Не удивлюсь, если сегодня на просьбу назвать великих российских медиков, среднестатистические россияне смогут назвать лишь фамилии доктора Мясникова с «его клиникой на Павелецкой, и скандальную телезаклинательницу г-жу Малышеву, которая рекомендовала своим зрителям для защиты от ковида чаще есть… устриц. М-да…
А вот величайшего русского психиатра, психолога, невропатолога, физиолога, академика Владимира Михайловича Бехтерева в этом перечне скорее всего может не оказаться. Почему?
Целитель душ человеческих.
Владимир Бехтерев родился 1 февраля 1857 года в селе Сарали Вятской губернии в семье станового пристава. Отец рано заметил интерес сына к животным и птицам и специально отвел в доме целую комнату под «живой уголок», где маленький Володя и проводил почти все свободное от учебы время.
В домашнем «зоопарке» гнездились птицы, фыркали ежи, уживались собаки и кошки, с которыми мальчик не только играл, но и внимательно изучал их повадки, способы общения и свои наблюдения тщательно записывал в особый дневник, который всегда держал при себе. Вскоре отец умер от неизлечимого туберкулеза, что во-многом стало причиной решения сына посвятить себя именно медицине. После окончания седьмого класса гимназии в 16 лет Володя Бехтерев стал слушателем Санкт-Петербургской Медико-хирургической академии. Первый самостоятельный шаг в таинственный мир жизни и смерти человека был им сделан…
Учился будущий академик с огромным интересом, часто оставаясь в аудитории и после лекций, что-то поправляя в своих конспектах. Напряжение и отсутствие полноценного отдыха сыграли свою роль: молодой студент от постоянного переутомления почувствовал себя плохо, у него случился нервный срыв и он обратился в местную психиатрическую клинику, где практиковал тогда будущий известный психиатр Иван Сикорский. Врач и его молодой пациент сдружились, студент Бехтерев стал с интересом присутствовать на приемах Сикорским пациентов клиники и вскоре заявил своему лечащему врачу о желании посвятить себя в дальнейшем лечению душевных недугов человека. Сикорский толкового юношу не только благословил, но впоследствии много сделал для того, чтобы российская психиатрия получила в лице Бехтерева великого «лекаря душ человеческих».
Смерти нет, господа!
Этому личному наблюдению академик Бехтерев был верен всю свою жизнь: «Человеческая личность бессмертна!» - уверял он. Сегодня таковую точку зрения поддерживает лишь религия, но Владимир Петрович, будучи хоть и материалистом, часто как врач задавался вопросом – а что же происходит после естественного угасания не с телом, но с человеческим жизненным багажом: его опытом, эмоциями, знаниями, т.е. всем тем, что накапливает человеческий мозг за свою физиологическую жизнь?
Религия все перечисленное называет «душой», но как все это трактовать и называть с позиции науки? Во-многом именно ради раскрытия этой тайны великий русский ученый и посвятил свою жизнь изучению человеческого мозга. Одновременно Бехтерев во-многом снял и с гипноза обидное народное поверие в то, что это лишь шарлатанство, доказав, что гипноз можно и нужно считать одним из научных методов воздействия на человеческое сознание.
Например, именно Бехтерев первым начал применять в России гипноз как метод излечения людей от алкоголизма и наркомании, весьма преуспев в этом направлении. Многие его новаторские разработки прижились в нашем травмированном реформами и стрессами обществе и сегодня. Жаль, что ими в основном пользуются сегодня расплодившиеся частные «медицинские центры», выпавшие из-под контроля государства, но абсолютно зависимые от мошенников различного уровня.
Путеводитель по извилинам мозга.
Наверное так литературно можно назвать тот энтузиазм, с которым Бехтерев всю свою жизнь изучал человеческий мозг, который и сегодня во-многом для профессионалов является настоящей «Terra incognita», а уж во времена ученого – и подавно! Тем не менее, именно Бехтерев смог разработать уникальные методы, с помощью которых ученые всего мира и сегодня умеют отслеживать пути нервных клеток и волокон.
