45 лет назад при разгоне демонстрации в Западном Берлине был убит студент Бенно Онезорг. За эту смерть Германия заплатила десятилетиями террористической войны. А ведь Онезорг в самой демонстрации не участвовал...
Все ружья стреляют
Жизнь так законченно выстроила этот сюжет, что диву даёшься – неужто ещё не снято кино? Ведь по всем литературным канонам выстрелили все ружья!
Впрочем, нет. Не ружья. 45 лет назад в Западном Берлине выстрелил пистолет старшего лейтенанта полиции Карла-Хайнца Курраса.
Куррас с пистолетом не расставался. Он вообще обожал оружие – и не любил красных. В войну на русском фронте был снайпером (и в полиции потом считался лучшим стрелком). В 1945-м был оставлен сражаться в «Вервольфе». Но русские нацистскую подпольную сеть раскрыли. Куррас попал в лагерь Заксенхаузен, который после войны использовало советское МГБ. Поскольку ничего реального совершить не успел, обвинён был лишь в антисоветской пропаганде. Вышел в 1949-м.
Германия уже разделилась на ГДР и ФРГ, Куррас подался в ФРГ. Поступил в берлинскую полицию, постепенно рос по служебной лестнице. Красных ненавидел по-прежнему, и студенты, которые 2 июня 1967 года перед Домом немецкой оперы в Шарлоттенбурге протестовали против приезда в Западный Берлин иранского шаха Мохаммеда Реза Пехлеви, были для него, несомненно, таковыми. А красная рубашка одного из них подействовала на Курраса, как красная тряпка на быка.
Человек в красной рубашке
В красной рубашке был Бенно Онезорг, студент берлинского Свободного университета. В принципе можно было прикинуть, что яркое пятно привлечёт внимание. Но, во-первых, – ну и что? Во-вторых, никто не предполагал, чем дело закончится. В-третьих, Бенно в демонстрации не участвовал! Сочувствовал – но пришёл просто посмотреть. И стоял не в протестующей толпе, а чуть поодаль.
Стоп. А при чём здесь шах?
Он прибыл в ФРГ с официальным визитом. Высокий гость, просвещённый монарх, глава дружественной страны. Это – для официальных немецких властей. А студенты общались с жившей в Берлине иранской эмиграцией. Для них Пехлеви был тираном, палачом политической оппозиции, почти Гитлером.
Студенческих волнений ждали. Потому официальный Берлин разрешил въезд в город сотням сотрудников шахской охранки САВАК. Они должны были нейтрализовывать противников шаха – изображать на улицах его восторженных почитателей, проводить акции в поддержку, глушить, перекрикивать…
Но был ещё один момент. Берлинскому начальству давно надоели собственные бузотёры-леваки. А тут представился случай их проучить.
И вот вечером 2 июня шах с бургомистром Западного Берлина Альбертцом слушают в Доме оперы «Волшебную флейту». Начальник полиции Дуэзинг – с ними. Студенты – на площади. Незадолго до окончания спектакля Дуэзинг выходит из зала и отдаёт приказ.
Сначала иранские «группы поддержки» с дубинками атаковали демонстрантов (благо стояло немного, около трёх тысяч). Те отпрянули – но оказалось, что площадь оцеплена, особо не выскочишь. А дальше уже полиция начала «нарезку колбасы» – рассечение толпы на части с выхватыванием зачинщиков. Их определяли легко – хватали всяких патлатых-бородатых. Часть студентов всё же смогла вырваться. Часть в знак протеста села на асфальт – этих приходилось в автозаки волочь. Параллельно шла «охота на лис» – группы полицейских носились по округе в поисках подозрительных. Кому-то бросилась в глаза красная рубашка.
Онезорга схватили, повалили, начали избивать. Куррас руководил одной из групп «охотников». Увидев, что его ребята возятся с каким-то типом явно неформального вида, подбежал… и, выхватив пистолет, всадил лежащему на земле Бенно пулю в голову. Просто так. Психанул человек в горячке.
«Подразделение Красной Армии»
Название знаменитой террористической организации РАФ (RAF – Rote Armee Fraktion) обычно переводят как «Фракция Красной Армии», хотя точнее говорить, например, «Подразделение Красной Армии». Создавая РАФ в 1968-м, А. Баадер, Г. Энслин, У. Майнхоф, Х. Малер считали себя продолжателями дела революционных Красных Армий СССР, Китая, партизан Латинской Америки. Целью ставили открытие «фронта антиимпериалистической борьбы» в развитых странах мира, а у себя дома объявляли войну не излечившейся от «родимых пятен» нацизма западногерманской элите. Как обычно, благими намерениями оказалась вымощена дорога в ад. Но всё же будем помнить: РАФ – явление противоречивое, драматичное, требующее отдельного разговора.
