«Красные самолеты» итальянского барона

Имя и фамилия Роберта Людовиговича Бартини ни о чем не говорит широкому кругу читателей. А между тем о жизни этого выдающегося авиаконструктора можно написать приключенческий роман. На счету Роберта Бартини насчитывалось свыше 60 проектов самолетов, многие из которых были уникальными и даже опережающими свое время. Недаром его называли «гением предвидения».

Сергей Павлович Королев считал Бартини своим учителем. В разное время и в разной степени с Бартини были связаны Ильюшин, Антонов, Мясищев, Яковлев и многие другие известные авиаконструкторы. В основных трудах по аэродинамике встречается термин «эффект Бартини».

Любовь моя, Россия!

Барон, сын министра иностранных дел Италии, Роберт Бартини родился 14 мая 1897 г., в г. Риека, Королевство Хорватия и Славония, Австро-Венгрия, окончил Миланский политехнический институт и летную школу в Риме. Бартини полюбил Россию еще 15-летним гимназистом, когда впервые увидел демонстрационные полеты русского летчика Харитона Славороссова на аэроплане «Блерио-XI». Русский же язык он выучил во время четырехлетнего плена, в который попал в конце Первой мировой войны. Судьба провезла молодого солдата на паровозе в товарном вагоне с западных рубежей России до Дальнего Востока, откуда он сумел вернуться на родину в Италию.

В 1921 году под влиянием бродивших в то время идей о мировой революции стал коммунистом. Выполнял поручения Итальянской компартии, предотвратил уничтожение боевиками Савинкова советской делегации, приехавшей на мирную Генуэзскую конференцию. Затем, чудом избежав ареста секретной службой Италии, в 1923 году уехал в СССР, где «решил положить все силы на то, чтобы красные самолеты летали быстрее черных».

Опытный инженер и летчик, Бартини сделал быструю карьеру в Красной Армии: получил звание комбрига и до 1929 года исполнял обязанности главного инженера ВВС Военно-Морского Флота. Затем Роберт Людовигович возглавил опытное конструкторское бюро, проявил себя как конструктор-новатор, предложив проекты экспериментальных гидросамолетов и истребителей, среди которых был 40-тонный морской бомбардировщик МТБ-2 катамаранной схемы (с двумя фюзеляжами). По весу этот самолет превосходил в несколько раз все существовавшие в то время летательные аппараты.

Негостеприимная вторая родина.

В ОКБ НИИ ГВФ Бартини создал уникальный по тем меркам самолет «Сталь-6», скорость которого превышала скорости всех истребителей того времени почти на 100 км/ч. Затем последовал самолет ДАР-5, имевший дальность почти 5000 км. «Сталь-8», спроектированный в 1934 году, должен был развивать скорость 630 км/ч. Этой скорости наши истребители достигли только спустя семь лет.

Почему именно Бартини удавалась разработка таких уникальных проектов? Да потому, что он обладал способностью гения отобрать самое главное в процессе решения какой-то задачи и отбросить второстепенное. Роберт Людовигович мог видеть и неочевидное в любой конструкции, что дано не каждому инженеру.

В тот же период Бартини разработал проекты околозвукового и сверхзвукового (!) истребителей, которые вызвали недоумение и раздражение советских чиновников от науки, посчитавших их «умничанием» конструктора.


ДАР-5.

Неудивительно поэтому, что, когда пришло время массовых репрессий, Роберта Людовиговича обвинили в шпионаже в пользу Муссолини, против которого он боролся, и посадили в 1938 году в тюрьму. Только благодаря тому, что его самолет ДАР-5 установил рекорд скорости, Бартини не расстреляли, а водворили в шарагу — очередное в его жизни тюремное конструкторское бюро НКВД, где он, подобно многим советским конструкторам, таким как А. Туполев, П. Сухой, В. Мясищев, С. Королев, стал работать над проектами «красных самолетов».

Но даже в заключении Бартини оставался самим собой, гордым и независимым человеком. Он отказался участвовать в разработке и доводке туполевского бомбардировщика Ту-2, хотя хорошо знал, что при успешном вводе в строй этого самолета его ждало освобождение из шараги. Бартини поступал так, потому что он хотел строить свои машины, и добился этого. Его бомбардировщик ДБ-240 под маркой Ер-2 (Ермолаев до ареста конструктора был его заместителем) воевал во время Второй мировой войны и бомбил дальние фашистские тылы.

Послевоенные годы.

ЕР-2.

В послевоенные годы конструктор под вооруженной охраной работал в Таганроге. Здесь он создал многоцелевой грузопассажирский самолет Т-117 «Кит», первую в мире машину с герметизированными кабиной экипажа и грузовым салоном, предназначавшуюся для доставки крупногабаритных грузов. В ней можно было перевозить машины и даже танки. Самолет брал на борт 80 десантников или 6 автомобилей. По своим размерам «Кит» превосходил (а это было в 1946 году!) нынешние Ил-76 и Ил-86. Однако из-за отсутствия двигателей уже почти построенный транспортник пустили на слом.

Наверное, вся беда Бартини заключалась в том, что он так увлекался постоянно возникающими у него замыслами и идеями, что не мог закончить одного проекта и сразу же брался за другой. К тому же Роберт Людовигович не боялся гибели своих начинаний. Он был безмерно богат различными идеями и поэтому необыкновенно щедр.