Ученый в своей лаборатории провел тысячи экспериментов, под микроскопом изучая тончайшие срезы замороженного мозга, делал с них натурные зарисовки и тщательно описывал все изученное в своих дневниках. Его немецкий коллега, нейрохирург Копш как-то сказал: «Устройство человеческого мозга лучше всех знают лишь двое: господин Бехтерев и сам господь Бог!», тем самым по сути прилюдно признав Владимира Бехтерева гением.
Социалистический переворот 17-го года Владимир Михайлович встретил в чине тайного советника и генерала медицинской службы. Бежать за границу, как многие его сподвижники, отказался, как отказался снимать и генеральский мундир, который по его словам «был назначен ему императором», что являлось чистой правдой. Правда, прислуга, более чем сам медик понимавшая, кто пришел к власти и что от них можно ожидать, настояла, чтобы с кителя и шинели были спороты хотя бы генеральские погоны. Бехтерев мрачно согласился, очевидно понимая, что в данном случае разум его горничных куда прозорливее, чем его собственный.
Именно в этом обесчещенном обмундировании ученый явился в молодой советский Наркомздрав, где в ультимативной форме потребовал от новой власти присоединения к созданному им Институту мозга новых помещений для опытных лабораторий, хранилищ, биоматериалов, учебных аудиторий и т.д.
Новая власть, не знавшая толком, где ей взять даже ржавую селедку для прокорма семей «победившего» пролетариата, от такой просьбы хоть опешила, но решила колоритному просителю не отказывать: мало того, что для института мозга тут же выделили бывший дворец Великого князя Николая Николаевича, ему же определили и госдотацию более чем в два миллиона (!) рублей. Недруги Бехтерева сразу предположили, что здесь не обошлось без гипноза. Как знать…
Новый ВУЗ сразу заметили и в Европе, читать лекции сюда часто приезжали ведущие западные психологи, неврологи и психиатры. В институте преподавал и основатель ленинградской школы психотерапии академик Владимир Мясищев. Под стать учителям были и выпускники: известнейший в будущем нейрохирург Исаак Бабчин, основатель советской психологии Михаил Басов, нынешний руководитель института профессор Николай Незнанов и другие, не менее известные личности. Например, писатели Исаак Бабель и Михаил Кольцов, кинорежиссер Михаил Ромм, т.е. люди своим умом навечно обогатившие советскую культуру и искусство. Действительно, мозг человеческий – Terra incognita…
Бехтерев обладал удивительным талантом организатора: при его прямом участии в Советской республике было учреждено почти пятьдесят научных организаций, двенадцать профильных журналов, многие из которых сам Владимир Михайлович редактировал лично.
Работать с ним было и легко, и трудно: ученый в новых клиниках устанавливал и новаторские порядки, например, ввёл трудотерапию. Бехтерев утверждал, что период лечения у пациента когда-то закончится и задача медиков – еще добиться его полной адаптации к новой жизни в обществе, т.е. необходимо дать ему и новую профессию. В работе был требователен, халтуры не прощал, но при этом – доступен и понятен. Многим своим сотрудникам помогал решить бытовые проблемы. Не стеснялся заходить с проблемами в самые высокие кабинеты, откуда выходил с положительными резолюциями.
Любил водить свой автомобиль, который приобрел перед самой революцией. Правда, водил его недолго: новая власть, не любившая ходить пешком, автомобиль быстро у ученого отобрала. Да, правда была его прислуга, заставившая когда-то Бехтерева хотя бы спороть генеральские погоны…
Тузик, Барсик и фортепиано.
Как-то Владимир Бехтерев по просьбе дочери Маши сходил с ней на представление известного российского дрессировщика своего тезки Владимира Дурова. Они познакомились, долго разговаривали после представления, а вскоре стали и друзьями. Часть свободного времени Бехтерев стал проводить в гостях у своего нового друга, где тот очень много интересного открыл собеседнику и из жизни животных. Бехтерев внимал дрессировщику с интересом, иногда добавляя в его рассказ и детали из своего детства с домашним «зоопарком».
