уникальный голос молодой певицы, полагая, что у настоящих любителей оперы главным мерилом успеха являются лишь вокальные данные исполнителя. И не ошиблись: публика была в восторге от её пения, а критики на следующий день в газетных статьях сделали особый хвалебный упор не только на уникальный вокал, но и на ее полноту, подарив тем самым комплимент и режиссеру за столь необычную визуальную трактовку великой оперы! Впрочем, сама Мария понимала, что разовый успех таковым и может остаться и, чтобы стать надолго королевой сцены, худеть ей необходимо. Трудный процесс, растянувшийся на годы, начался…
От Золушки – к греческой богине!
Всевозможные диеты, тренировки, массажи отнимали времени не меньше, чем профессиональная деятельность и хоть медленно, но Мария стала и здесь приближаться к намеченным физическим стандартам.
В 1947 году ее пригласили в Италию, где на сцене знаменитой «Арены ди Верона» она исполнила арию в опере «Джоконда». Среди зашедшихся в овациях зрителей был и крупный итальянский предприниматель и поклонник Каллас Джованни Менегини. Роман случился быстро, несмотря на то, что миллионер был вдвое старше певицы.
Менегини действительно любил Каллас, чего никогда не скрывал. Он бросил к ногам певицы все, что имел: деньги, связи, покровительство, заботу. В 1949 году пара официально расписалась, чего категорически не приняли многие его друзья. – «Она авантюристка, которой нужны лишь твои деньги и связи!» - говорили ему, но миллионер ничего не желал ни видеть, ни слышать. И напрасно: ему говорили сущую правду, что уже позже, после их разрыва подтвердила и сама Каллас, сказав, что никогда не любила мужа, но без его поддержки не смогла бы стать звездой первой величины.
Именно Менегини договорился с прославленным дирижером Туллио Серафином взять над певицей творческое шефство и помочь ей пробиться сквозь безжалостные джунгли театральных интриг и зависти. Тот согласился, потому что и сам уже увидел в Марии огромный певческий талант. Именно он помог похудевшей к тому времени почти на 40(!) кг певице твердо ступить уже на мировую сцену и заставить восхитительно говорить о ней известнейших критиков и знатоков оперы. Вскоре Каллас посыпались приглашения от «Ла Скалы», «Ковент-Гарден», «Метрополитен-оперы». На мировом небосклоне надолго и ярко засияла новая звезда: цветы, овации, вспышки фотокамер, рауты, интервью стали одной из составляющих новой жизни Марии. Любящий муж, к тому времени продавший свой бизнес и вложивший деньги лишь в развитие карьеры обожаемой супруги, начал постепенно смещаться на вторые роли. Предсказания родных и друзей, увы, оказались пророческими… В 1959 году их брак распался.
Ехал грека через море…
Детонатором семейного краха стал греческий судовладелец и миллиардер Аристотель Онассис, который в 1957 году впервые пригласил Марию с супругом в трехнедельный круиз на его яхте «Кристина». Те охотно согласились: Джованни хотел, чтобы супруга развеялась после изнурительных гастролей и концертов, самой же Марии конечно льстило внимание и ухаживание магната. Чего хотел сам Онассис, имевший помимо флотилии океанских танкеров и целую армаду разнообразных именитых любовниц во всех странах мира, он особо и не скрывал: коллекцию его поднадоевших наложниц должна была возглавить женщина знаковая, с мировым именем и связями в международных светских кругах, куда Аристотелю даже с его миллиардами попасть было затруднительно. Что-что, а разыгрывать страстную любовь хитрый грек умел, чего ослепленная новыми отношениями Мария так и не смогла распознать.
На борту яхты в обстановке особого шика помимо Онассиса с женой Тиной и Каллас с пока еще мужем отдыхал и сам Уинстон Черчилль с семьей и личным врачом. Отдых скрашивала своим пением любимая канарейка экс-премьера Тоби, заставив Марию Каллас впервые стать и благодарной зрительницей. Пение птички приме понравилось, расстроило лишь то, что пернатая певица, так и не научилась выступать перед вальяжной публикой на «бис».
