Фашисты со страхом называли её фрау «Чёрная смерть»

Гитлеровцы со страхом и уважением называли Евдокию Завалий Фрау «Чёрная смерть». Девчонку, которой не было ещё и двадцати лет. Тем не менее эта «девчонка» была единственной в истории Великой Отечественной войны, кто командовал взводом морской пехоты. Правда, для этого ей пришлось немного побыть Евдокимом…

Евдокия, или как её называли, Дуся, родилась 28 мая 1926 года в селе Новый Буг Николаевской области. Правда, в наградных документах указан 1924 год рождения – стремясь на фронт, девушка приписала себе лишние два года.

Дуся мечтала стать врачом, поэтому старательно училась. А на каникулах работала в артели имени Коцюбинского – присматривала за скотиной, полола, помогала заготавливать сено… Ей не исполнилось и шестнадцати, когда в жизнь ворвалась война.

С самых первых дней девушка отчаянно рвалась на фронт. Явилась в военкомат. Сообщила свой возраст. Военком только посмеялся – мол, вырасти сначала, молоко на губах не обсохло – а туда же, на фронт.

Через несколько дней настойчивая девушка вновь пришла в военкомат. Соврала, что ей семнадцать. Военком, узнав несостоявшуюся воительницу, «обрадовался» - сказал, что если так и дальше пойдёт, то ещё через день «защитница Родины» достигнет призывного возраста. Снова посмеялся и отправил домой.

«На белом небе над нашим селом появились чёрные пятна».

А 25 июля на село Новый Буг фашистские самолёты сбросили бомбы и парашютный десант.

Впоследствии Евдокия Николаевна вспоминала, как во время работы в поле увидела самолёты со свастикой:

«Вдруг видим - на белом небе над нашим селом появились чёрные пятна. Бригадир аж присвистнул: «Парашютный десант!» Послышался нарастающий гул, и вражеские самолёты начали бомбёжку. Мы бросились по домам. Вбежав во двор, я услышала чей-то стон и, глянув под старую антоновку, обомлела: молодой пограничник (у нас в селе находился штаб погранзаставы) лежит в луже крови. Не помню, как вбежала в хату, разорвала на бинты простыню, как перебинтовала его, смотрю - ещё одного ранило, потом ещё...»

Словом, не спрашивая ни у кого разрешения, Евдокия бросилась помогать раненым солдатам. Не обращая внимания на рвущиеся совсем рядом снаряды, она перевязывала бойцов, оттаскивала их из-под обстрела. Здесь, в её селе, сражался 96-й кавалерийский полк 5-й кавалерийской дивизии 2-го кавалерийского корпуса. Силы оказались неравными – бойцы начали отступать.

Дуся упросила командира полка взять её с собой на фронт, соврав, что ей совсем скоро исполнится восемнадцать лет. Взяли.

Счастливая девушка забежала домой за вещами. Встретила свою бабушку, которая славилась тем, что могла предсказывать судьбу и лечила селян травами. Бабушка сразу смекнула, куда собралась внучка. Заплакала, но, зная решительный Дусин характер, благословила.

Здесь и далее из воспоминаний Евдокии Завалий:

«Сначала она не хотела меня отпускать, я ведь только за кофточкой домой забежала, а она всё поняла сразу, крепко обняла, зашептала что-то и посмотрела в глаза: «Онучечка! Четыре раза будешь кровью стекать! Но тебя принесут белые гуси...», потом перекрестила. Бабушка моя прожила на свете 114 лет».

«Когда я получила этот орден, долго ходила сама не своя».

Дуся служила в полку санинструктором. Как впоследствии она вспоминала, «научилась вводить раненым противостолбнячную сыворотку и делать многое другое, что поручают лишь опытным медицинским сестрам».

Девушка упросила бойцов показать ей, как пользоваться оружием. Так она научилась стрелять не только из пистолета и карабина, но даже из пулемёта. Вскоре Дусе присвоили звание старшего сержанта.

Во время отступления полка при переправе через Днепр в районе острова Хортица Евдокия получила ранение в живот и была отправлена в госпиталь. Будучи раненой, умудрилась совершить героический поступок – спасла раненого командира десантного батальона – вытащила его на плащ-палатке из-под обстрела. Командование наградило её орденом Красной Звезды.

Дуся очень радовалась награде: «Когда я получила этот орден, долго ходила сама не своя. Гладила его  рукой. Мне казалось, что я даже подросла, стала выше…»

«Завалий Евдоким? Так точно, товарищ командир!»

После лечения в госпитале девушку хотели комиссовать, но она отказалась.