— У меня есть три «нет», — частенько говорил Бартини. — Нет чувства голода, нет чувства страха, нет чувства боли.

Очевидно, к этим трем «нет» надо было добавить еще одно: у конструктора никогда не было удачи во всех его начинаниях. Очевидно, его преследовал какой-то зловещий рок после того, как он покинул Италию. И действительно было все: и 15 лет сталинских лагерей, и издевательства тюремщиков, и непонимание соратников, и отчужденность семьи. Постоянно прекращалась не по его вине почти любая начатая им работа. Непонятные реорганизации лишали конструктора производственной базы. Вот почему за 45 лет жизни в СССР Бартини в металле построил только 4—5 самолетов, но только ЕР-2 пошел в серию.

Несмотря на такое фатальное невезение, Роберт Людовигович никогда не отчаивался, ни на минуту не теряя выдержки, а оставался живым, доступным, ненавязчивым собеседником, приятным в общении. Он не придавал большого значения одежде. Невысокий, крепкий Бартини одевался очень непритязательно: любил носить свободные куртки, рубашки с отложным воротником, неяркие галстуки.

В 1946-м Бартини был освобожден и после смерти Сталина в 1956 году реабилитирован.

Экранопланы и экранолеты.

В дальнейшем Роберт Людовигович, одержимый идеей глобального транспорта для планеты Земля, спроектировал огромный экраноплан весом 2500 тонн (столько весила американская космическая ракета «Сатурн-5») и размерами с футбольное поле, а также всепогодную амфибию вертикального взлета и посадки ВВА-14, ставшую его последним проектом.


ВВА-14.

Проектами экранопланов и экранолетов Бартини заинтересовался давно. Еще в 30-е годы он создал уникальный самолет «Сталь-7». Под изломанными плоскостями этого летательного аппарата, похожими на крылья перевернувшейся на спину чайки, при взлете и посадке образовывалась воздушная подушка, заметно повышающая грузоподъемность и дальность самолета.

Вот что говорил о проблемах транспорта будущего сам конструктор:

— Самолет хорошо летает, но плохо садится. Вертолет легко поднимается, но медленно летает. Выход из этих противоречий — в такой конструкции корпуса летательного аппарата, при которой достигается единство противоположностей таких функций, как функция крыла, фюзеляжа и оперения. Я полагаю, что со временем под корпусом аппарата начнут использовать аэродинамический экран. Образующаяся при этом воздушная подушка сделает летательный аппарат будущего — экраноплан — всеаэродромным или, если угодно, безаэродромным: он сможет садиться и взлетать повсюду.

Свои идеи Бартини реализовал в ВВА-14. Амфибия представляла собой аппарат необычной схемы и предназначалась для взлета и посадки на любую поверхность: воду, снег, лед, болото и песок. Первый полет с сухопутного аэродрома амфибия совершила 14 сентября 1972 года. Подняли ее в воздух летчик-испытатель авиазавода Ю. Куприянов и штурман А. Кузнецов. В дальнейшем ВВА-14 модифицировалась, самолет под наименованием 14М1П прошел испытания на акватории Азовского моря.

Однако судьба ВВА-14, как судьба многих самолетов Р. Бартини, оказалась печальной. После первых полетов работы по доводке амфибии затянулись и постепенно сошли на нет после смерти конструктора в 1974 году. Он умер так же стремительно, как и жил: встал из-за письменного стола, шагнул несколько раз и упал бездыханным.

Такова судьба непризнанных гениев.

Бартини очень много сделал для России и ее авиации. И даже космоса. Стоит только вспомнить треугольное крыло переменной стреловидности с переменной аэродинамической круткой, названное впоследствии именем конструктора. Он разработал его за десять лет до того, как появились «Конкорды» и наши Ту-144, на которых использовались точно такие крылья.

А С. П. Королев однажды вообще заявил:

— Мы все обязаны Бартини очень и очень многим, без Бартини не было бы спутника!

В сентябре 1947 года Бартини сделал доклад, в котором он предложил авианосец на подводных крыльях. Предполагалось, что корабль будет идти на скорости 600—700 км/ч и поэтому самолет сможет садиться на него без гашения собственной скорости. Когда Бартини рассказал о своем проекте, известный конструктор экранопланов Алексеев из Сормово отказался делать свой доклад, сославшись на то, что он был хуже.

Бартини во всем и всегда был белой вороной и среди авиаконструкторов, и среди советских авиационных чиновников от авиации, которых раздражали его происхождение, образование, национальность, независимость, энциклопедическое образование. В России никогда не любили умных людей ни тогда, ни сейчас.

Непонятый другими, Бартини предпочитал одиночество. До конца жизни он был очень скрытен, не имел друзей. Несмотря на то, что он испытал в СССР, он всегда считал себя русским и писал в документах в графе «национальность» «русский», объясняя это так:

— Физиология и биология человека таковы, что через каждые 10—15 лет его клетки обновляются полностью. Я прожил в России три раза по 15 лет, и во мне не осталось ни одной итальянской молекулы.

Что остается после великих людей? Нереализованные проекты, идеи, порой настолько смелые и опережающие время, что о них говорят как о фантастических даже после смерти их создателя... Роберт Бартини понимал высокий уровень своих исследований, намного превышающих современные знания, и завещал опубликовать свои труды только в 2197 году после своего 300-летия.