МиГ между прошлым и будущим: как советский лётчик Юрий Антипов испытывал реактивные самолеты

Серебристая капля истребителя падала вниз: МиГ-19 не мог выйти из «штопора». Летчик дернул шторку катапульты — тщетно, фонарь не отделился от кабины. Юрий Антипов изо всех сил уперся кулаками в него. Фонарь слетел.

Но катапульта так и не сработала. Снова дернул шторку — повезло. Через 6 секунд он повис на ветвях дерева. Рядом лежал искалеченный МиГ...

— Тот полет, — вспоминал позже заслуженный летчик-испытатель СССР Юрий Антипов, — дал любопытную информацию: после расшифровки ленточек КЗА выяснилось, что я бы не смог вывести МиГ из «штопора» потому, что ставил рули не строго нейтрально. И это не ошибка: у каждого летчика — индивидуальная манера пилотирования, свой глазомер.

В кабине МиГа поперек приборной доски прочертили вертикальную полосу, которая соответствовала истинной нейтрали данного самолета и на которую должен был ориентироваться летчик. Доработали и систему катапультирования. И истребитель стал летать безопасно.

Как все начиналось.

Антипов взлетел самостоятельно 16-летним парнишкой на У-2 еще в тридцатые годы. Среди наставников — Валерий Чкалов.

- Летал Валерий Павлович бесстрашно, но резковато, вспоминал Антипов. Если знаменитый Анисимов выполнял все фигуры высшего пилотажа красиво, без натуги — мотор пел в полете, то у Чкалова все трещало, стонало, а двигатель выл как голодный шакал...

А потом была война. Антипов успел сделать 180 боевых вылетов, сбить 7 немецких самолетов. В одном из боев был сбит сам: после выполнения задания десятку наших МиГ-3 атаковали 25 «мессеров». У Антипова кончилось горючее, встал мотор, патронов хватило лишь на несколько очередей. К нему пристроились сзади три «мессера», которые буквально расстреливали безоружный МиГ из пушек. Но истребитель продолжал лететь: его спасло от пожара полное отсутствие бензина (немцы стреляли осколочно-зажигательными снарядами). Предохранила и бронеспинка кресла, в которую попало 8 снарядов.

Правда; ранило в плечо, осколки поранили щеку. Истекающий кровью, он сумел посадить истребитель на брюхо, выбраться из кабины. В госпитале подлечили, но часть тех осколков он носил в себе до самой смерти.

Я летчик-испытатель!

Удивительно, что через год он становится летчиком-испытателем НИИ ВВС. — Случилось это весьма прозаично, — улыбается ветеран, — в 1943 году встретил в Москве Петра Стефановского, в то время заместителя начальника Управления НИИ ВВС. Разговорились. Петр спросил:

- Чем занимаешься? - вспоминал Антипов. Ответил, что закончил специальный центр в Иванове по переучиванию на иностранных самолетах, облетывал «томагавки», другие американские и английские самолеты. Узнав об этом, Стефановский категорически заявил: «С сегодняшнего дня ты назначен летчиком-испытателем в НИИ ВВС».

В НИИ ВВС приходилось много летать, снимать характеристики всех имевшихся в институте самолетов, сравнивать их. Так, остекление советских истребителей, выполненное из плексигласа, давало блики, мутнело, со временем на нем появлялись трещины, затруднявшие обзор.

У немецкого же Ме-109 был граненый фонарь из бронестекла, он отличался прекрасной оптикой... Фонарь нельзя было в полете открыть, зато он легко сбрасывался при необходимости. А наши фонари часто заклинивало в полете, поэтому летчики предпочитали не закрывать их при выполнении боевого задания. Это съедало почти 40 км скорости. В бою такая потеря была равносильна смерти. Вообще, что и говорить, немцы довели эксплуатационные характеристики своих машин до совершенства.

Война в Польше, во Франции дала им грандиозный опыт, которого у нас не было. Правда, мы оказались превосходными учениками и вскоре превзошли учителей.

Антипов был ведущим летчиком государственных испытаний первого советского реактивного истребителя МиГ-9. Тут большие хлопоты доставляли сами двигатели, стартеры для их запуска, топливная автоматика, из-за несовершенства которой нельзя было достаточно энергично двигать сектор газа. Возникали и другие сложности.

 — В одном из полетов, вспоминал ас, заклинило руль высоты. Что делать? Ни подняться не могу, ни снизиться. Слегка убираю обороты и вдруг вижу: нос самолета опустился. Стефановский с земли кричит: «Антипов, бросай эту лоханку к чертовой матери!» Я же решил тянуть к полосе.

Сел нормально, открыл фонарь, вылез из кабины, глянул на хвост самолета и ужаснулся: от деформации он походил на штопор, которым бутылки открывают.

Подъехавший главный конструктор Артем Микоян обрадованно воскликнул: «Замечательно! Вижу дефект! Беру две недели для доработки хвоста». Так и поступили. Страна получила хороший реактивный истребитель, Микоян — еще большую известность, я — орден Ленина.

В 1957 году за мужество и героизм, проявленные при испытаниях новой авиационной техники, ему присвоили звание Героя Советского Союза, а два года спустя Антипов становится заслуженным летчиком-испытателем СССР.

Сквозь тернии к звездам!

Понятно, не всегда его взаимоотношения с начальством были ровными. Скажем, при проведении стрельбы из пушки ночью на экспериментальном истребителе А. Микояна И-320, надо было выяснить, слепит ли летчика вырывающееся из ствола пламя.

- В полет я ушел с председателем госкомиссии генералом Евгением Савицким, - вспоминал Антипов. - Взлетел, вышел на цель, нажал на гашетку. Вдруг сбоку раздался такой взрыв, что даже кабина самолета разгерметизировалась. Решил садиться. Выпустил шасси, закрылки. Иду на посадку, прислушиваясь к тому, что творится снаружи. Огня вроде нет, дыма тоже, но с боку гудит так, будто там работает еще один двигатель.

После посадки выяснилось: бракованный снаряд разорвался в стволе пушки, а осколками разворотило бок истребителя. Разорванная обшивка, оказывается, так ревела.

Савицкий, недолго думая, заявил: самолет плохой, его надо снять с производства. Антипов возражал, мол, истребитель ни при чем, виновата пушка, бракованный снаряд. Савицкий стоял на своем. Летчик не отступил.

Кто тут прав, показали дальнейшие испытания. Прошли они успешно. Правда, Евгений Яковлевич еще долго говорил, что пилоты идут на поводу у А.И. Микояна.

В последние годы Антипов работал экскурсоводом в музее ВВС в Монине. Мечтал, что будет у нас когда-нибудь такой музей, где все самолеты — и самые первые, и современные будут летать. Красивая мечта красивого человека!

Не стало героя 4 июня 1997 года. Он был похоронен на кладбище в деревне Леониха Щелковского района. На доме, где он жил, была установлена мемориальная доска.

Небо видело все... Сотни и тысячи пилотов каждый день устремлялись и будут устремляться в его безграничные дали. Идут годы. Одно поколение сменяет другое. Но нам не стоит забывать тех людей, чей труд был всецело направлен на достижение новых вершин в развитии авиационной отрасли.