В наши дни беглый компьютерщик из ЦРУ попросил убежища в России. В августе 1948-го беглая учительница из советской школы в Нью-Йорке попросила убежища в США.
Фамилии громкие и негромкие
Недавно историю Оксаны Касьенкиной вспомнила в своём интереснейшем телецикле «Толстые» (канал «Культура») Фёкла Толстая. Ещё бы! Александра Львовна Толстая, дочь великого писателя, была ключевой фигурой тех событий. Толстых, живших в СССР, тогда заставили отречься от неё. Но это лишь одно из последствий давнего скандала.
Кстати, мы пишем «Касьенкина», потому что так писала в 1948-м «Правда». Но когда-то я беседовал с покойной ныне Ларисой Евгеньевной Луценко. Ей тогда было 12 лет, и героиня нашего рассказа преподавала в их классе. Лариса Евгеньевна её звала иначе: «Касьянкина». Ещё пишут «Косенкина», «Казенкина» – но это, видимо, из-за обратного перевода с английского.
Что ж, мир фамилию Оксаны Степановны узнал именно в обратном переводе.
Теплоход «Победа»
31 июля 1948 г. на теплоходе «Победа» из Нью-Йорка уплывали домой семьи работавших в США советских специалистов. В войну их сюда приехало довольно много – принимать ленд-лизовскую технику (отец Ларисы Евгеньевны занимался локомотивами). Командировка была долгая, людям разрешили вызвать домашних, для детей открыли школу. Сейчас Москва колонию сокращала до минимума.
Теплоход стоял в порту – и всё не отчаливал. Был солнечный день, рассказывала моя собеседница, по судовому репродуктору без конца крутили песню «До свиданья, мама, не горюй!» (кстати, молодого А. Галича), дети уже поднялись на борт, а взрослые несколько часов стояли с чемоданами внизу. Кого-то ждали. А через пару дней, уже в пути, на общем собрании сообщили: Самарины и Касьенкина изменили Родине.
Михаил Самарин одно время был директором школы при посольстве. Потом сняли, стал рядовым учителем. Он с женой и тремя детьми просто тихо исчез из дома. Через неделю запросили убежища. Что ж, обычные перебежчики, с ними всё ясно. А вот Касьенкина…
Лариса Евгеньевна говорила, что какая-то это была странноватая женщина. Преподавала химию, географию, биологию, в их классе вела ботанику. Мне встречались упоминания, что «загранку» Оксане якобы устроил любовник, какой-то начальник. Но смахивает на намеренно распускавшиеся компрометирующие слухи. 52 года, не секс-бомба, видела голодомор, мужа расстреляли в 1937-м (в анкетах скрыла), дочь умерла маленькой, один сын погиб на фронте, другой оставался в Союзе – не тот типаж, чтобы делать карьеру через постель. Тут скорее другое. После долгих лет лишений человеку повезло оказаться в сытой Америке. И вдруг приказ – домой!
Большая политика
А почему этот приказ вышел…
1948 год – время первых раскатов холодной войны. «Берлинский кризис», недавно провозглашённая «доктрина Трумэна» о «сдерживании» СССР, борьба с космополитизмом у нас, маккартизм у них, советский «атомный шпионаж» и американские истерики после разоблачения наших агентов... Ситуация накалялась – и Молотов принял решение уменьшить число совграждан в США.
Для Касьенкиной команда складывать чемоданы, видимо, стала ударом. Накануне в школе случился какой-то конфликт, начальство пригрозило неприятностями по возвращении. Стресс, испуг, нервы, паника и, как результат, – по-женски импульсивные, дёрганые действия.
Она любила гулять в парке близ дома. В те дни во время такой прогулки услышала, что какие-то люди говорят по-русски. Раньше, может, и опасливо отошла бы от греха подальше, но сейчас… Слово за слово – завязалась беседа. Вряд ли это была подстава ФБР, скорее – действительно случайная встреча с русскими эмигрантами. Один из них, некий доктор Коржинский, химик, был участлив. В каком Касьенкина находилась состоянии – сказано. Разговор, надо полагать, свернул на главную для неё тему: не хочу ехать. Дальше – ещё встреча. Плач, завтра теплоход отходит, а я не хочу, не хочу…
В общем, утром 31 июля Коржинский со своим приятелем Л. Костелло отвезли Оксану Степановну в редакцию «Нового русского слова» – главной здешней русской эмигрантской газеты. А там сидел Зензинов.
Рисковые люди
Почему-то всюду в материалах о «деле Касьенкиной» пишут, что он был редактором «Слова». Нет – просто автор. Правда, очень уважаемый. Живая легенда.
Владимир Михайлович Зензинов (1880–1953 гг.) в молодости был видным эсером, членом эсеровского ЦК и «Боевой организации». Советскую власть не принял, боролся с ней как мог, в эмиграции – пером. Человек смелый и решительный, он исповедовал принцип: если что – не медлить! В 1908-м, когда разоблачили провокатора Азефа, именно Зензинов настаивал: пристрелить – и дело с концом. Но заволынили, заболтали – и сбежал, сволочь. А сейчас перед ним стоял человек, которому требовалась помощь. Что ж, Зензинов тут же повёз Касьенкину туда, где таким вот русским, спасающимся от большевиков, гарантированно давали приют. В Вэлли-Коттедж в 30 км от Нью-Йорка. На ферму графиниАлександры Толстой, служившую одновременно штаб-квартирой её «Толстовского фонда».
