Секретная деятельность Канцелярии иностранных дел Российской империи в 1770-е годы во многом предопределила успех в расширении российских территорий на Кавказе, в Таврии и на северном черноморском побережье. Все эти земли были отторгнуты у Османской империи. Например, присоединение Крыма стало возможно в результате Русско-турецкой войны 1768–1774 годов, которая закончилась миром, заключенным в местечке Кючук-Кайнарджи (современная Болгария). Победоносную войну Санкт-Петербург вынужден был свернуть из-за охватившего южное Заволжье пугачевского бунта. Несмотря на затруднительное положение, Россия, благодаря мастерству дипломатов, смогла добиться хороших для себя условий в ходе напряженных Кючук-Кайнарджийских мирных переговоров.
В записке главы Коллегии иностранных дел (КИД) графа Никиты Панина, адресованной императрице, о сути достигнутого договора и о прекращении войны с турками сказано следующее: «Татары признаны вольными и независимыми под управлением избираемого ими хана Чингизитской фамилии. Дополнено духовное их подчинение султану, как верховному магометанскому Халифу, и соглашение между ними по делам веры. Всякий новый хан имел просить султанского благословления, а султан отправлять оное. Крым и Кубань с теми со всеми форпостами нам уступленные и земли пред Крымом и между Буга и Днестра лежащие, кроме Очакова отданы во владение татарам. Вольность плаванья нашего по Черному морю признана и дозволен пропуск через Константинополь наших купеческих судов, с выгодами для нашей торговли. Еникале, Керчь и Кинбурн с округами и лежащей между Буга и Днепра землей уступлены нам. Порта еще обязана нам заплатить в три года четыре миллиона с половиной рублей и прочая».
Два года спустя, когда пугачевский бунт и последующие за ним вспышки народного недовольства в разных частях страны были подавлены, Россия вновь смогла перебросить значительные войска на южные границы империи, которые оставались по-прежнему под угрозой войны с Турцией и Персией.
Оттоманская Порта представляла собой большее зло чем Персия и вызывала в Санкт-Петербурге немало беспокойства. К тому же она не стремилась выполнять условия подписанного мирного договора. Канцелярия иностранных дел, учитывая сложившуюся ситуацию, предложила предпринять усилия для того, чтобы границами между двумя империями были сложно преодолимые препятствия, такие как море, Главный Кавказский хребет и пустынные земли в междуречье Днестра и Буга.
Граф Панин докладывал Екатерине, что спустя два года после заключения мира крымские татары так и не стали независимыми, проливы Босфор и Дарданеллы не были открыты для российского торгового флота, контрибуция выплачивалась с большими задержками, турецкие гарнизоны не покидали крепости Тамани и Кубани, а эмиссары Порты вели подрывную работу среди крымских татар, ногайцев, кабардинцев и других кавказских народов, подбивая их на вооруженное выступление против России. Прорусский крымский хан Шагин-Гирей был смещен и заменен, в Бахчисарае воцарился ставленник Стамбула Давлет-Гирей.
В донесении КИД о непредоставлении турками независимости татарам изложено: «Первое из положений было бы ясно не подвержено затруднениям, если бы не закон магометан. Так как нет у них разделения между светской и духовной властью и все управляется и истолковывается Аль-Кораном – единственным их законом, поэтому не может существовать и вольность татарская. Духовное их султану послушание уничтожает границу их от него независимости, а халифское благословение разнится с султаном жалованной грамотой одним только названием. Сверх того ханы, калги, нураддины, сераскиры не могут быть иной фамилии, кроме Гирейской, инако Чингизской называемой, она вся почти состоит в рулении и содержится милостью султанской, а есть малое только число оной на Кубани. Одни и другие воспитываются в познании Аль-Корана и повиновении султану, и области его служат им убежищем. Всякий потому обязан ему верой, а большая часть признанием, и опасается разгневать его. Если бы и нашелся такой хан, который похотел бы как наш Шагин-Гирей отстать от послушания турецкого и надеялся на наше покровительство, то и в сем случае есть у них средство оное уничтожить проклятием его фетвой, а с ним и всех его послушников». Стоит отметить, что турецкого султана признавали халифом не все мусульмане-сунниты даже в пределах Османской империи, но для крымских татар он являлся таковым.
По многим формальным признакам, по мнению большинства улемов (высшие богословы, обладающие определенным авторитетом и имеющие право издавать фетву) того времени, представитель рода Османов не мог стать халифом, то есть заместителем пророка. Дело в том, что халиф должен происходить из арабского племени Курайш, поскольку сам пророк Мухаммад был курайшитом. К тому же Турция восприняла не просто ислам суннитского толка, а суфизм, который салафиты считают ересью. Османы лишь формально присвоили себе право верховенства в исламе, полагаясь на владение ими знаменем пророка и другими реликвиями веры, в том числе двумя главными мечетями Аль-Харам в Мекке и Аль-Акса в Эль-Кудсе (арабское наименование для Иерусалима).