Именно в этом круизе Мария Каллас со всей своей неистраченной страстью южанки влюбилась в магната, который пока продолжал играть и свою партию. После окончания романтического плавания она честно призналась мужу: «… Я без ума от Ари. Между нами всё кончено…» Знавшая до того лишь любовь на оперной сцене, певица к каверзам реальной жизни оказалась просто не готовой: ведь этой фразой она собственноручно разбила все то, что с таким трудом смогла достичь в жизни. И не только в своей…
В 1959 году после развода с Менегинни Мария стала полностью зависима от нового любовника, в душе постоянно ожидая от миллиардера желанного предложения выйти за него замуж. Но Аристотель, к тому времени тоже разведшийся с женой Тиной, в ЗАГС не спешил. Во-первых, его бизнес во многом зависел от отца Тины, крупного судовладельца Ставроса Ливаноса, к которому после развода с детьми и переехала Тина. Во-вторых, новую «маму» категорически не приняли дети Онассиса Александр и Кристина. В-третьих, подробности громкого развода, ставшие достоянием прессы, не только не помогли ожиданиям Аристотеля стать «своим» в высшем свете мировой элиты, но, напротив, сильно ему в этом помешали. В скандал был втянут даже сэр Уильям Черчилль как свидетель начала самого романа на яхте, что патриарху мировой политики чрезвычайно не понравилось и он по сути отказал Онассису в каких-либо дальнейших отношениях. Потерявший такую мощную поддержку миллиардер естественно во всем винил свою новую пассию, которая, увы, ничего пока не замечала и старалась как можно больше времени уделять лишь Аристотелю, что того лишь раздражало.
В своем дневнике Мария записала: «…только когда я познакомилась с Аристо и его друзьями, излучающими все многообразие жизни, я стала совершенно другой женщиной…» Певица нисколько не лукавила: она действительно стала другой женщиной, ожидавшей в новой жизни семьи, детей, уюта, тем более, что Мария в те дни уже забеременела. Однако в сценарии самого Онассиса напротив имени Калласс не значилось ни семьи, ни новых наследников.
Узнав о беременности подруги, он настоял на аборте и Мария как под гипнозом…согласилась, чего не смогла простить себе никогда. Видимо, детские комплексы идти даже на необдуманные компромиссы ожили в ней с новой силой. Отношения с Онассисом становились все более прохладными и раздраженными, а в 1963 году он приглашает в очередной круиз на яхте уже новую даму сердца – «первую леди» США Жаклин Кеннеди. Мария Каллас наконец поняла, что это крах всей ее жизни. И не ошиблась.
Из богини – обратно в Золушку.
После трагической гибели Джона Кеннеди, Аристотель Онассис все же отправился в ЗАГС с невестой, ей стала не Мария, но Жаклин Кеннеди. О событии Мария узнала из светской газетной хроники и решила все время отныне занять себя лишь работой. Однако это оказалось не так просто: за годы «любовного треугольника» она основательно запустила профессиональные занятия, голос стал меняться и не в лучшую сторону, чего конечно не могли не заметить продюсеры и режиссеры. К тому же резко активизировались и давние недруги, которые долго и терпеливо ждали своего часа, чтобы отомстить певице за ее звёздную славу и успехи.
На Каллас обрушилась пресса, проплаченные критики безжалостно соревновались в красочных уничтожительных эпитетах: ведь заступиться за Марию уже было некому. В те дни она записала: «… День прожить легко, а вот ночь… Ты закрываешь дверь в спальню и остаешься одна. Что прикажете делать? Волком выть?» Возможно в те минуты Каллас с доброй завистью вспоминала любимую канарейку Черчилля Тоби, которой она так искренне аплодировала на борту яхты Аристотеля Онассиса…
P.S. Последний акт.
Преданная всеми певица уехала в Париж, где по сути стала затворницей в своей квартире. Она не общалась с журналистами, отказывала во встречах с состоятельными поклонниками, не рассматривала предложений продюсеров и режиссеров.
Единственный, кому она открывала иногда дверь, был… Аристотель Онассис, который не выдержав брака с хищной Жаклин, буквально бежал от неё. Наверное, эти два человека многое смогли переосмыслить в своей жизни, но…изменить что-либо в ней они были уже не в силах.
Аристотель Онасис ушел из жизни в 1975 году. Мария Каллас, так неосмотрительно полюбившая его когда-то, пережила экс-любовника на два года. Её нашли мёртвой в собственной спальне парижской квартиры 16 сентября 1977 года. Занавес…