9 июня исполняется 350 лет со дня рождения великого реформатора, «революционера на троне» (Герцен), Петра I. Не умаляя его огромного вклада в модернизацию экономики и военное строительство, остановимся на понимании осуществленного им радикального поворота к западным ценностям, чтобы сделать Россию частью европейской цивилизации. Это действие в петровских радикальных реформах является наиболее спорным в оценках современников деятельности Царя, не говоря о разноречивой позиции историков в этом вопросе на протяжении последних трех столетий.
Император допустил открытие британских масонских орденов в стране. На английский манер ликвидировав патриаршество, стал во главе православной церкви, превратив ее в институт государственной власти. В «Духовном регламенте», принятом при Петре I, провозглашалось: император, является «верховным защитником и хранителем догматов господствующей церкви и блюстителем правоверия и всякого в церкви благочиния». Священник из духовного лица, окормлявшего прихожан, превратился в государственного служащего. Теперь в его задачу входило информирование представителей царской власти обо всех противоправных мыслях и поступках мирянина, рассказанных им на исповеди. Выражаясь современным языком, священник стал сексотом, осведомителем. Была нарушена тайна вероисповедования. При Петре I произошел полный демонтаж всего старого русского уклада: пропаганда богомерзкого зелья (табака), насаждение брадобрития, против которого святые отцы столько говорили. Царь самолично обрезал бороды у бояр. Патриарх Адриан, современник Петра, уподоблял безбородых людей котам, псам и обезьянам, а брадобритие объявил смертным грехом. Царь общается с еретиками и в глазах противников петровских нововведений, если он не антихрист во плоти, то кощунник-самозванец, «немчин», которым злые иноверцы подменили настоящего Петра Алексеевича во время его пребывания в Европе в составе Великого посольства под именем урядника Преображенского полка Петра Михайлова. Впервые в истории российского государства Царь предпринял поездку за пределы своего государства. Протест против политики вестернизации Петра I принял религиозный характер. В те времена иначе не могло быть в российском обществе, которое в течение столетий проверяло истинность поведения очередного помазанника божьего, т.е. царя, - на соответствие его поступков канонам православной веры, обряда, но и быта.
После смерти Петра I возникали проекты «реформирования Петровских дел»: возвращение столицы в Москву, превращение петровского государства в гаранта соблюдения человеческого достоинства родовой и новой аристократии (Кондиции «Верховников» (Долгорукие, Голицыны, Остерман и др.)) и восстановление патриаршества. Однако они не подразумевали отмены западных ценностей и культуры в развитии страны. Великий русский историк и писатель-сентименталист Н. Карамзин в конце XYIII века, путешествуя по Европе, хвалил Петра за то, что «свернул голову закоренелому русскому упрямству», поскольку путь просвещения един для всех народов. И что хорошо для французов, немцев и вообще для всех людей не может быть плохо для русских — ибо «все народное ничто перед человеческим. Главное дело быть людьми, а не славянами». Гениальный русский ученый Ломоносов восклицал: «Он бог, он бог был твой, Россия!». В оценке деятельности Петра I, как великого реформатора, тогда власти и общество были едины.
В XIX веке восприятие петровских реформ, особенно в области приобщения к западным ценностям и методам проведения преобразований, в российском обществе все больше склоняется в сторону их критики. А.С. Пушкин, искренне восхищавшийся Петром в начале своей творческой деятельности, изучив архивы о жизнедеятельности Петра I, отмечал, что многие его указы были «жестоки, своенравны и, кажется, писаны кнутом», словно «вырвались у нетерпеливого самовластного помещика». На этом основании он отказался писать его биографию. Тот же Н. Карамзин в «Записке о древней и новой России» (1811 г.) осуждает Петра I за то, что «государь России унижал россиян в собственном их сердце», насильно вводя чужестранные обычаи. «Мы, с приобретением добродетелей человеческих, утратили гражданские», привыкнув считать европейцев братьями. Просветившиеся русские стали гораздо более уязвимы в смысле патриотизма, чем их предки, полагавшие всех «немцев» погаными нехристями. В результате русские образованные люди стали гражданами мира, но перестали быть, в некоторых случаях, гражданами России». Насколько современно звучит последняя фраза Н. Карамзина. По выражению Н Данилевского, выдающегося русского социолога и публициста, «европейничанье — болезнь русской жизни»: «Мы возвели Европу в сан нашей общей Марьи Алексеевны, верховной решительницы достоинства наших поступков. Вместо одобрения народной совести признали мы нравственным двигателем наших действий трусливый страх перед приговорами Европы». Немалую лепту в переоценке государственной деятельности внесли славянофилы. Они не просто критикуют реформы Петра и их последствия, а выступают за возвращение в родную цивилизацию. Современный Запад чужд российской цивилизации. Славянофилы протестовали, когда их обвиняли в том, что они мечтают о возврате во времена московской Руси. Они полагали, что к допетровскому «положению» невозможно вернуться. Необходимо уловить свой исторический вектор, альтернативный «западному направлению». Видный русский писатель-славянофил К. Аксаков отмечал: «Погрузимся в глубину русского духа; мы найдем там неоценимые сокровища, до которых никогда нельзя достигнуть путем насильственных переворотов. Все связи нашей публики с Западом должны быть прерваны... Русским надо отделиться от Европы Западной... У нас другой путь, наша Русь — святая Русь...». Преодоление разрыва между элитой и массой народа-богоносца они видели в реализации формулы «царю — полнота власти, народу — полнота мнения».
