В конце ноября (начале декабря по новому стилю) 1907 года через ворота Цзя-юй-гуань Великой стены в провинцию Гань-су (современная Цзянсу) Внутреннего Китая вступила небольшая экспедиция.
Эту экспедицию, согласно документам, возглавлял «финн Маннергейм, путешествующий под защитой правительства России». Но у этого господина имелись и китайские документы. Китайские власти выдали ему паспорт, и в соответствии с традициями Поднебесной присвоили путешественнику новое имя, понятное китайцам.
По Китаю «финн Маннергейм» путешествовал как Ма-та-хан, что означало «Конь, проскакавший через звезды», или «Лошадь, скачущая через облака». «Через звезды» или «через облака» Маннергейм действительно путешествовал по заданию российского правительства, а конкретно по заданию Генерального штаба. К тому же у него были поручения и от Финно-Угорского научного общества. Но зачем?
Конечно, цели экспедиции были преимущественно разведывательные, политические. Китай привлекал внимание в России, как зарождающаяся новая реальность, причем уже не как chinoiserie, то есть «китайщина» - нечто далекое, экзотическое и сугубо декоративное. В начале XX века Китай уже представлял собой становящуюся индустриальную державу. Не говоря о Японии, которая на тот момент, практически состоялась как индустриальная сверхдержава. Это был вызов России, и приоритеты отечественной внешней политики в конце XIX – начале XX века, безусловно, находились на Дальнем Востоке. И вот русская разведка решила провести непосредственное и систематическое изучение ситуации, сложившейся в зонах потенциального влияния Китая.
Кстати, в Центральной Азии эти территории долгое время служили яблоком раздора, предметом распрей и соперничества между Российской и Британской империй. Эта борьба за влияние известна как «Большая игра» – Big Game, в России ее часто называли «Турниром теней». Географически это противостояние во многом шло по траектории Великого Шелкового пути. Но к началу XX века «Большая игра» стала сходить на нет, оставались только мелкие шпионские и дипломатические игры. Последний крупный ход в этой большой игре по сути и представляла собой экспедиция Маннергейма.
Да-да, того самого барона Карла Густава Маннергейма, которого мы знаем, прежде всего, по финской истории XX века. Но ведь он был еще и Густавом Карловичем, до 1918 года офицером русской службы, а затем и генерал-лейтенантом Русской императорской армии. Почему именно барон Карл Густав Маннергейм был выбран в качестве такого «универсального шпиона» до конца не очень понятно, да и в своих мемуарах он не очень-то внятно это объясняет.
Так или иначе, в 1906 году его вызывали в Петербург и предложили совершить эту экспедицию. В марте того года начальник Главного управления Генерального штаба генерал Ф.Ф. Палицын писал Маннергейму: «Китайские реформы превратили Поднебесную в опасный фактор силы. Вам предстоит совершить строго секретную поездку из Ташкента в Западный Китай, провинции Ганьсу, Шэньси. Продумайте маршрут и согласуйте его с Васильевым». После непродолжительных раздумий барон согласился: "Такая задача воодушевила меня, и чем больше я углублялся в изучение архивов Генштаба, тем сильнее она меня привлекала. Результат моих исследований мог быть только один: я дал положительный ответ на приглашение». Так впоследствии он написал в мемуарах.
Маннергейм начал очень серьезную подготовку к предстоящему путешествию. Он изучал секретные отчеты об экспедициях в Среднюю Азию Н.М. Пржевальского и М.В. Певцова, внимательно знакомился с этнографическими материалами в петербургских музеях, а при этом еще и овладевал мастерством фотосъемки. У барона был весьма примечательный фотоаппарат – Ernemann Klappkamera, на тот момент весьма совершенный. Маннергейм долго и прилежно учился снимать на эту камеру, ведь ему предстояло запечатлевать различные ситуации – движущиеся и статичные объекты, причем часто делать это верхом. По тем временам такая техника съемки требовала большой сноровки. Фотографические снимки составляли часть его отчетности.
Помимо сбора разведданных Маннергейм должен был заниматься этнографическими исследованиями и собирать различного рода артефакты. По поручению и при поддержке Финно-Угорского научного общества барон-разведчик должен был комплектовать этнографическую коллекцию для создававшегося в Гельсингфорсе (Хельсинки) Национального музея Финляндии. Так нередко случалось в истории, когда разведчики отрабатывали свои задания на разных уровнях: политическом, военном, научном и культурном. Ведь эти уровни неизбежно пересекались и взаимодополняли друг друга в достижении поставленных целей.