«Направили меня после ранения в запасной полк. А туда как раз «покупатели» из командования приехали набирать ребят на передовую. Один из них, моряк, подзывает меня: «Гвардии старший сержант, покажите ваши документы!» Раскрывает мой литер и читает: «Старший сержант Завалий Евдок.» Это в госпитале имя моё так сократили. «Завалий Евдоким?» А я ему, и глазом не моргнув:  «Так точно, товарищ командир! Завалий Евдоким Николаевич!» - «Даю пятнадцать минут на сборы!»

Старший сержант Завалий ничем не отличался от остальных бойцов – те же гимнастёрка, галифе и «причёска» в виде короткого «ёжика» - волосы Дусе пришлось сбрить, чтобы не одолевали вши. Так что капитану третьего ранга, проверявшему документы Дуси, даже в голову не могло прийти, что тощий мальчишка, стоящий перед ним на самом деле одетая в солдатскую форму девушка. Так «Евдоким» попал в 6-ю десантную бригаду морской пехоты.

Впоследствии на вопрос о том, почему она не призналась капитану в принадлежности к прекрасному полу, Евдокия Николаевна говорила, что просто испугалась и растерялась. Ну а потом уже деваться было некуда. Хотя страх разоблачения не проходил: «Если бы тогда узнали, не сносить бы мне головы. Расстрельная статья, с командованием шутки плохи!»

Для того чтобы её не разоблачили в бане, девушка всеми силами пыталась избежать общей помывки, придумывая всевозможные отговорки.

Сослуживцы тоже не разглядели в новоприбывшем девушку. Тем более, что Евдоким не мог не заслужить уважения своими бесстрашием, умом и находчивостью. Правда, как впоследствии признавалась ветеран войны, было всё-таки то, чего она боялась до одури – крыс.

«Я просто не имела права быть слабой, бояться. Но все равно боялась... Больше всего – крыс. Ничего с собой поделать не могла, они  для меня страшнее немцев были – голодные, по ночам в лицо бросались, за пятки грызли. Брр! Лучше не вспоминать...»

После того как под Моздоком «Евдоким» взял в плен немецкого офицера, он был направлен в отделение разведки, а чуть позже стал и его командиром.


Отчаянная вылазка и раскрытие тайны.

В августе-сентябре 1942 года Дуся с сослуживцами воевала на туапсинском направлении под городом Горячий Ключ. Выполняя боевое задание, попали в окружение. За семь суток изнуряющих боёв почти иссяк запал продуктов и боеприпасов. И тогда Дуся решилась на отчаянную вылазку – вызвалась переправиться на другой берег горной реки. В траншее был найден кабель, один конец которого дали «Евдокиму» в руки, второй закрепили за дерево.

Добравшись до места боя, откуда немцы ещё не успели убрать своих убитых, Дуся насобирала там предостаточно боеприпасов. Отправив всё это богатство с помощью всё того же кабеля и наскоро сооружённого из крышек ящиков от снарядов плота, девушка переоделась в прихваченную немецкую форму и засела в кустах возле дороги.

Здесь Евдокия, дождавшись, когда будут проходить грузовики, пустила по ним автоматную очередь. Боевые товарищи поддержали  стрельбой с противотанкового оружия. Два грузовика оказались подбиты. Ликвидировав немцев, девушка уложила в плащ-палатку найденные в машинах хлеб и консервы.

Когда Дуся переправлялась через реку, немцы заметили её и открыли огонь, но отважная разведчица сумела благополучно доплыть до своих.

В конце 1942-го – начале 1943 года Евдокия Завалий участвовала в боях по блокированию Кубанского плацдарма противника у станицы Крымская. В одном из боёв был убит командир Дусиной бригады. Тогда Евдокия, встав во весь рост с криками: «За мной! В атаку!» повела своих товарищей в бой. Из этого боя отважного героя выносили на руках – девушка получила тяжёлое ранение.

В госпитале тайна, которую Дуся хранила восемь месяцев, оказалась раскрыта, и бойцы узнали о том, что всё это время с ними рядом воевала девушка. Она была готова к тому, что её отдадут под суд, сделают выговор или, в лучшем случае, снова переведут в санинструкторы. Но, к величайшей радости девушки, её не только не наказали, но и отправили на курсы младших лейтенантов в 56-ю отдельную Приморскую армию, которая базировалась в только что освобождённой станице Северская.


«Я понимала свою обязанность как командира взвода вести ребят в атаку».

Отучившись, младший лейтенант Евдокия Завалий в октябре 1943 года, теперь уже под своим настоящим именем, вернулась на передовую. Ей поручили командование взвода отдельной роты автоматчиков 83-й морской стрелковой бригады.

Здесь её встретили не слишком радушно. Как? Морские пехотинцы должны подчиняться бабе? Да какая там баба!? Девчонка, которой едва исполнилось семнадцать лет. Некоторые и вовсе игнорировали приказы командира.

