110 лет назад (26.05.1905) в Каннах покончил с собой Савва Морозов – один из крупнейших русских промышленников начала ХХ века. Осталось наследство. Поживиться за счёт покойного хотели разные люди, включая Ленина и шефа московской полиции.
«Сплетни в виде версий»
Перед смертью Морозов оставил записку – что просит в своей смерти никого не винить. Перед выстрелом обвёл на коже химическим карандашом очертания сердца – чтобы наверняка. Пальцы покойного были обожжены порохом, то есть он одной рукой нащупал биение сердца, другой приставил дуло браунинга. Эти подробности опровергают бесчисленные телевизионные и интернетовские «сплетни в виде версий» – мол, смерть Саввы «загадочна», на самом деле его убрали большевики… Вы представляете убийцу, который, слюнявя карандаш, долго обводит на груди жертвы сердце? Нет, Савва Тимофеевич уходил из жизни сам, осознанно и продуманно.
Да и зачем большевикам было его убивать? Перестал давать деньги? Ну и что? В советские годы замалчивались, а сегодня опубликованы (да уже никому не интересны) имена других тогдашних спонсоров Ленина и ленинцев – купцов, промышленников, даже статских советников. Эти богатые, благополучные люди помогали радикалам по самым разным соображениям, в каждом случае своим. Но однажды помощь прекращали. И ничего – никто счёты не сводил. Каких-то «революционных тайн» Савва не знал, его «опасные связи» (М. Андреева, М. Горький, их круг) были хорошо известны охранке (тоже ведь не дураки сидели), за миллионером-фрондёром до последнего дня тайно наблюдала полиция – и затеявший его убийство рисковал попасться и крупно влипнуть.
На самом деле гибель Морозова – драма сильного, умного человека, которого роковое стечение обстоятельств (см. справку) загнало в угол. Детективщина здесь неуместна. А что ему оставалось? Ведь прозвучал вердикт: «Наш Савва Тимофеевич сошёл с ума». И всё. Энергичный, деятельный, властный мужик больше не имел права пальцем шевельнуть, рублём распорядиться. Любые его слова можно было объявить «бредом душевнобольного», из дому без спроса выйти – уже «побег психа». Отныне твоя участь, Саввушка, сидеть под присмотром, кушать кашку с ложечки, под принуждением пить таблетки – и так до конца дней. Уж не лучше ли достать браунинг?
Но детективщина началась – после его смерти. История (а точнее, череда историй), как большевики щипали морозовское наследство, сегодня известна. Но по случаю юбилея кое-что напомним.
Деньги Саввы
К крайнему (и понятному) неудовольствию семьи Савва незадолго до ухода оставил Марии Андреевой (см. справку) страховой полис на 100 тысяч рублей. Так сказать – последний подарок любимой женщине. Можешь себе оставить, а нет – ты меня знала, дорогая, распорядись, как мне бы понравилось. Андреева рассудила по-своему: 60 тысяч – в кассу большевистской партии, 40 тысяч – на именные стипендии Саввы Морозова талантливым учащимся (это был один из его проектов, который родня после смерти Саввы Тимофеевича свернула).
Деньги Шмитов
Её действия могут вызвать какие угодно эмоции, но криминала в них нет. Пришли к женщине деньги, как посчитала нужным, так и поступила. А вот с Саввиным родственником Николаем Шмитом дело запутаннее.
В общем-то деньги Шмита – это не совсем деньги Саввы. Но тоже морозовского клана: в семейном бизнесе Шмиты имели свой пакет паёв. И тоже были богаты: первоклассная мебельная фабрика (продукция шла даже к царскому двору), фирменный магазин на Кузнецком мосту. После смерти в 1902-м отца 19-летний Николай, старший сын в семье, стал распорядителем доставшегося ему наследства. При этом Коля был марксистом.
Сказать, что крамольным духом он заразился с подачи неугомонного дяди Саввы? Но, похоже, просто подхватил носившийся в воздухе вирус. Дальше – как формулировать. Можно так: чистый юноша искренне мечтал о завтрашнем светлом царстве справедливости. С другой стороны, весьма документированные исследования (например, В. Тополянского) на фактах показывают, что взрослые дяди-революционеры элементарно разводили на бабки молоденького наивного богача. Истина, видимо, где-то посередине.
В любом случае в декабре 1905-го фабрика Шмита стала одним из центров обороны революционной Красной Пресни. Николай видел её разгром, расстрелы восставших на месте. Сам тоже попал в тюрьму, где в 1907-м погиб – то ли был убит, то ли покончил с собой, перерезав горло осколком стекла. Второе вероятнее: наблюдавшие его психиатры твёрдо заявляли, что молодой человек был не в себе.
Незадолго до смерти Николай передал сёстрам и брату: хочу, чтобы всё наше состояние пошло на борьбу с самодержавием. Сестёр было две, Екатерина и Елизавета. Обе разделяли Колины взгляды. Но 18-летняя Елизавета по тогдашним законам считалась несовершеннолетней, а самому младшему брату Алексею вообще было 15 лет. Кроме того, сёстры могли получить наследство, лишь выйдя замуж. Последовала довольно мутная операция: на Алексея давили, чтобы отказался от доли, к сёстрам партия подвела «нужных» женихов. В итоге в большевистскую кассу поступило около 280 тысяч рублей.
