«Кровь советских солдат дороже всех их материальных ценностей!» И.В. Сталин, декабрь 1946 год.
Ленд-лиз в переводе с английского буквально – давать в займы и сдавать в аренду. Одним словом, это не безвозмездная помощь. История так и не определила значение этого акта до сих пор – был ли это определённый расчёт или действительно бескорыстная помощь?
Мне лично представляется первое. Осуществляя поставки воюющим против Германии странам, США руководствовались в первую очередь собственными интересами: защитить себя руками других и максимально сохранить собственные силы; оттянуть непосредственное участие своих вооружённых сил в боевых действиях против Германии. Вторая сторона экономическая – монополистическая буржуазия США преследовала свои цели, рассчитывая, что поставки по ленд-лизу позволят оживить промышленность после кризиса, начавшегося в 1937 году за счёт правительственных заказов. При этом не исключалось и обогащение монополий за счёт воюющих стран.
Муссируемая до сих пор благотворительность ленд-лиза не выдерживает критики по факту 81-летней истории (Закон о Ленд-лизе был утверждён Конгрессом США 11 марта 1941 г.). Сегодня мы сами видим, что США не проиграли, предложив такой вид помощи союзникам. Казалось бы, на первый взгляд, они должны быть в убытке, так как по подписанным двусторонним соглашениям США не получали никакой оплаты за материалы уничтоженные, утраченные и потреблённые во время войны. То есть получается, что США работали как бы на союзников, а на самом деле – исключительно на себя, причём с дальним прицелом. Это сегодня наглядно может оценить каждый, любующийся единственной сверхдержавой США.
Но в те времена, когда фашизм одерживал зримые победы, было не до глубокого анализа. Страны Европы и Советский Союз, вынесшие основные тяготы второй мировой войны, хватались за любую соломинку, чтобы выстоять против оголтелого натиска фашизма.
Величественный флот владычицы морей Великобритании был на грани перед натиском подводных «волчьих стай» германских ВМС. Уинстон Черчилль вынужден был обратиться к США за помощью, чтобы те выделили эсминцы и корветы, конечно не безвозмездно. А что было говорить о Союзе, у которого хронически не хватало кораблей, а морские границы были весьма обширны…
Советские моряки в Америке.
Нельзя сказать, что в первых советских кораблестроительных программах не уделялось внимания «москитному флоту» (катерному - В.К.), но большинство проектов катеров (торпедных, малых и больших охотников за подводными лодками, сторожевых и прочих) к началу войны находились на стадии разработки и не были запущены в серии. Например, ещё в 1939 году на Балтике испытывался первый в мире катер на воздушной подушке, созданный по проекту выдающегося изобретателя В.И. Левкова. Катер на воздушной подушке, так называемый флотскими остряками «крокодилом», развивал скорость до 130 км/час. Катер испытывался разносторонне: проходил над бонами из брёвен на воде и широкими рвами на суше, мчался над замерзшим заливом… Это про этот катер, один из дежурных берегового наблюдательного поста записал в журнале: «Катер вышел из моря на берег и скрылся в лесу!» К сожалению, по ряду причин испытания не были закончены, как и многих других проектов. За рубежом первые катера на воздушной подушке появились лишь в 50-е годы прошлого столетия. Так что опыта использования катеров и специалистов-катерников в Союзе хватало, а вот техники нет.
Первые дни войны показали необходимость и недостаточность «москитного флота», вот почему советское правительство ухватилось за предложение США поставлять по ленд–лизу катера на наши воюющие флоты. Не надо думать, что это были первоклассные корабли, но с умелыми командами они были грозным оружием.
В конце 1942 года группа советских моряков отправляется в командировку в США. Предстоит приёмка у американцев кораблей, передаваемых СССР по ленд-лизу. После ознакомления в Вашингтоне с условиями предстоящей работы советские моряки выехали на заводы, верфи и военно-морские базы.
Вначале американцы передавали нам малые охотники, переделанные из спасательных катеров. Их вооружение было слабым и нашим товарищам пришлось приложить массу усилий, чтобы добиться согласия военно-морского министерства США на установку дополнительного противолодочного и артиллерийского вооружения. А вот средства поиска подводных лодок – гидроакустическую аппаратуру – американцы на катера так и не установили, несмотря на все наши требования. В нашем флоте эти катера получили наименование МО-1. В Союз их доставляли на транспортах через Атлантику и Тихий океан.
Через некоторое время начинается приёмка больших охотников за подводными лодками (БО) и тральщиков (ТЩ) типа «АМ», получивших у нас название «амиков».