«Был такой Ваня Посевных. Когда появился во взводе, посмотрел на меня презрительно и сказал, что не станет подчиняться бабе. Я ему командую: «Выйти из строя!» - а он не выходит…»

Ни о какой любви Дуся на фронте не думала, даже мысли об этом не допускала: «Если бы хоть какие-то мысли возникли на этот счёт, всё - нет взвода, и нет командира! Я была для них мужиком, да и некогда было нам, морским пехотинцам, любовь крутить… Вернулась я домой после войны чистая, как небо и звёзды...»

И всё-таки своим мужеством и бесстрашием Евдокия завоевала авторитет среди сослуживцев. Морские пехотинцы жизнь готовы были отдать за своего командира. И такое, увы, случалось. В боях за Будапешт Ваня Посевных – тот самый, что поначалу отказывался «подчиняться бабе», закрыл её собой от снайперского выстрела. За этот подвиг он был награждён орденом Красной Звезды. Посмертно…

«Я понимала свою обязанность как командира взвода вести ребят в атаку. Поднимаюсь и кричу: «За Родину! За Сталина! В атаку! Вперёд!» И они все поднимаются за мной, догоняют и обгоняют меня, чтобы прикрыть от пуль».

Из произведения писателя Николая Бойко «Гвардии лейтенант Дуся»: «Александр Александрович Кузьмичев, командир роты, в своих послевоенных воспоминаниях отмечал, что взвод гвардии лейтенанта Дуси, всегда находился на острие боевых действий, служил тараном при наступлении бригады морской пехоты. Их посылали туда, где было особенно трудно».

Завалий со своим взводом участвовала в высадке на Керченский полуостров, освобождала Севастополь, Туапсе, Новороссийск, Тамань, штурмовала Сапун-гору, участвовала в боях за Керчь, Балаклаву, Сахарную головку, переправлялась через Днестровский лиман, воевала в Румынии, Болгарии, Югославии, Венгрии… Словом, куда только не забрасывала фронтовая судьба морских десантников во главе с Евдокией.


Дуськины гвардейцы и пленённый генерал.

Сослуживцы ласково величали девушку «Евдокимушкой», а её бойцов «Дуськиным взводом» или «Дуськиными гвардейцами». Гитлеровцы, на которых «Дуськин взвод» наводил ужас успешными дерзкими вылазками, уважительно окрестили его командира «фрау Чёрная Смерть» - «Frau schwarzer Tod». И даже назначили большую награду за голову «фрау», только никто из них так и не сумел эту награду получить.

В феврале 1945 года во время боёв за Будапешт, получившие соответствующий приказ морские пехотинцы, несколько дней тщетно пытались пробиться к замку, который гитлеровские военачальники использовали в качестве штаб-квартиры. Замок казался совершенно неприступным, все подходы к нему были заминированы. Но бойцы «Дуськиного взвода» всё-таки сумели обнаружить лазейку – подземный ход под канализационным люком.

Решиться на такое было сродни безумию! Ведь в канализационном стоке стоял такой ужасный запах, что там можно было задохнуться. Комроты Александр Кузьмичёв вспомнил, что среди захваченных у фашистов трофеев есть 18 подушек с кислородом…

Впоследствии Евдокия Николаевна вспоминала:

«Просчитали, что идти надо до четвёртого колодца, и решили рискнуть. Мой взвод шел впереди роты – одна подушка на двоих, делаешь спасительный вдох и отдаёшь соседу. Коллектор оказался уже, чем предполагали, шли согнувшись, ноги увязали в зловонной жиже. У второго колодца услышали грохот и лязг. Осторожно отодвинули крышку и сразу закрыли – наверху вся улица запружена танками и бронемашинами. Господи, подумалось, а что же ожидает нас у четвёртого колодца? Ведь это вонючее подземелье может стать нашей братской могилой, достаточно бросить пару гранат! У четвёртого колодца остановила взвод. Сердце бешено колотится, но там, наверху, было тихо. Значит, правильно рассчитали...

Ворвались в бункер. Немцы, не ожидавшие этого, не оказали сопротивления. Самым ценным трофеем оказались оперативные карты. «Освоив» бункер, мы начали из него стрельбу. На улице началась невероятная паника... Не понимая, почему стреляют из их же бункера, фашистские вояки стали из автоматов бить друг друга. Беспорядочный огонь открыли танкисты…

Взяли в плен генерала… Смотрел на нас, как на призраков, не в силах понять, каким чудом мы оказались в тылу его войск… Он не поверил, что разведчики прошли под землёй, пока не увидел их, не успевших отмыться от грязи и нечистот. Когда услышал, что комвзвода была девушка, опять не поверил и оскорбился: «Худшего издевательства вы не могли придумать?!» Вызвали меня. Пришла в штаб грязная, как чёрт, разит от меня за километр. Майор Круглов, зажимая нос платком, обращается ко мне: «Доложите, как пленили немецкого генерала!» И вдруг немец протягивает мне пистолет системы «Вальтер» - плохо, видать, обыскали его ребята. «Фрау русиш чёрный комиссар! Гут! Гут!» Я глаза вытаращила на политотдел, те кивают - бери. Потом ребята именную надпись мне на этом пистолете сделали...