На пути Маннергейма встречается очень интересный человек. Причем встречается он в самом начале и в конце пути. Этот человек – Лавр Георгиевич Корнилов – в будущем один из главных лидеров Белого движения. А в 1906 году Корнилов был военным разведчиком экстра-класса. Выпускник Генерального штаба, он знал помимо французского, немецкого и английского еще урду и казахский. Иными словами это был не только военный агент, но и ученый-ориенталист. Именно Корнилов вводил Маннергейма в суть дела в самом начале путешествия, а потом помогал подвести итоги и оформить отчет, когда «Конь, проскакавший через звезды» достиг Пекина.
21 декабря 1908 года в Петербурге в Малом зале Генштаба полковник Маннергейм представил свой отчет. В 1909 году с грифом «Не подлежит разглашению» «Предварительный отчет о поездке, предпринятой по Высочайшему повелению через Китайский Туркестан и северные провинции Китая в г. Пекин в 1906-7 и 8 г.г.» был напечатан Военной типографией в С.-Петербурге. Ознакомившись с отчетом, сенатор, великий русский географ и путешественник П.П. Семенов-Тян-Шанский дал высокую оценку результатам экспедиции. Маннергейм нанес на карту 3087 км пути, составил военно-географическое описание участка Кашгар – Уч-Турфан и представил планы двадцати китайских гарнизонных городов. К тому же российско-шведко-финнский путешественник привез с собой фотоколлекцию из почти 1400 снимков, более 2000 манускриптов из Турфана и более 1200 артефактов китайской культуры. Также в качестве научных трофеев экспедиции Маннергейм представил собрание из 420 китайских зарисовок, на которых запечатлены персонажи разных религий. А еще им был составлен фонетический словарь языков народностей из провинций северного Китая.
Конечно, первостепенные цели и задачи разведывательно-научной экспедиции Маннергейма обозначают векторы развития России. Эти векторы были заложены в планах стратегического развития страны, которую готовило в начале XX века правительство Николая II. Уже тогда на карту России были нанесены будущие маяки отечественной индустрии, запланировано строительство сети железных дорог, гидроэлектростанций, различных хозяйственных объектов. Это был масштабный проект модернизации России с учетом ее, можно сказать, приоритетов. В этом смысле можно сказать, что задачи и результаты экспедиции Маннергейма демонстрируют политическую органику того времени. Это поиск новых путей развития России, а также изучение реального положения дел в Китае. Заключение, которое делает Карл Густав Маннергейм, явственно говорит об одном – Китай пробуждается и уже пробудился: «Теперь уже можно с уверенностью сказать, что реформы пустили настолько глубокие корни, что их не удастся вырвать более. Обновленный, проснувшийся Китай – ныне не пылкая, неосуществимая мечта, не грядущая возможность, а реальный факт, громко о себе заявляющий, с которым нельзя не считаться».
Для Маннергейма был очевиден параллелизм экономических и политических процессов, которые в то время шли в двух империях – Российской и Поднебесной. В целом же барон дает очень интересный политологический анализ, вывод из которого показателен: Россия должна включиться в эти процессы пробуждения на Дальнем Востоке. Это необходимость, которая отрывает новые российские перспективы развития.
Однако, какую память мы сохранили об этой великий экспедиции? Самую ничтожную. Упомянутый нами «Предварительный отчет…», изданный по-русски в 1909 году, уже давно стал библиографической редкостью. А в Финляндии в 2010 году в трех томах был издан дневник, который Маннергейм вел в пути. Эти путевые заметки специалисты называют «этнографической золотой жилой». Написаны и, соответственно, изданы эти дневники по-шведски, и это понятно, ведь шведский был его родным языком. В этих томах опубликованы 170 фотографий, сделанных Маннергеймом во время экспедиции. А что у нас? Скромная публикация «Мемуаров» Маннергейма, вышедшая в 1999 году. Причем, это не дневники времен экспедиции, а позднейшие мемуары, да и то представленные по-русски в сокращенном виде. А с фотодокументами из этой «золотой жилы этнографии» мы и вовсе не знакомы. Но ведь это и наше, российское достояние, не в меньшей мере, чем финское и шведское! Конечно, здесь не уместен вопрос о правообладании, но очевидна проблема бережной заботы о своих собственных интересах.
Александр Пыжиков, доктор исторических наук РАНХ и ГС