Аварии на подводных лодках обычно приводят к смерти всего экипажа. Выбраться живым из смертельной ловушки, как правило, очень трудно. Но один человек всё же сумел уцелеть и бросить вызов самой смерти. О том, что случилось тогда 30 лет назад на подлодке «Комсомолец», он не забывал никогда. Трагедия 7 апреля 1989 года в Норвежском море до сих пор вызывает ужас у тех, кто о ней слышал. По официальной версии всё случилось из-за пожара на борту. Погибли 42 советских моряка, выжили – 27. Человек, который бросил вызов самой смерти – это мичман Виктор Слюсаренко. Он выжил, оказавшись на глубине более 1000 метров. А это практически уникальный случай за всю историю человечества.
Слюсаренко был родом из Винницкой области. Экипаж подлодки, на которую он поступил служить, состоял из украинцев и русских. Как признавался Виктор в беседе со СМИ, вначале корабль носил название «Плавник». Но потом местный замполит посчитал, что из-за молодого экипажа следует название изменить. Таким образом подлодка получила наименование – «Комсомольца». Судно вышло в море 28 февраля 1989 года. Уже 31 мая экипаж должен был вернуться домой. Но у судьбы были свои планы. 7 апреля вахта Слюсаренко была с 12 ночи до 4-х утра. «А пока я отдыхал у себя в каюте», - рассказывал подводник, «Кушать не стал, итак, кормили 5 раз в день. Около полудня вышел на построение и инструктаж. И тогда в 7-м отсеке прозвучал сигнал «пожар». Как выяснилось, матрос, пытавшийся ликвидировать возгорание, погиб сразу.
В тот момент «Комсомолец» находился на глубине 350 метров. Всплывать начали в срочном порядке. Но потом сработала аварийная защита атомного реактора, и корабль потерял ход. Командир подлодки принял решение – «продуть» воду из спеццистерн сжатым воздухом. Но ситуация ухудшалась. С 7-го отсека пожар перекинулся на 6-й. Как рассказывал Слюсаренко, «горело даже то, что не должно было гореть». Будущего героя назначили в спасательную группу. Задача была ответственной – изолировать и загерметизировать горящие отсеки. «Мы едва успевали раненых и обожжённых вытаскивать», - отмечал Слюсаренко, «Вокруг – ад, темнота, нечем дышать, и я выношу своего товарища, оставшегося без кожи». Далее последовали электрические замыкания.
На военной базе о ситуации знали. Над лодкой стали кружить военные самолёты. Сообщили, что на помощь подводникам уже выслали гражданские суда. Но у спасателей ещё было немало работы. Необходимо было забрать все секретные документы, и потому они полезли снова. В тот-то момент подлодка накренилась и пошла ко дну. Спасатели убежать не успели, хоть и пытались. Люк оказался не закрытым, и Слюсаренко окатило холодной водой. Кому-то из мичманов удалось закрыть люк, чтобы вода не проникла на судно. Однако капкан был уже неизбежен. Горело два отсека, а судно стремительно шло на дно. «Правда через какое-то время лодка встала горизонтально», - вспоминал Виктор, «Она так устроена. Стало легче, уже не нужно висеть на трапе. Но я уже терял сознание, когда меня втащили в выходную камеру».
Пятеро спасателей оказались запертыми на погибающем корабле. В камеру уже начинала просачиваться вода. Под воздействием сжатого кислорода она закипала. Слюсаренко понимал, что смерть на пороге, и скорее всего на этот раз им не удастся уйти. «И тут снизу постучали. Командир приказал открыть люк. Мы замешкались. И как оказалось, эти несколько секунд спасли нам жизнь – лодка резко провалилась, начались взрывы. Стуки прекратились». Мичман признавался, что никогда не забудет тех жутких мгновений. Обычно такое остаётся в памяти навсегда. «Мы продолжали лететь вниз», - говорил он, «Сидели впятером в выходной камере и слушали, как умирает «Комсомолец». Лопались перегородки, взрывались цистерны. Слушали и молчали».
Когда командир сделал замеры, оказалось, что спасатели на глубине более 1000 метров. Выжить в таком случае уже не представлялось возможным. Оставался только вопрос – как умереть без мучений. Давление было огромным, и вода могла раздавить людей в любую секунду. Но всё же герои не теряли надежды. Задача, которую предстояло выполнить, была намного труднее предыдущих – отсоединить камеру от подводной лодки. Вручную это сделать не выходило, поэтому они решили сделать это сжатым воздухом. В камере имелись клапаны. Пока их искали, раздался взрыв. Аккумуляторные батареи оказались повреждены водой, началось выделение водорода, который тут же взорвался.
Именно этот взрыв и спас Слюсаренко. Он оторвал камеру от подлодки. Она наполнилась каким-то странным неведомым дымом. Мичман признавался, что никогда такого ещё не видел. «Я увидел, как передо мной падает Юдин и услышал голос командира. Всем включиться в ИДА!» ИДА – это специальные дыхательные аппараты, которые есть у всех подводников. Но самое странное было то, что такой приказ никто не мог отдать. Откуда именно возник голос – Слюсаренко так и не понял. Он говорил, что это походило на мистику. Юдин, будучи соратником Виктора, не смог вовремя натянуть ИДА, но товарищи ему помогли. Потом они бросились к командиру и надели на него аппарат. В это же время прозвучал громкий хлопок. Камера резко всплыла на поверхность.
Внутреннее давление сорвало люк сразу же, и товарища Слюсаренко, Черникова, подбросило высоко вверх. Он улетел на 30 метров, а затем, ударившись об воду, умер от разрыва лёгких. Виктора тоже швырнуло, но он сумел удержаться, отчаянно хватаясь за горловину люка. «Камера начала тонуть, и я спрыгнул в воду. Но вода была ледяной, +2 градуса». Как рассказывал мичман, в такой воде продержаться можно было не более 20 минут. Но он провёл 40. Мимо проходило судно. Поначалу оно не заметило Слюсаренко, но потом матросы на нём увидели мешок погибшего Черникова. Вскоре Виктор был уже у спасателей. Оставшихся в живых подводников тоже спасли, но не всех. Многие умерли от переохлаждения и потери сил.
«Многие спрашивали меня, было ли страшно?» - вспоминал Виктор, «Ну, может несколько секунд. Когда висел на поручне, когда сверху вода лилась. Ещё мелькнула в голове досада, что жена опять замуж выйдет». После трагедии Слюсаренко службу так и не продолжил. Он решил пожить обычной жизнью. Боль, доставленная ему на «Комсомольце», была немыслимой. От такого он уже никогда не оправиться. Ему не хотелось возвращаться туда, где его ждала смерть, особенно такая страшная, как на том погибающем судне. Виктор остался жить в Киеве, где проживает и поныне.