Сомнения в прогрессивности западного вектора Петра I сыграла политика ведущих тогда стран Запада (Англии, Франции и Австро-Венгрии) в отношении России. Проводимая в течение столетий Западом политика формирования образа врага в лице России, начиная со времени А. Невского, вылилась к середине ХIХ века в идеологию русофобии. Крымская война 1853-1855 г. наглядно продемонстрировала «бешеную ненависть... которая тридцать лет, с каждым годом все сильнее и сильнее, разжигалась на Западе против России». (Ф. Тютчев) Покажем на примере взаимоотношений России и Франции. Известно, что в первой половине XIX века французский, а не русский язык был главным средством общения в высшем дворянском обществе. Лишь в присутствии челяди говорили по-русски. Любой захудалый дворянин или именитый купец за честь считали пригласить француза в качестве воспитателя своих детей. Особенно их появилось много после Отечественной войны 1812 года. Многие солдаты и офицеры, попавшие в плен русской армии, решили остаться в России и трудиться в качестве воспитателей в дворянских семьях в самых отдаленных районах Российской империи. Русские войска, заняв Париж, совершенно не подвергли его разграблению и разрушению. В то же время в период оккупации французскими войсками Москвы была более чем на половину уничтожена. По приказу императора Александра I были расквартированы посты казаков для охраны французской столицы. Казалось бы, руководители Франции в знак признания должны быть благодарны России. Вместо благодарности с их стороны сплошные козни. Используя недовольство поляков, которые тогда были поданными Российской империи, Франция постоянно вмешивалась во внутренние дела Российской империи вплоть до угрозы ей новой войной. В противостоянии между Россией и Османской империи Франция выступила на стороне Турции, став активным участником Крымской войны.
После убийства Царя Александра II увлечение антизападничеством и антиевропейством становится характерным для определенной части российского общества и властей. Речь идет о появлении неорусского стиля в изобразительном искусстве, реформе воинского обмундирования с почвенническими аллюзиями на кафтаны, шаровары, косоворотки вплоть до окладистой бороды Царя Александра III. Однако открыто предать анафеме западнические элементы в реформах Петра I царская власть не решалась, да и не могла, ибо в противном случае она рисковала подорвать свой символический авторитет, который крепко был связан с идеей величия первого императора всероссийского. Тогда бы пришлось подвергнуть сомнению легитимность правящего дома Романовых, поскольку с петровских времен династические браки претендентов на престол заключались только с невестами немецких великородных семейств. По завещанию Петра I, ни один великий князь, как претендент на русский трон, не имел права жениться на русской девушке. По этому поводу существует такая байка. Александр III, однажды в беседе с историками, поинтересовался их мнением: является ли Павел I законнорожденным сыном Екатерины Великой и Петра III. На что получил неоднозначный ответ. Одни утверждали, что у императрицы в это время был роман с графом Салтыковым, другие считали, что есть явное сходство между отцом и сыном. Император, будучи человеком с юмором, на первое высказывание ответил: «Слава Богу! Значит, в Нас есть хоть капля русской крови!..» На второе: «Слава Богу! Значит Мы - законные!» С государственной точки зрения выходило, что Петр I по-прежнему «властелин судьбы» Российской империи.