Корабли были укомплектованы советскими экипажами, которые готовятся перевести их через Атлантику в Баренцево море в базы советского Заполярья – на пополнение Северному флоту. Наши матросы, старшины и офицеры проходили обучение в американских учебных центрах в Майами и Ки-Уэсте и быстро осваивали технику. Так быстро и успешно, что американцы поговаривали, что все русские матросы – это переодетые инженеры…
Этот факт мало отражён в истории советского ВМФ. Редка и мемуарная литература на эту тему. Одной, пожалуй, заметной книгой, ставшей почти библиографической редкостью, является «Катера пересекают океан», изданной в 1980 году в Ленинграде, автор, которой контр-адмирал Борис Викторович Никитин, сам непосредственно принимал и руководил приёмкой катеров в Америке по ленд-лизу. Но я хочу привести ниже рассказ об этом периоде моего друга, известного писателя-мариниста Виталия Гузанова, который тогда в должности юнги и краснофлотца участвовал в этих мероприятиях: переходил через Атлантику на «бобике», а потом после войны участвовал в сдаче оставшихся катеров союзникам.
«АМИКИ» и «БОБИКИ».
Увиденное за океаном удивляет наших моряков: многое в образе жизни капиталистической страны было непонятно советскому человеку. «Всё было како-то другое здесь, - вспоминает Виталий Григорьевич, - особенно после сурового Заполярья. Война была где-то далеко, и американцы, в общем, обычные люди, посматривали на нас, как на пришельцев с другой планеты. Но относились к нам в большинстве благожелательно. А нам многое было непонятно. Но задумываться было некогда, мы учились, осваивали и принимали мат часть, а думало начальство…»
Советские экипажи быстро принимали корабли. Вначале формировались отряды (1943 г.) – по три тральщика (типа «АМ») и три больших охотника (БО) – и такие смешанные дивизионы отправлялись на наш Север через Атлантику (водоизмещение таких корабликов 126 – 250 тонн – В.К.), пока через Исландию. Трудно представить, даже сегодня, когда осуществляются одиночные плавания через океан, эти маленькие кораблики в бушующей Северной Атлантике, где волна выше небоскрёба (сам испытал это удовольствие – В.К.). Достойны восхищения мужество и флотское умение советских матросов, старшин и офицеров из экипажей больших охотников и тральщиков. Но уже в 1944 г. БО стали совершать переходы через Атлантику самостоятельно (в каждом отряде по 6 штук – В.К.). Это заставило изменить несколько маршрут, и теперь он пролегал через Ирландию. Всё это было связано с запасами топлива. Теперь не было возможности для «бобиков» дозаправляться с «амиков».
Мой друг Виталий Гузанов, тогда юнга на штате рулевого-сигнальщика, попал на «БО-223», который осуществлял переход в составе августовского (1944 г.) дивизиона. Командиром «бобика» был старший лейтенант Савченко.
Совершать переходы через Атлантику охотникам в сорок четвёртом году было не легче, чем в сорок третьем. Переход в СССР отряды охотников совершали по маршруту Мейпорт – Нью-Йорк (США) – Сент-Джон (Канада) – Лондондерри (Ирландия) – откуда в составе конвоев в Полярное (Кольский полуостров). Это приблизительно 5 800 миль, которое охотники проходили за 22-25 суток.
Принимались меры для обеспечения длительного плавания катеров в океане и ещё более тщательная подготовка. Прежде всего, увеличивался запас топлива и машинного масла на каждом БО. Для этого одну из цистерн пресной воды подключали к топливной системе. В дополнительные ёмкости принимали машинное масло. Горючее в бочках крепилось и на палубе. Расходовать сверхнормативные запасы разрешалось только в случае крайней необходимости. Понятно, что расход пресной воды на время перехода в Союз приходилось строго ограничивать. Чтобы несколько облегчить водную «диету», каждый катер получал по несколько ящиков минеральной воды…
«Знаешь, дружище, сейчас трудно припомнить все детали. Сам знаешь Атлантику, - говорит Виталий Гузанов. – Я тебе рекомендую прочесть воспоминания Б.В. Другова, офицера – североморца, который командовал головным БО в отряде 1-го дивизиона, вышедшего из Нью-Йорка 17 июля. За ними шли мы. Очень правдивый рассказ. Такое пережили и мы…»
Я воспользовался его советом и привожу эти воспоминания:
- Наш отряд из шести охотников под командованием капитан-лейтенанта Константинова вышел из Сент-Джона 27 июля 1944 года при довольно свежей погоде. Прогноз не предвещал ничего хорошего. Через двое суток скорость ветра уже достигала 29 метров в секунду – это ураган! Из Сент-Джона в наш адрес пришла радиограмма с рекомендациями возвратиться. Однако командир отряда, опросив мнение командиров катеров по радио, решил продолжать движение. Из-за шторма катера шли со скоростью три-четыре узла. Командиры старались ставить катера так, чтобы они не были перевёрнуты громадными волнами. Хорошо помню, как в огромном бушующем океане наши маленькие кораблики бросало, как щепки; они зарывались в волны по рубки, и вода гуляла по палубе, сметая всё, что было недостаточно основательно закреплено. На моём катере сломало мачту радиолокационной антенны, сорвало со своих креплений 20-миллиметровый автомат «эрликон». Матросам все же удалось его закрепить, не отдать океану. С неимоверными трудностями закрепили и сломанную мачту радиолокационной антенны. Личный состав вынужден был вести непрерывную борьбу с водой, поступавшей через двери рубки и люки открытого мостика. Наконец шторм стал стихать, и мы впервые за всё время перехода получили возможность определиться по солнцу. Это было у берегов Ирландии, после того как катера девять суток шли по счислению. Невязка составила 2,5 мили. В Лондондерри нашему отряду устроили буквально триумфальную встречу. Когда мы входили в порт, на всех английских, канадских и американских кораблях, находившихся в этой базе, на верхних палубах были выстроены экипажи. Так союзники выразили уважение и восхищение советским морякам, совершившим нелёгкий переход через океан. Вечером на приёме, устроенном в нашу честь, английский адмирал, командир военно-морской базы Лондондерри, выразил восхищение «высокими морскими качествами и мужеством советских моряков».
Из Ирландии мы перешли в базу Лох-Ю в Шотландии и, дождавшись подхода отряда капитана 3-го ранга И.Н. Грицука, вышли с очередным конвоем в Советский Союз.
25 августа 1944 года наш 1-й дивизион в составе двенадцати больших охотников прибыл в Полярное.
Большую работу проделали советские моряки в США. Более 360 кораблей ушли в Порты Союза, где эти же моряки на них продолжили войну с фашизмом. Сегодня как-то подзабыты действия «москитного флота», а ведь на катерах служба была не менее тяжёлой и опасной, чем на подводных лодках. Мне как-то в своё время приходилось беседовать с капитаном 1 ранга, Героем Советского Союза, Абрамом Свердловым, который в период Великой Отечественной войны командовал звеном торпедных катеров на Балтике:
Сейчас просто страшно вспоминать. Когда идёшь в торпедную атаку – это ад!
Перед тобой стена огня из всех видов оружия, а ты уже не имеешь права свернуть – точка намечена. Не чувствуешь и большой матроской кружки чистого спирта, выпитой перед этим. Думаешь только о Боге и удаче. Залп! И только тогда начинаешь прыгать, как блоха по одеялу…
Много побед одержали на море наши моряки на катерах, полученных по ленд-лизу. Легендарными стали имена катерников дважды Героя Советского Союза А.О. Шабалина, героев В.М. Старостина, В.Н. Алексеева, М.Г. Малика и многих других «москитников».
Конец ленд-лизу.
Победа одержана. Кому она пошла на пользу? Никто не хочет делить лавры победителей с Союзом. Возникает новая сетка мира, с новыми союзами и идеями. СССР из союзника превращается в противника. Зачем ему помогать восстанавливаться, тем более укреплять его флот? В декабре 1946 года США аннулировали подписанное 11 июня 1942 года соглашение по ленд-лизу и потребовали возвращения всей оставшейся после войны техники, в том числе и кораблей.
Рассказывает Виталий Григорьевич Гузанов:
Мне присвоили звание краснофлотца в 17 лет, хотя юнги удостаивались его только по достижению 18! Я был уже не юнга, а матрос со всеми отсюда вытекающими правами и обязанностями. В 1946 году в звании старшины 2 статьи я был боцманом на БО. Когда их потребовали обратно, то «ленд-лизовцев» приходилось укомплектовывать до последнего болта и тонкой нитки. После чего приходила комиссия «союзников», говорила «О кэй!», «бобика» выводили на Кильдинский плёс и топили со всем имуществом.
В такой обстановке наши командиры решили укрыть несколько БО в Саламболе под Архангельском. Но чтобы сдать их на хранение Беломорской базе, нужно тоже укомплектовать полностью по всем аттестатам. Всё это в основном лежало на боцмане.
Меня назначили на один из таких «бобиков», на «БО-203». Для перехода из Полярного в Архангельск на катер, предназначенный для сдачи на хранение, назначалась команда из отпускников, демобилизованных и прочих «временщиков», которые были обязаны довести БО до места, а там «помахать боцману ручкой». А мне нужно было сдать корабль и с накладной о сдаче прибыть в Полярное, в бригаду.