Нехорошо, конечно. Цинично. «Цель оправдывает средства». Хотя заметим: девушки знали на что шли, не протестовали, с предложенными мужьями потом жили, рожали детей. Елизавета, вернувшись после Октября в Россию, получила от верных Морозовым людей фамильные драгоценности – и тоже передала на дело революции. Эти люди существовали в своём мире, как нам, нынешним, их судить?
А вот история ещё одного охотника до Саввиных капиталов не менее цинична – уж он-то революционером не был. Даже наоборот.
Деньги вдовы
Через два года после смерти Морозова его вдова Зинаида Григорьевна вышла замуж за московского градоначальника генерала Анатолия Рейнбота.
«Градоначальник» не «начальник города»! На самом деле это был шеф городской полиции. Рейнбот московскую полицию возглавлял в недобрый период – в 1905-м. Тогда выяснилось: его городовые не в состоянии противостоять революционерам (и пришлось вызывать войска), у полицейских на вооружении были лишь неуклюжие сабли да древние револьверы, часто неисправные, которых к тому же не хватало. Рейнбот в те дни действительно на свои деньги срочно закупал оружие, патроны, снаряжение…
Дальнейший сюжет в деталях изучили историки-москвоведы А. Кокорев и В. Руга, мы с их исследованием знакомили читателя в №5-2013. Если коротко: когда всё стихло, генерал решил компенсировать потери. Начал мухлевать с бюджетом, вымогать деньги у предпринимателей, покрывать воров... И похоже, богатая вдова Морозова его тоже интересовала в основном с меркантильной точки зрения.
Зинаида Григорьевна была взрослой умной женщиной. Но после всех семейных трагедий, после двух нелёгких браков (особенно с Саввой) ей, ещё нестарой и красивой, так хотелось встретить надёжного человека! Однако в 1909-м вскрылись Рейнботовы аферы. Начался шумный уголовный процесс. Зинаида Григорьевна выложила уйму денег на адвокатов, на выпуск целых книг в защиту мужа. Генерала с треском уволили, не сел он лишь потому, что царь помиловал. А ещё через несколько лет выяснилось, что супругу Рейнбот особо не любит. Кошелёк её любит, а саму – гм, гм… В 1916-м развелись.
P.S. По логике из всего вышерассказанного должна последовать какая-то мораль. Но какая тут мораль? Где и когда после смерти богатого человека не появлялись люди, желающие оторвать кусочек от чужих капиталов? Вот и случай с Саввой такой же. А революционеры это или полицейский генерал…
В «Свадьбе в Малиновке» была гениальная фраза: «Тогда с тебя сапоги снял бандит, а сейчас хороший человек».
«Социальный парадокс»
Эта знаменитая горьковская характеристика Саввы Морозова (1862–1905) – самая популярная и точная. Представитель могучего старообрядческого клана текстильных фабрикантов, миллионер, директор-распорядитель знаменитой Никольской мануфактуры, широкий благотворитель, один из создателей МХАТа, Савва Тимофеевич Морозов накануне Первой русской революции был ещё и спонсором большевиков: с 1903 г. ежемесячно передавал представителю подполья члену ЦК РСДРП Л. Красину по две тысячи рублей (немалая тогда сумма). Тот же Красин, талантливый инженер, служил на его предприятиях, Морозов прятал нелегала Н. Баумана. Он вообще по-человечески симпатизировал тем, кто «против власти», благо среди них были и ближайшие к нему люди – задушевный друг Максим Горький, знаменитая тогда актриса МХАТа Мария Андреева, с которой у Саввы был роман.
Его оппозиционность царскому режиму – не блажь эксцентричного богача. «Эффективный менеджер», обеспечивший подъём своей текстильной империи, Морозов считал, что и вся Россия может сделать рывок, технологический и общественный. Но дело тормозит изживший себя самодержавный строй. Значит, его надо или свергнуть, или принудить меняться. Революционеры подтолкнут события, расчистят поле для выхода на арену таких, как он, Савва, грамотных, деловых людей. При этом «раскачивать лодку» тоже не желал, хотел эволюции России – но эволюции стремительной. Для своих рабочих делал очень много, разработал и для власти проект мер, предотвращающих потрясения.
Однако большевики деньги брали, а цели преследовали свои. В1905-м волнения охватили и морозовские предприятия. Листовки, называвшие Савву кровопийцей-эксплуататором, стали для него пощёчиной. Бизнес был семейный, возглавляла его Саввина мать, суровая Мария Фёдоровна, всегда считавшая дурью социальные идеи сына. Сейчас её логика была проста: доигрался! Добавился и личный кризис: Андреева ушла к Горькому, Морозов разрывался между ревностью и любовью к обоим этим людям. Жена Зинаида Григорьевна (Савва когда-то её саму отбил у мужа) не могла простить ему связи с Андреевой, внешнее благополучие в доме поддерживалось лишь ради детей. Начался тяжелейший нервный срыв. Савву объявили сумасшедшим, отставили от дел – и жена увезла его в Канны. Там прозвучал роковой выстрел.