Заголовок этой статьи не несет в себе ни малейшего признака умопомешательства автора. История «синего денима», по которому в Советском Союзе страстно вздыхали даже ответственные комсомольские вожаки и «вожачки», действительно целиком связана с Россией. Каким образом? А вот каким.
Прощай, Россия, здравствуй, Фриско!
До поры никому не известный еврейский мальчик Якоб Йофис родился в 1832 г. в семье благонамеренного закройщика в г. Риге – столице Лифляндского уезда Российской империи. Естественно, основное время ребенок тратил, помогая папе штопать и перешивать драные портки рижских грузчиков, разносчиков газет и трубочистов. В минуты отдыха бегал главе семейства за пивом и копченой салакой.
Скорее всего, это занятие стало бы главным делом в жизни маленького Якоба, если от иностранных матросов он не узнал бы о такой стране как Америка. Рассказы о ней были столь красочны и заманчивы, что Якоб Йофис, уже понимавший, что латки на чужих прорехах больших денег ему не принесут, решил-таки свалить в эти самые Штаты, что и сделал в свои 22 года. Так в 1854 г. вчерашний россиянин из г. Риги ступил на заманчивые улицы солнечного Сан-Франциско.
Демократичный и радушный в рассказах город на деле встретил очередного гастарбайтера по-американски сухо и деловито: хочешь денег – иди и зарабатывай! Сняв за копейки какую-то халупу и официально сменив в полиции инициалы на Джекоба Дэвиса, новобранец принялся за то, чему успел научиться в Риге, т.е. портняжничать. Вскоре он понял, что и в Америке эта профессия в чистом виде в круг Вандербильда и Рокфеллера ему дорогу не откроет. Надо было выдумать что-то оригинальное. Но что? Помог случай. Как-то, болтаясь по улицам Сан-Франциско, новоиспеченный янки Джэк Дэвис забрел в трикотажный магазинчик Levi Strauss, которым уже пару лет владел приехавший ранее из Германии и более старший Лейба Штраус. Они разговорились, в ходе беседы Джэк Дэвис обратил внимание на рулоны незнакомой синей ткани, которые в изобилии лежали на полках. – «Слабо берут» – посетовал хозяин заведения. На ощупь материя оказалась плотной и добротной. – «Из такой можно шить неплохие комбинезоны для строителей и докеров» - смекнул Дэвис и тут же договорился с Лейбой, который на американский манер тоже сменил имя и фамилию на Леви Страусса, о поставке именно этой ткани в его ателье. Собеседники, сразу понравившиеся друг другу, тут же ударили по рукам Они и сами тогда не понимали, что только что, у этого затертого прилавка галантерейной лавки заложили фундамент будущей мировой текстильной империи…
Искал золото, нашел медную заклепку.
Джэкоб Дэвис взялся за дело активно и старательно: из нового материала стал шить не только прочные комбинезоны, но и портки для ковбоев, которые те быстро оценили. Но дело, которое естественным путем стало расширяться, тем же путем стало требовать и дополнительных денег: оплата поставок, налоги, зарплата подмастерьев и самое главное – реклама, без которой в Америке пробиться к щедрым финансовым родникам было, увы, невозможно.
В те годы в США случилась та самая «золотая лихорадка», что сделало Джэка Лондона мировым писателем, а многих простых американцев – богатеями. Дэвис, повесив на свою мастерскую замок и сменив ножницы на кайло, тоже с головой окунулся в эту тревожную и сладостную авантюру. Долбил землю на приисках, мыл шихту в реках, но… золото упорно не хотело валом идти к нему в руки. Тогда-то не состоявшийся золотопромышленник вспомнил старую российскую поговорку: «от добра добра не ищут» и решил вернуться к тому, с чем и приехал в США: к портняжному делу! И сделал это весьма своевременно: ведь к тому времени он был уже не только женат, но и отцом шестерых детишек, которых надо было кормить.
Семья меняет место жительства и в 1868 г. переезжает из солнечного Фриско в штат Невада. Там, в городе Рино Джэкоб вновь открывает пошивочную мастерскую. Во многом новому делу способствовал и его друг Леви Страусс, который все эти годы не выпускал из виду своего напористого коллегу, интуитивно ощущая в нем и свое личное большое будущее.