В советский период наследие Петра I воспринималось неоднозначно. Популярный в 20-х гг. ХХ века историк-марксист М. Покровский в книге «Русская история в самом сжатом очерке» (1921) не жалел черных красок в оценке деяний Петра I. «Петр, прозванный льстивыми историками "великим"» — изверг, алкоголик, сифилитик; его административные и военные успехи отмечаются, но как-то безлично — это, мол, «торговый капитал» достиг того-то и того-то». На переименование Петрограда в Ленинград в 1924 году великий поэт-песенник, автор бессмертной песни «Вставай страна огромная», В. Лебедев-Кумач откликнулся стихотворением «Мёртвый всадник» в журнале «Смехач», в котором отметил, что Петр I — обреченная на забвение тень.
«И угрюмо, у зданья Сената, / На зарытой в сугробах скале,
Позабытый мертвец-император /Чёрным призраком реет во мгле».
В декабре 1931 года Сталин в интервью немецкому писателю Эмилю Людвигу, отвечая на его вопрос, не считает ли он себя продолжателем дел Петра Великого, ответил, что «Петр Великий очень много сделал для развития своей страны, для того, чтобы перенести в Россию западную культуру». И добавил, что он «сделал очень много для создания и укрепления национального государства помещиков и торговцев». Сам же он трудится ради укрепления «государства социалистического, и значит — интернационального». Через три года появилось Постановление ЦК ВКП (б) «О преподавании гражданской истории в школах СССР», в котором была подвергнута критике историческая школа М. Покровского за то, что она в духе вульгарного марксизма давала «изложение гражданской истории отвлеченными социологическими схемами». В партийном документе предлагалось преподавать историю «в живой занимательной форме... с характеристикой исторических личностей». И среди исторических личностей, которые характеризовались уважительно, в первую очередь, указывался Петр I. В 1934 году издаются две книги романа выдающегося советского писателя, как он называл себя, «красным графом», А. Толстого «Петр I». В 1937-м и 1938-м гг. на экраны страны выходят две серии одноименного фильма советского кинорежиссера В. Петрова. Как в книгах, так и в фильме красной нитью проводится линия, что Петр I яростно борется с кондовыми традиционными ценностями святой Руси ради создания могущественной империи. Европа коварна и враждебна по отношению к российскому государству, не гнушаясь использовать в своих антирусских интересах даже царевича Алексея.
После Великой Отечественной войны, когда Запад развязал устами У. Черчилля «холодную войну» против СССР, а США вокруг страны создают военные базы, а с подачи высшего руководства страны развернулась борьба с космополитизмом за «советский патриотизм». В феврале 1947 года Сталин вместе с членами Политбюро ВКП (б) В. Молотовым и А. Ждановым принимает в Кремле выдающихся советского кинорежиссера С. Эйзенштейна и киноактера Н. Черкасова и проводит с ними установочную беседу по поводу фильма «Иван Грозный». В ходе оживленного разговора Сталин отметил, что «Петр I — тоже великий государь, но он слишком либерально относился к иностранцам, слишком раскрыл ворота и допустил иностранное влияние в страну, допустив онемечивание России». Историки считают, что со сталинского вердикта в адрес Петра I в его не патриотичности начались в СССР всеобъемлющие кампании против космополитизма и низкопоклонства перед Западом.
В постсоветский период неоднозначность оценки реформатора страны Петра I продолжилась. Появились суждения на предмет того, что раз он был масоном, то являлся марионеткой в руках западной закулисы, как до него Лжедмитрий I использовался против России в период ее борьбы с Польшей в 1604-1612 годах. Представители гайдаровской «Единой России» образ скульптуры «Медный всадник» Э. Фальконе взяли за эмблему своей партии, совершенно забыв или в силу экономической безграмотности, что Петр I, хотя и являлся проводником западных ценностей, но боролся за создание экономически сильной России. Он был меркантилистом-державником, т.е. сторонником самого активного вмешательства государства в экономику. Е. Гайдар, став и. о. Премьер-Министра РФ, сделал все в ходе реализации «шоковой терапии» в 1992 году, чтобы полностью государство ушло из народного хозяйства. С учетом того, что ельцинско-гайдаровские реформы в области экономики, образования и культуры проходили под бдительным вниманием западных кураторов, то постперестроечная Россия, в отличие от результатов петровских реформ, оказалась фактически в колониальной зависимости от коллективного Запада во главе с США. Все это не могло восприниматься государственными деятелями и политиками патриотического направления крайне отрицательно. Другое дело, они вплоть до 2014 года, когда окончательно стали понятны истинные цели США по уничтожению России при помощи пришедших во власть националистов на Украине в ходе государственного переворота, не имели фактически доступа к СМИ.