Используя свое духовное влияние в Крыму и на Кавказе, Турция, по сути, уклонилась от выполнения значительной части договора. Россия для усмирения волнений была вынуждена разместить свои войска на Перекопе и в Тамани. Стамбул потребовал их убрать и пригрозил, что в ответ на действия Санкт-Петербурга направит свои войска в те же районы.
Более того, Порта вновь заняла ранее отвоеванные Россией земли между Днестром и Бугом, которые последняя предоставила для Буджальской татарской орды на условиях ее независимости от Турции. Стамбул заменил господарей Молдавии и Валахии (ныне - Румыния), верных России, на своих ставленников. Анализируя сложившуюся ситуацию, граф Панин писал Екатерине II: «Лучше и полезнее для нас, когда похочит она (Турция. – «АН») оставити нас в нерешимости – упредити ея в замыслах и в обоих случаях должно нам старатися единожды и навсегда развязатися с нею и поставити себя в такое положение, чтобы спокойствие наше от нея больше не завесило».
КИД вела переписку с визирем, пытаясь предотвратить нарастающий конфликт и заставить Порту выполнять свои обязательства. Надо признать, что тон посланий с российской стороны был достаточно напорист, Стамбулу предоставлялось два пути на выбор – выполнять договор или вступить в новую войну. Ситуацию обостряли шаги Венского двора, побуждающего турок к войне с Россией. Напротив, Париж и Берлин поддерживали позиции Санкт-Петербурга, в этом также прослеживалась кропотливая работа Канцелярии иностранных дел.
Сразу хочу обратить внимание читателя, что в рассматриваемых в этой статье материалах коллегии, которые хранятся в архиве МИДа, нет упоминаний об Украине (ныне претендующей на Крым), и ясно почему: такого государства не существовало, как, впрочем, и Румынии, ныне незаконно претендующей на многие земли, находящиеся к востоку от ее границ.
Кстати, в 1776 году в одном из своих посланий Екатерине Никита Панин сформулировал причину присоединения Крыма к России, как акт вынужденный: «Доколь Крым останется в прежнем или нынешнем положении, мы не можем быть спокойными. И всегда будет причина к войне с Портой». В том же письме он продолжил свои рассуждения: «Возможны варианты действий.
Разорить Крым до основания и перенести круг своих интересов на Кубань. Второй вариант – разорить в Крыму мечети и оставить полуостров за собой. Сей полуостров хорош своими портами, что для великой пользы не только купеческим, но и военным судам нашим. Без Крыма нам препятствие войти в лиман днепровский и азовское устье. Судам негде укрыться во время бури. Только владея Крымом, можно завести на Черном море большой флот корабельный. Овладение Крымом заставит Порту оставить нас в покое, в противном случае наш флот может дойти и до Стамбула.
Что же делать с крымцами? Истребить их было бы бесчеловечно и постыдно в наш век славной просвещенности. Переселение татар в Бессарабию и оттуда в Турецкие земли умножит число наших неприятелей. Причем беспокойных и местью движимых. Довольно, если одни Ширинские мурзы кои за истреблением останутся, туда к своей Чингизской родне отпущены будут. Перевод крымцев на Кубань сподвигнет тамошние народы к насилию против пришельцев.
Лучше выведенных их из Крыма развести по Архангелогородским и другим здешним нашим губерниям. А всего легче оставити в волю войску нашему развести и разселити их повсюду. Где они окажутся во враждебном им христианском окружении, и число их естественным образом уменьшится, а оставшиеся вынуждены будут принять местные обычаи (этот план не был выполнен, и крымские татары были оставлены в местах своего привычного проживания. – «АН»).
А в Крым селить христиан по дорогам и вдоль рек, отдавать им владения татарские и освободить от подати на первые десять лет. Сюда направить молдавцев, а можно и поляков (только из православных), и превратить эти земли из степей в обитаемые и многие пользы нам приносящие. В Бахчисарае, Карасу-багаре и Кефе и в других местах с нашими военными останутся живущие там купцы и ремесленники: греки, армяне, жиды. Балаклава и Кеглава заняты будут морскими адмиралтейскими людьми и могут быть оба или один из них военным, а другой купеческим портом».
По мнению Панина, было целесообразно народы, населяющие равнины севернее Главного Кавказского хребта, «оставити все так, как они есть вольными и независимыми и управляющимися каждое поколение своими старшими, такое положение предпочтут они и сами». Поскольку Северный Кавказ в те времена еще был неподвластен России, граф Панин предлагал: «А на Тамани и Кубани уничтожить все произведенные турками укрепления. А самих турок, выведя от толи, отпустить в свое отечество. Заключити со всеми на Кубани и Тамани народами трактат, ручательствующий им навсегда вольности и свободу управляться собой и обязывающий их к тишине, выселив от себя, и не принимать впредь Гирейской фамилии. Оградить себя от них оборонительной линией так, чтобы расположить по оной места укрепленные по-своему управляемые и учреждение в них взаимного торгу, чтобы были они для них страшны и полезны. Ныне, сказывают, строится уже линия от Моздока до Азова.