«Новый-старый» бизнес, где основной продукцией стали прочные и надежные рабочие комбинезоны и брюки из тканей Страусса, доход приносил, но это все же были не те деньги, о которых мечтал юный Якоб Йофис, покидая когда-то российскую Лифляндию. Снова была нужна новаторская идея.
Понимая, что шить смокинги он уже не будет, Дэвис в тысячный раз рассматривал свою продукцию: надежные и прочные синие брюки. И случилось чудо: мастер вдруг обратил внимание на то, что в том месте, где карманы крепятся к основному материалу, прошивка недостаточна прочна: то есть именно карманы были самой ненадежной деталью в новой продукции, а ведь именно на них возлагалась главная функция самих брюк… Надо было что-то делать, но что?
Менять нитки на более прочные? Но тогда надо было бы менять их во всех остальных швах, а это и дорого, и хлопотно. Добавить тройную прострочку? Но, где гарантия, что и она выдержит тяжелый кольт в кармане ковбоя? И тут уроженца далекой Риги осенило: нужна дополнительная фурнитура, желательно металлическая! Например, медные заклепки, которые по какому-то случаю валялись в мастерской. Дэвис тут же отпорол уже пришитые карманы в почти готовых брюках и вместо ниток наглухо приклепал их снова на место уже с помощью заклёпок.
Первая партия нового товара разлетелась мгновенно, вскоре посыпались заказы, дело пошло… Хорошо зная американское правило: «мало лишь придумать, надо суметь защитить придуманное от конкурентов», Джэкоб Дэвис подал заявку на патент своего изобретения, но… Это стоило по тем временам приличных денег (почти 70 долларов!), которых у портного не оказалось. (Если учесть, что новые штаны Дэвис продавал по 40 центов за изделие, то цена патента конечно для него была велика),
За помощью он тут же обратился к давнему компаньону Леви Страуссу, который сразу понял, что сложившаяся ситуация – тот самый и его счастливый случай, в который он верил и которого так ждал. Он согласился дать другу необходимую сумму, но при условии, что патент они получат как компаньоны, на «двоих». Дэвис согласился.
День рождения буржуев.
Вскоре друзья и уже компаньоны получили заветный документ под №139121 и с 20 мая 1873 г. стали единоличными монополистами в производстве новой одежды не только в США, но и на всей планете!
Лишь за год фирма «Леви Страусс и Ко» продала более 20 тысяч пар новых джинсов, что принесло очень хороший доход. (Забегая вперед, скажем, что именно «джинсами» новая продукция стала называться много позже: в 1955 году). А пока она значилась в заветном патенте как «рабочий комбинезон с карманами для ножа, часов и денег». Если кому-то удастся пробиться через безумные нынешние санкции и побывать в Вашингтоне, рекомендую заглянуть в Смитсоновский музей национальной истории, где в первозданном виде экспонируются те самые первые оригинальные американские джинсы. Сегодня это уже – история Америки, как и несъедобные гамбургеры, термоядерная «Кока-Кола» и финансово пустой доллар. Не уверен, что сами американцы знают, что родоначальником мирового джинсового американского фетиша стал паренек из российского города Риги Якоб Йофис.
Старость - в радость.
Наладив дело, которое быстро подвинуло на американском рынке известные компании, друзья стали предаваться радостям жизни. А почему нет?
Они снова переехали в Сан-Франциско, где всё и начиналось, обзавелись шикарными вилами, автомобилями, бассейнами. В общем, уверено шагнули в тот самый закрытый для многих «американский мир», о котором когда-то лишь мечтали. Стали миллионерами и меценатами. Много жертвовали на церковь и благотворительность. Поддерживали личными грантами талантливых студентов различных американских вузов. Основывали фонды и т.д.
В 1908 г. умер Джэкоб Дэвис, оставив дело своему сыну и племянникам умершего ранее компаньона Леви Страусса. Но самым ярким финалом жизни этих двух новаторов может служить фраза знаменитого кутюрье Ив Сен Лорана: «В жизни жалею об одном – что не я изобрел джинсы». Что делать, бизнес – дело не сентиментальное, кого-то одевает, а кого-то наоборот.