Дуров, будучи не только дрессировщиком, но и опытным зоопсихологом, уже тогда открыл для себя удивительную способность животных не только понимать звуковые команды человека, но и воспринимать их мысленно, без слов. По сути дуровский метод т.н. «эмоциональной дрессировки» во-многом совпал и с теорией телепатии, изучением которой глубоко занимался и сам Бехтерев. Именно после наблюдения опытов Дурова и личного участия в них, Владимир Михайлович описал эксперимент с собакой Пикки, которая получила от ученого мысленный приказ забраться на стол в его квартире и правой лапой ударить по клавишам стоявшего рядом рояля. Удивлению наблюдавших за опытом не было предела, когда в абсолютной тишине новой для него обстановки, пес вскочил на стол и… правой лапой стукнул по клавишам.
Конечно, об этих опытах сразу узнали и чекисты. С одой стороны, таковое мысленное воздействие на животных можно было применять и во внутренней практике ВЧК. Правда, сразу возникли и сомнения: а ну как некий тайный умелец мысленно натравит ученую собаку-убийцу на кого-нибудь из советских вождей? Тем более, по странному стечению обстоятельств, в Германии именно в 20-х годах стало распространяться очень модное движение т.н. «звериных психологов», которые утверждали, что, например, собаки так же умны, как и люди (многие из них утверждали, что собаки даже умнее! В чем-то лично я с ними согласен – авт.).
В общем, за великим ученым «люди в штатском» стали присматривать более тщательно. Наступил 1927 год…
Брак не по расчету.
В этом году Владимиру Михайловичу исполнилось 70 лет. Годом раньше овдовевший ученый женился во второй раз. Избранницей стала латышка Берта Яковлевна Арэ, которая была моложе академика на 30 лет! (По слухам Берта была еще и племянницей Генриха Ягоды, основателя ГУЛАГА). Их знакомство состоялось, когда первый муж Арэ лечился у Бехтерева и их отношения развивались целое десятилетие. Вскоре Берта овдовела и Бехтерев сделал ей предложение. До странной смерти академика оставалось 1 год и 5 месяцев.
В декабре 1927 года Бехтерев собирался ехать в Москву на съезд психиатров и неврологов, где должен был выступить с докладом. Накануне поездки академик получил телеграмму из Лечебно-санитарного управления Кремля с просьбой зайти к ним для уточнения каких-то вопросов. Каких, Бехтерев никому, даже жене, объяснять не стал. Впрочем, подобные визиты были для него и раньше делом привычным: Владимира Михайловича часто приглашали для различных консультаций. 22 декабря он приехал в Кремль. Консультация затянулась, из-за чего Бехтерев даже опоздал на начавшийся съезд ученых. Далее – конспирология, которая по сей день является «чёрной дырой» в его биографии.
На вопрос коллег – почему он опоздал, академик якобы с усмешкой ответил, что «осматривал одного сухорукого параноика». По другой версии, якобы Бехтерев обронил фразу про параноика сразу выйдя из вельможного кабинета. В те дни в Кремле «сухоруким» был только сам Сталин. «Параноиком» он мог стать лишь после осмотра его академиком. Так это или нет, осталось исторической загадкой, хотя по логике, врачебной этике и в силу воспитания Бехтерев не мог, особенно прилюдно, так уничтожительно отозваться о своем пациенте. Тем более, уж кто-кто, но психиатр конечно знал, чем может обернуться ему подобная фраза. А если произнес?
Следующий день Бехтерев с коллегами осматривал лабораторию в Институте психофизиологии. В дверь часто заглядывала его жена Берта, которая в той поездке почему-то не просто сопровождала его повсюду, но и буквально следила за ним. Она раздраженно торопила ученого, напоминая, что они могут опоздать на спектакль в Большом театре. Бехтеревы уехали. В Большом давали в тот вечер «Лебединое озеро».
Прощальные аплодисменты.
Во время антракта Бехтеревы спустились в буфет. Там академик выпил чаю и что-то съел. Жена к еде не притронулась, хотя в театральном буфете Большого «осетрины второй свежести» не бывает.