Желательно, чтобы была она позади кабардинцев, и чтобы другая провелась с реки Малки или от той линии до Черного моря. Сим ограничив их владение кубанское, разделив оное с кабардинцами, подданными нашими и другими горцами, и избавились бы сами многих хлопот. Пускай бы кабардинские владельцы и уздени ушли, ежели хотели, если б недовольны были сей линией, народ нам бы остался и мог, как бывший когда-то в христианской вере и потом то памятующий, опять в оную обратиться. Небытие хана на Кубани уничтожит и задуманное Портой ханское повиновение султану, как верховному магометанскому Халифу. И невозможность по Аль-Корану быти другому магометанскому государю без такого духовного султану повиновения».
Чтобы предотвратить возможность пограничных конфликтов между Россией и Турцией, коллегия предложила: «разделиться с Портою и со стороны Буга должно в тож самое время, как намерения наши в Крыму и на Кубани исполняемы будут, взять Очаков и разорить его совершенно, а турок отпустить за Днестр. И сим средством одержать, чтобы вся земля между Буга и Днестра и между Польши и Черного моря лежащая, миром татарской области уступленная и ныне турками опять присвоенная была в пусте и служила преградою обеим империям, так, чтобы имели они границею одни Днестр, другие Буг».
В 1776 году, при дворе императрицы Екатерины Великой лишь только помышляли о присоединении Крыма, но связывали это с необходимостью обезопасить себя от турецких вторжений. Разведки, исследующей вопросы внешней безопасности государства на стратегическом уровне, как спецслужбы в те времена еще нигде в мире не существовало, и Коллегия иностранных дел, во главе которой находился граф Панин, по сути, выполняла ее функции. Кроме того, КИД порой вела работу, которая сейчас возлагается на Совет безопасности РФ. Хочу привести один из документов той эпохи, в котором Коллегия иностранных дел дает рекомендации главе государства о том, что необходимо сделать, чтобы обезопасить свои южные границы: «Нужно нам имети: Корпус военный в Крыму для покорения тамошних татар, выхода их в границы наши и охранения сего полуострова по совершенном его овладении. Корпус на Кубани для взятия и разорения там находящихся небольших турецких крепостей или замков, как-то: Суджук-кале и других. Сии два корпуса уже там, и кажется, достаточно будет произвести полагаемое в действо.
Тот, что в Крыму, пусть способствует восстанию против татар пленных христиан, может употреблен быти для поражения татар и усиливать при необходимости кубанский корпус. Корпус же при Моздоке или Азове в под изволение Кубанского ж привести, ради содержания татар в страхе и с той стороны. Главную армию на Буге, она употребна для взятия и разорения Очакова.
Некоторою частью отражать будет турецкие силы, подкреплять осаду и Крым и присматривать наши там границы. Небольшую армию имети в польской украйне (речь идет о Подолии и Волыни. – «АН»). Сия вторая армия, сохраняя связь с Главной и с корпусом в Польше находящимся, надзирать имеет на движение турков и обращаться по востребованию нужды к отвращению и уничтожению оных и могущих случиться опять в сей части Польши замешательств. Обе сии армии скоро составлены быть могут, первая из запасного на Днепре, а другая из прибывавших в польской украйне корпусов. И из приближенных к тем сторонам войск.
Флотилию на Черном и Азовском море для охранения Крымских и Кубанских берегов от высадки турецких сил, возбранения им входа в Днепровский лиман и устье Азовское и перевоза с места на место военных и светских приспособить. Теперь они (состоят. – «АН») только (из. – «АН») военных фрегатах и немногих других судах, и потому нужно поспешить, как можно не жалея денег строением новых (фрегатов. – «АН»), а паче (линейных – «АН») кораблей. Небольшой флот в Архипелаге (острова у турецкого побережья Эгейского моря. – «АН»), чтобы можно причинять Порте там вред и разделять ее внимание. Имеются возвратиться от толе по не пропуску Портой в Черное море наши военные и купеческие фрегаты могут все в Ливорне вооружены и к сему на первый случай доколе прибудут туда наши корабли, употреблены быти и с ними там оставаться».
Кроме перечисленных мер Панин предлагал изыскать возможность направить отдельный корпус в Имеретию (ныне Грузия), чтобы отторгнуть грузинские земли от Турции и тем самым еще более устрашить Стамбул. Памятуя о давешнем бунте пугачевском, Никита Иванович предложил государыне императрице для обеспечения внутренней и внешней тишины держать дополнительные войска в пределах российских вблизи Москвы и Казани.
Кроме Турции угрозой в ту эпоху была Швеция, только в XVIII веке Россия воевала с ней в общей сложности на протяжении 25 лет – в 1700–1721, 1741–1743, 1788–1790 годах. Для предотвращения нападения с этой стороны предлагалось иметь войска, готовые к отражению оной, и не менее двух эскадр на Балтике против шведских военных кораблей. Для подавления возможных неприятностей с западным соседом также необходимо было держать небольшие, но достаточные силы у русско-польских рубежей.