Получив приказ князя Потемкина-Таврического, генерал-аншеф Суворов тотчас же отправился к Измаилу. Прибыв на место, великий полководец обнаружил, что войска уже отходят от крепости, тут же велел им вернуться назад, устроил смотр всему корпусу, определив нерадение интендантских и продовольственных служб, в жесткой форме объяснил и тем, и другим, что с ними будет если положение дел не изменится к лучшему. И велел провести обустройство лагеря и окружающих крепость земляных укреплений и ограждений, чтобы у турок сложилось полное впечатлении о подготовке к долгой осаде. Не далеко от крепости, так, чтобы это не было видно со стен Измаила, Суворов велел возвести земляные валы подобные турецким, для тренировки войск брать их штурмом.
До Суворова Измаил пытались взять приступом Гудович, (Павел) Потемкин и Дерибас, но не сумели. Оценив Измаил, как непреступную твердыню они приняли решение отойти от его стен на зимние квартиры. Кстати, не только эта тройка считала Измаил неприступным. Так думала вся Европа и все окружение Екатерины Великой. Вельможи в Санкт-Петербурге, узнав, что чудаковатому Суворову поручили штурм этой крепости, ехидничали и предвкушали, что великий стратег, не имевший вообще поражений, на этот раз уж точно опозорится.
Помимо того, что цитадели Измаила, возведенные под руководством французских инженеров, были по мнению всего света непреступными, на них было установлено 265 тяжелых крепостных орудий. Система стрельбы строилась так, что идущий на приступ противник попадал под губительный перекрестный огонь турецкой артиллерии. Запасов ядер, гранат, пороха свинца, воды и продовольствия в Измаиле было, как минимум, на полтора года осады. Турецкий гарнизон по численности превосходил корпус Суворова, как минимум на 4 тыс. штыков. У сераскира Айдозле-Мехмет-паши было более 35 тыс. войска, тогда как у Суворова не более 31 тыс. В распоряжение русского генерала было до 180 артиллерийских орудий, причем многие их них не годились для штурма крепости, не хватало мортир и гаубиц.
Великий полководец лично проводил рекогносцировку, ситуация ему была дополнено известна, никаких иллюзий он не строил, задача виделась, как запредельно сложная. Александр Васильевич в ходе всех русско-турецких кампаний, в которых он участвовал, стремился брать турецкие твердыни штурмом и строго отказывался от осад. Дело в том, что турки хоронили умерших (многие из которых преставились во время эпидемий) вокруг крепостей, это было своеобразное биологическое оружие, заложенное на века. Уже копать окопы на территории таких кладбищ не здорово, а осаждающим войскам приходилось устаивать лагеря здесь же. К тому же при артиллерийском обстреле с крепостных стен могилы вскрывались. Русские солдаты подвергались инфицированию и от болезней умирало куда больше людей, чем на поле боя во время сражений. От того-то, даже самый жестокий штурм давал меньшие потерь, чем длительная осада.
Оценив обстановку, генерал-аншеф граф Суворов-Рымникский принял решение штурмовать Измаил, о чем доложил князю Потемкину-Таврическому в реляции. Сказать по чести, в возможность взятия Измаила русскими войсками верил только один человек, сам Александр Васильевич.