Стоп. А почему не в полицию? Почему вообще Касьенкиной занялись эмигранты, а только потом – американские власти? Почему «Правда» (№12,13,14.08.1948) писала о «фашистско-белогвардейских гангстерах» и лишь попутно – о происках «американской разведки»?
Но ведь никто ещё не знал, чем обернётся дело! А Штаты – пока! – «бывших советских» к себе пускали неохотно. Да – холодная война. Однако самое её начало. Зачем ссориться с Москвой? Была, скажем, острейшая проблема «ДиПи» («перемещённых лиц» под защитой ООН) – людей, которых недавняя война вырвала из СССР и которые не желали возвращаться на родину (хотя отнюдь не все пособничали немцам). Многие просились в Америку. Им отказывали, ссылаясь, например, на то, что «вы в СССР были членом профсоюза». А с Касьенкиной случай вообще особый. Чревато дипломатическим скандалом.
Дочь Льва Толстого помощь землякам, находящимся в беде, считала нравственным долгом. Потому и создала фонд (деньги давали, например, Рахманинов, Сикорский). Использовались громкое имя, связи. А ещё у себя на ферме Александра Львовна укрывала тех, кто сумел прорваться в США, но дальнейшая участь была ещё неясна. В 1948-м таковых у неё жило человек 20. При этом «ферма» была именно фермой: куры, коровы, помидорные поля… Маленькое агрохозяйство, с которого графиня жила. Вкалывала сама, вкалывали её «подопечные». Это считалось само собой разумеющимся – не сидеть же сложа руки! Вот и новенькой предложили, пока суд да дело, помогать на кухне.
Ещё о последствиях
Американская пресса пророчила Якову Ломакину арест в Москве. Но нет – он даже остался на дипломатической работе. Умер в 1958-м, похоронен на Новодевичьем кладбище.
Арестованы по возвращении в Москву были вице-консул Чепурных и его жена. Что вменялось им в вину – можно лишь догадываться.
Визит консула
А через неделю она попросила заехавшего на ферму шофёра-американца кинуть в Нью-Йорке в почтовый ящик письмо советскому консулу Ломакину. Не то чтобы просилась назад – но сбивчиво обвиняла школьное начальство в клевете, жаловалась на затравленное состояние, подчёркивала: «Я не враг…»
Якова Мироновича Ломакина иногда изображают эдаким злобным чекистом, насильно увёзшим бедную женщину. Но это был просто дипломат и человек, по многим свидетельствам, добрый и порядочный. В данном случае он просто действовал согласно служебным обязанностям. Пришло письмо. Надо разобраться. Что ж, уведомив полицию, утром 7 августа Ломакин с вице-консулом Чепурных поехали на ферму Толстой.
А на ферме решили, что «красные» заявились арестовывать Оксану. Чуть не дошло до драки. Но удерживать Касьенкину силой никто права не имел. Она сама должна была решить – туда или сюда. И она решила. И села в машину Ломакина.
Через три часа Ломакин провёл в консульстве экстренную пресс-конференцию. Оксана Степановна на ней присутствовала. Консул зачитал её письмо и передал в ФБР для экспертизы на подлинность почерка. В советских газетах был опубликован подробный рассказ Касьенкиной, как её похитили белобандиты, как унижали – в частности, педагога с высшим образованием послали работать на кухню.
После этой пресс-конференции возникла путаная ситуация. Как относиться? Кто кого похитил? «Белобандиты» советскую учительницу или консул несчастную жертву Советов? Каков сейчас статус Касьенкиной и что её ждёт?
Оксана Степановна безвылазно сидела в здании консульства – ну, как Эдвард Сноуден в транзитном зале «Шереметьева». И точно так же рядом в ожидании хоть каких-то новостей дежурили репортёры. День, второй… А на пятый Касьенкина выпрыгнула из окна третьего этажа.
Упасть к свободе
«Случайно упала» – писали советские газеты. «Вырвалась из лап» – это из американской прессы. Но, может, запутавшаяся в своих проблемах, пребывавшая в тяжёлой депрессии женщина просто решила – будь что будет?
Она осталась жива, хотя поломала ноги, повредила позвоночник. Долго лежала в больнице. Дальше мосты были уже сожжены. От её лица и под её фамилией вышла книга, естественно, называвшаяся «Прыжок к свободе». Героиню подхватили эмигрантские организации, её возили выступать, приглашали к микрофону «Радио «Освобождение» (ещё не «Свобода»). Но в политические фигуры Касьенкина и не рвалась, и не годилась. Получила американское гражданство, в 1960-м умерла в неприметном отельчике в Майами, где жила под чужим именем.
Ломакина и Чепурных американцы объявили персонами нон грата. Закрыли наши консульства в Нью-Йорке и Сан-Франциско. Москва в ответ закрыла консульства США в Ленинграде и Владивостоке. Консульские отношения между двумя странами прервались до 1972 года.
В начале нашего материала мы сравнили Касьенкину с Э. Сноуденом. Сноуден – конечно, фигура посерьёзнее, и вообще исторические параллели не бывают буквальными. Но ведь история американского перебежчика ещё не закончена?
Вот сделает странный одиночка неожиданный шаг – а дальше несёт, несёт нелёгкая…