Русофобская ненависть руководителей большинства западных государств в ответ на военную спецоперацию России на Украине по ее демилитаризации и денацификации настолько лишила их разума, что они своим участием в формировании пакетов санкций стали соавторами освобождения многих россиян от магии западных ценностей. Это просто чудо, что впервые за 30 с лишним лет вывоз капитала за рубеж упал до нуля. Нет смысла вывозить, если Запад немедленно его арестует. Нет смысла приобретать недвижимость в европейских странах, если ты, как ее владелец, чуть проявишь патриотические чувства к России или не окажешь помощь Западу в дискредитации политики В.В. Путина, то у тебя немедленно ее арестуют. Не Президент РФ В.В. Путин закрывает окно в Европу, прорубленное в свое время Петром I, а она по указке из Вашингтона, причем пытается заколотить наглухо.
В этом аспекте, как ответ на русофобскую политику современного Запада в отношении России, заслуживает внимания и научного осмысления следующий тезис нашего современника д. э. н., профессора, М. Винокурова. «Западный разворот России, начиная с Петра I, привел к тому, что были обескровлены восточные регионы страны, которые в течение всего этого времени выступали донорами такой политики. Мы нажили бесчисленное количество врагов в Европе. На полях сражений лежат кости миллионов русских солдат. В последнее десятилетие ХХ века мы потеряли все, что неимоверными усилиями приобрели на западном направлении... Не Европа, а Азия должна стать главным вектором во внешнеполитической и внешнеэкономической ориентации России». Исходя из вышесказанного, внешнеполитический разворот России в путинский период в восточном направлении соответствует истории и логике развития государства на протяжении нескольких веков допетровского периода. Речь идет, в первую очередь, о внешнеполитическом курсе А. Невского, который на столетия вперед предопределил ход развития русской истории. Он был одним из первых государственных деятелей не только на Руси, но и в Европе, кто в тот период положил начало диалогу Запада с Востоком, христианства с исламом. Восточное направление развития русского государства получило дополнительный импульс во времена И. Грозного, когда Сибирь была включена в состав России в результате военного похода отряда казаков под началом Ермака. М.В. Ломоносов в XVIII веке предсказал, что будущее могущество России будет прирастать Сибирью. О приоритете восточного вектора государственной политики России в начале ХХ века говорили и богатейшие предприниматели, например, братья Рябушинские. Их жизненное кредо состояло не только в накоплении капитала, но и в превращении страны в могучую державу. Они предлагали отгородиться от Запада «железным занавесом» (термин впервые был употреблен П.П. Рябушинским в 1916 году – В.К.) и создать антизападную коалицию с Китаем и Японией.
К. Леонтьев, выдающийся русский философ, живший в конце ХIХ, в работе "Византизм и славянство", подвергая критике панславизм (чисто славянский подход к собиранию и развитию Российской империи), писал, что Россия является своеобразным мостом между Европой и Азией. В то же время она носитель переплетения европейской и азиатской культур. Позднее эта идея была развита "евразийцами" (Н. Трубецкой, П. Савицкий, Г. Вернадский и Л. Гумилев). Единственное дополнение к пониманию сущности современного восточного вектора российского государства. России, чтобы не стать сырьевым придатком ряда азиатских государств (Китая, Индии), необходимо «всерьез и надолго» (Ленин) не в прожектах, а реально заняться настоящим импортозамещением. В экономике – ставка не на производство сырья, а на выпуск в рамках государственного планирования (текущего, среднесрочного и долгосрочного) высокотехнологичной конечной продукции. Во внешней политике, следуя известному выражению Александра III, опираться не только на армию и флот, а с учетом современности, и кибервойска. В образовании – за основу взять достижения советской системы обучения, начиная с начальных классов и кончая аспирантурой. В идеологии и культуре – упор на традиционные ценности русского народа и всех народов, живущих в России.