С 1 по 4 июня 1937 года в Наркомате обороны молодого СССР состоялось большое заседание Военсовета. Были представлены все имеющиеся в наличии и ещё остававшиеся вне лагерей высшие военачальники РККА.
В общей сложности – 53 члена Военсовета и 116 приглашённых. На заседании присутствовал лично сам товарищ Сталин. К тому моменту из 85 членов совета были арестованы как «участники заговора» 20 человек, 2 человека «освобождены от должностей» и 3 – «ушли из армии». Некоторым из тех, кто остался, было суждено пребывать на свободе считанные месяцы или даже дни. Сохранившиеся данные открывают нам многие интересные факты о ситуации по делу о «предательстве» маршала Тухачевского и его соратников.
Вот что говорил тогда Командующий войсками внутреннего Приволжского военного округа командарм 2-го ранга Павел Дыбенко. «Почему у нас как будто хуже дело шло, а у Якира и Уборевича лучше?» - можно привести его слова, «Потому что здесь в центре, сидели враги и выставляли в красочном свете работу Уборевича и Якира. А Белова как называли? Ворошиловский фельдфебель. Какое название было Каширину? Ворошиловский унтер-офицер». На последней фразе товарищ Дыбенко совсем вспылил. «Я думаю, что достаточно данных о том, какую клевету на нас возводили, - говорил он. - Заявляли, что мы безграмотные. А я заявляю Политбюро, что мы грамотнее их в военном деле, но нам не верили и заявляли, что мы дураки, идиоты».
Не стоит исключать, что в тот момент «отец народов» усмехнулся. Формально к 1922 году Дыбенко с отличием окончил военную академию РККА, но это было фикцией. Как потом выяснилось, его супруга, профессиональная революционерка Александра Коллонтай выполняла за своего суженого все задания, так как он всегда писал с чудовищным количеством грамматических ошибок. В начале 30-х Дыбенко послали в Германию на стажировку, но местные преподаватели поставили ему «диагноз» - «абсолютный нуль с военной точки зрения». Официальной же пропагандой Павел Ефимович почитался как прославленный военачальник и пропагандист. И лишь посвящённые знали, что его второе имя – палач и мародёр.
Тогда на заседании Дыбенко слушали в полной тишине. Исход его и грядущий приговор уже не вызывал сомнений. Участников ознакомили под роспись с материалами следствия – все арестованные по «делу Тухачевского» признали свою вину в заговоре. Все присутствующие интуитивно ощущали, что теперь история страны будет делиться на «до» и «после». О том, что происходило внутри их душ, мы едва ли узнаем. Ведь из 42 выступавших в прениях по докладу Наркома Обороны, 34 было позднее арестовано и расстреляно за якобы заговор против власти. Также ещё не стоит забывать, что у всех революционных военачальников имелись внутренние разногласия. Именно это потом сыграло злую шутку с каждым из них.
Ораторы не осознавали, что этим подписывают приговор в первую очередь – самим себе. Сталин получил наглядное представление не только о тех, кто уже был заточён в казематах Лубянки, но и о будущих «заговорщиках». В их числе был и сам Дыбенко, славящийся своей «неутомимой борьбой с врагами народа». Кстати, именно он применил впервые заградотряды во время штурма Кронштадта. Его солдаты стреляли по отступавшим или отказавшимся от штурма частям с тыла. Через несколько дней после того судьбоносного заседания Дыбенко назначат членом Специального судебного присутствия Верховного Суда СССР, которое вынесет смертный приговор маршалу Тухачевскому и другим репрессированным генералам. Самого же Дыбенко казнили год спустя, 29 июля 1938 года.