Всё прошло хорошо, пока не началась сдача. Представители приёмной комиссии категорически отказывались принимать от меня всякое «барахло»: добротные волосяные матрасы, шерстяные одеяла, кухонную и столовую посуду и прочее добро, так называемые нестационарные материалы. Оказывается, они за «БО-203» не числятся. Интендант базы говорит: «Старшина, девай это, куда хочешь. Хоть продай. Катер надо освобождать и ставить на осушку!..» Еле уговорил его забрать всё это, а мне дать хотя бы расписку. Вернулся с распиской в Полярное, командир дивизиона капитан 3 ранга Александр Богочук принял меня, выслушал и сказал: «Боцман, эта расписка не документ. Если что всплывёт, то пойдёшь под трибунал, а пока служи!…»
Благодарение Богу, всё обошлось. Я уже после «раскопал», почему так получилось, и это не только с «БО-203».
Сам знаю, что когда мы приходили из США, в Полярном на «амики» и «бобики», как мухи на мёд, налетали всякие комиссии, в том числе и СМЕРШа. Всё переписывалось, даже подарки, которые американцы и англичане дарили нашим морякам. Всё это, естественно, вносилось в аттестат корабля. А ты знаешь сам, что было так, сейчас не знаю, если что-то есть в аттестате, например, одеяло, то будь добр предоставь его. Но некоторые корабли, следовавшие из США в Союз, не попадали в Полярное, а с ходу направлялись на боевое охранение конвоев в Карское море, следовавших с Востока. В их число попал и «БО-203». Они не подвергались приёмке нашими местными интендантами и, как бы ничего из расходных материалов за ними не числилось. Вот такие, брат, гримасы войны.
А бесславно погибшие на Кильдинском плёсе ленд-лизовские корабли очень жаль. Многие из них стали гвардейскими, благодаря славным делам наших моряков…
Заключение.
Я привёл маленький эпизод из большой политики ленд-лиза. А сколько тайн так и остались тайнами в большой политике Правительств союзников в той большой войне – что было за кулисой, а что правдой? Реальной остаётся только кровь и мужество простых воинов, в том числе и краснофлотцев «москитного флота»!
Справка по флоту США 1941-го года.
Создание «большого флота» провозгласил в начале 20 века президент Теодор Рузвельт. Он говорил, что для США пробил час осуществления постоянного контроля над миром и для этого необходима «большая дубинка» - флот. В 1909 году, к концу президентства Т. Рузвельта, США уже имели 20 линкоров, составлявших до Второй мировой войны основу господства на морях. Сегодня их роль выполняют авианосцы. Создание в США «большого флота» обосновывалось теорией адмирала Мэхэна, близкого друга президента. Это была программа создания американской «мировой империи», программа морской стратегии американского империализма, направленная на завоевание мирового господства силами флота. Теория Мэхэна стала в США государственной доктриной.
Перед Второй мировой войной США уделили много внимания строительству флота. В 1927 году была принята программа строительства 16 боевых кораблей, а в 1933 году – ещё 96. В 1940 году президент Ф.Д. Рузвельт подписал закон о «флоте двух океанов», предусматривавший строительство новых линкоров, линейных крейсеров, авианосцев, крейсеров, эсминцев и подводных лодок, общим водоизмещением 1 миллион 325 тысяч тонн. Приобретение или переоборудование вспомогательных судов общим водоизмещением 100 тысяч тонн и выделение 50 миллионов долларов на строительство противолодочных кораблей, а также различных малых кораблей других классов. Воплощение в жизнь этой программы проходило под руководством морского министра В.Ф. Нокса.
Морской министр в Штатах – лицо гражданское, политический деятель, а морское министерство решает вопросы строительства, снабжения флота и т.п. Управление боевыми операциями, боевой подготовкой осуществляет начальник штаба флота США, он же является его главнокомандующим. Не надо думать, что флот США создавался, чуть ли не заново. По тоннажу боевых кораблей он в 1941 году лишь незначительно уступал английскому и превосходил японский. По линкорам американский флот занимал первое место в мире, по авианосцам – третье, по крейсерам, эсминцам и подводным лодкам – второе. Кораблестроительная промышленность в стране работала полным ходом и без помех – американский континент от театра военных действий отделяли океаны… Уже в конце 1941 года одновременно строились 15 линкоров, 17 авианосцев, 48 крейсеров, 271 эсминец, 73 подводных лодки и сотни противолодочных кораблей. Поэтому морскому министерству удавалось быстро возместить тяжёлые потери, понесённые на море в первый период войны от ударов японского флота. В 1943 году, когда наши моряки прибыли в Америку. Тихоокеанский и Атлантический флоты насчитывали сотни боевых кораблей различных классов. Выделение Союзу по ленд-лизу не очень первоклассных кораблей, не было в ущерб флоту США.