После спектакля супруги уехали на квартиру профессора Благоволина, у которого всегда останавливались во время поездок в Москву. Уже по дороге Бехтерев почувствовал себя плохо: его тошнило, сильно болела и кружилась голова. Благоволин позвонил в Лечсанупр и вскоре в квартире собрался целый врачебный консилиум из известных медиков того времени: профессора Бурмин, Шервинский, Константиновский, Клименков. Диагноз: острое пищевое отравление. Бехтереву дали лекарство, но его состояние стремительно ухудшалось, дыхание стало прерываться, пульс упал… В 23 часа 45 минут 24 декабря академик Бехтерев скончался от остановки сердца. Естественную человеческую скорбь присутствующих тут же нарушила номенклатурная таинственная суета.
Вскоре в квартире Благоволина уже был нарком здравоохранения Н. Семашко со свитой, патологоанатом Абрикосов, невропатологи Г. Россолимо, Л. Минора, психиатр В .Гиляровский и др. Почему-то среди врачей оказался и скульптор И. Шадр, который тут же принялся снимать с умершего… посмертную маску. Нарком Семашко запретил проводить вскрытие, велев лишь профессору Абрикосову извлечь мозг умершего, что и было сделано тут же, на квартире Благоволина. Мозг сразу погрузили в раствор формалина для перевозки в Институт мозга, как когда-то завещал сам Бехтерев. Тело было решено срочно кремировать без каких-либо дополнительных исследований. В общем – череда абсолютно непонятных и вроде непрофессиональных поступков, но…
Непрофессиональных со стороны врачей – да! Ну а если за этой трагедией стояли другие профессионалы в кожанках, то наоборот все последующие поступки как раз обретают свою логику.
Во-первых, почему среди медиков оказался скульптор Шадр с готовым к работе гипсом и прочими материалами? Готовился заранее? Значит, ему велели готовиться? Кто? Ответ напрашивается сам собой…
Почему нарком Семашко, будучи профессиональным медиком, вдруг запретил проводить необходимое паталогоанотомическое исследование тела умершего? Ему запретили? Кто? Почему? Ответ напрашивается сам собой…
Откуда в квартире Благоволина взялась подготовленная емкость с формалином для транспортировки мозга умершего? Привезли специально? Значит, знали, что Бехтерев непременно скончается? Значит, к этой смерти власти были готовы? Ответ напрашивается сам собой…
Эти и многие другие «нелепости» историки обсуждают до сих пор. Как и разнятся версии мести всесильной советской власти хоть гениальному, но все-же царскому медику.
Например то, что Сталину могли донести о неосторожной якобы фразе Бехтерева о болезни вождя. Тут могла сыграть свою печальную роль и молодая жена академика, бывшая по слухам племянницей Генриха Ягоды. Могли ее завербовать ученики основатели ГУЛАГа? Да легко… Именно эту версию считают основной и оставшиеся потомки самого Бехтерева.
Вторая причина того, что ученого «убрали» - его диагноз о смерти Ленина от сифилиса мозга, в чем Бехтерев не сомневался. Порочить имя гуру социализма, на идеях которого Сталин уже выстраивал многолетнюю программу угнетения советских людей было категорически запрещено под угрозой смерти. Вот она и наступила: «Так не доставайся же ты никому!»
Еще одной причиной исследователи называют совместные опыты по телепатии Бехтерева и Дурова: дескать, так ведь можно создать и неподконтрольное властям общество, где даже собаки будут лаять не по команде Центра. (Нечто похожее случилось уже в нынешнем обществе, где роботы и айфоны успешно замещают человеческий разум во многих отраслях). Увы.
P.S. Фразы великого психиатра:
Если больному после беседы с врачом не становится легче, то это не врач.
Привычка – вторая натура.
Если образование дает нам человека с эрудицией, то воспитание создает интеллигентную и созидательную личность.
Фанатизм разжижает мозги!
Посудите сами: разве могли такие по медицински и по логике точные слова знатока человеческого мозга понравиться вчерашним рабочим и крестьянам, а ныне – фанатикам революции? То-то…