После той операции у меня была одна мысль — как от этой грязи отмыться. Мы зашли в какой-то местный парфюмерный магазин, и я принялась сливать в котелок все, что попадалось под руку, а потом вылила все это на себя. С тех пор духи я на дух не переношу!»

За эту операцию Дуся была награждена орденом Красного Знамени.


Дважды похороненная…

Больше всего Евдокия Николаевна переживала за своих ребят, которых, как командир, не смогла уберечь в боях: «До Победы дошли только шестнадцать моих ребят… К человеческим потерям привыкнуть нельзя, но выжить все-таки можно. Главное – не утратить память и не предать её. На ней ведь держится мир, но как объяснить это людям?»

Сама Евдокия тоже частенько бывала близка к гибели. Предсказание бабушки-ведуньи сбылось – Дуся была ранена четыре раза. Более того, её дважды «хоронили». Первый раз это случилось под Белгород-Днестровском. Евдокию при форсировании лимана отбросило взрывной волной. Придя в себя, она увидела идущих по полю немцев, которые добивали раненых.

«Я почувствовала, что приближаются ко мне, затаила дыхание, и вдруг огнем полоснула боль в ноге. Один из фашистов пронзил её штыком, чтобы проверить, мертва ли «русиш фрау». Чудом не выдала себя, а на рассвете, когда наши батальоны очистили от гитлеровцев западный берег Днестровского лимана, меня, истекавшую кровью, нашли местные жители».

А в штабе решили, что Евдокия Завалий мертва, и вписали среди других её имя на братской могиле.

Второй раз фамилию девушки высекли на памятнике в болгарском городе Бургас. Когда спустя четверть века Евдокия Николаевна приехала в Бургас в качестве почётного жителя, одна из жительниц узнала её и заплакала от радости: «Доченька! Ты живая!»

А вот предсказание бабушки по поводу белых гусей, которые должны куда-то были Дусю принести, то ли не сбылось, то ли сама Евдокия не смогла связать события в своей жизни с этим пророчеством.


«Я после войны ещё долго по ночам ходила в атаку».

После войны Евдокию Завалий командование хотело направить в военное училище, но ранения и контузии давали о себе знать. Так что от последующей военной карьеры Дуся отказалась. Не стала она и врачом, как мечтала когда-то. Работала директором гастронома в Киеве, куда уехала после демобилизации в 1947 году.

Здесь же, в Киеве вышла замуж, родила двоих детей, которые потом подарили Евдокии Николаевне четырёх внуков и столько же правнуков.

«Я после войны ещё долго по ночам ходила в атаку. Кричала так, что соседи пугались. А бабушка молилась и говорила маме: «Это нечистый дух из неё выходит!» Наверное, благодаря этим её молитвам живу до сих пор» - рассказывала впоследствии Евдокия Николаевна.

Она очень много работала с молодёжью, проводила различные встречи.

«После войны объездила множество городов, воинских частей, кораблей и подводных лодок — везде рассказывала о своём десантном взводе. Выступала в школах, чтобы дети знали правду, а не росли Иванами, не помнящими родства. И сейчас иду, если зовут и не подводят силы. В августе прошлого года привезла из Севастополя 30 комплектов тельняшек и бушлатов для ребят из 104 школы в Пуще-Водице, куда с радостью ходила каждый год 9 Мая. А 1 сентября 2007 года этой школе торжественно присвоили имя фашистского головореза Романа Шухевича. Нужна ли теперь там моя правда?..»

О подвигах Евдокии ходили легенды, которые пересказывались чуть ли не во всех странах мира. Когда-то Марк Стекнул, атташе Военно-Морских сил США на Украине написал Евдокии Завалий:

«Я был очень рад познакомиться с Вами и общаться всё это время.

Согласитесь, что далеко не все могут лично познакомиться с храброй женщиной, которая в годы войны командовала морскими пехотинцами, проявляя при этом героизм и мужество.

Ваша жизнь, уважаемая Евдокия Николаевна, может служить прекрасным примером для подрастающего поколения как нужно любить Родину и защищать её, если на неё напал враг.

Позвольте пожелать Вам, дорогая Евдокия Николаевна, доброго здоровья и долгих лет жизни!»

Гвардии полковник морской пехоты, почётный житель восьми городов, кавалер четырёх боевых орденов и почти сорока медалей Евдокия Николаевна Завалий четыре дня не дожила до 65-летия Победы. Она скончалась в Киеве 5 мая 2010 года в возрасте 84 лет.