На счету РАФ – 34 убийства, покушения, взрывы, налёты на банки. В 1998-м организация объявила о самороспуске.
Честь мундира
Но ведь на убийство, что ни говорите, приказа не было. В первые мгновения в шоке была сама полиция: «Куррас, ты с ума сошёл!» Только дальше надо было как-то выкручиваться.
Поначалу просто сообщалось, что при разгоне один человек погиб: без разъяснений – кто и как. Потом – что Онезорг убит самими же демонстрантами. Потом – что он напал на Курраса с ножом. Только не вязалось… Убитому было 26 лет. Семейный, жена беременная. Тихий, набожный, изучал теологию (богословие). Чтобы такой человек бросался с финкой на полицейских?
При этом речь шла об очень серьёзных вещах. Для полиции – о том, что Куррас, конечно, перестарался, но, в общем-то, был приказ, и отдашь сегодня старшего лейтенанта на расправу, так завтра за меньшие грехи либералы кого угодно трепать будут. Для властей – что порядок есть порядок, что шах – гость страны, и государство должно противостоять нахрапу всяких сомнительных типов. («Мёртвый студент, надо надеяться, является последней жертвой беспорядков, вызванных экстремистским меньшинством, цинично злоупотребляющим свободой» – из выступления бургомистра Альбертца.)
Словом, началась поганая история ментовской отмазки (употребляя российскую лексику). Исчезали улики, подделывались официальные бумаги, врачи изменили в документах причину смерти… Полицейский профсоюз выделил Куррасу 60 тыс. марок на адвоката. В итоге – был оправдан «за недоказанностью».
Поколение Освенцима
Но ведь это чиновникам акция у Дома оперы представлялась лишь бузой раздолбаев-неформалов. На самом деле она была проявлением очень серьёзного процесса…
Не будем сейчас вдаваться в историю тогдашнего студенческого движения в Германии. Марксисты, анархисты, маоисты, ситуационисты, учение Маркузе – утонем в деталях! Вычленим главное. В середине 1960-х Западная Германия вдруг ощутила: молодёжь – явление не только возрастное, но и социальное.
То есть, ощутила, конечно, вся Европа (и не только Европа). Двадцать лет назад, в 1945-м, кончилась война. Людям хотелось жить, радоваться, любить. Именно тогда родилось очень много детей («бэби-бум» конца 1940-х). А потом эти дети как-то враз выросли. Но ведь, вспоминая слова Вольтера, «если ты в юности не революционер – ты подлец» (правда, мыслитель ехидно добавил, что, если ты до старости революционер – то дурак). Протестные настроения охватили мир: хиппи, движение против вьетнамской войны, знаменитый май 1968-го во Франции…
А в Германии была своя специфика. Когда журналистка Беата Кларсфельд со словами «Нацист, в отставку!» влепила публичную пощёчину канцлеру Кизингеру – глава государства лишь закрыл лицо руками и убежал. Потому что действительно – бывший активист нацистской партии, сделал карьеру в ведомстве Геббельса. А кто в тогдашней Германии был чистеньким? Кого ни поскреби – в политике, в бизнесе, в госаппарате, – все так или иначе замараны в страшном прошлом. Да, прошли денацификацию, да, кляли Гитлера – но, в общем-то, отпечаток прошлого многое определял во взглядах германской элиты.
Только выросшие дети не желали уважать таких отцов. И именно в июньские дни 1967-го, когда стало ясно, что правды не добьёшься, молодая журналистка Гудрун Энслин произнесла горькие слова: «Это поколение, создавшее Освенцим. С ними невозможно договориться. На насилие надо отвечать насилием».
И покатилось. Среди тех, кого повязали на площади 2 июня, кого избивали в полицейском участке, а потом судили за «метание камней» был Фриц Тойфель – лидер студенческой «Коммуны №1». В той «Коммуне» звучало много пылких революционных речей, её члены жили весёлой «шведской семьёй» – но это, в конце концов, их дело. Никакой реальной опасности. А вот после 2 июня это были уже другие люди. Именно из «Коммуны» выросла террористическая организация, так и названная – «Движение 2 июня». «Движение» переросло в грозную подпольную РАФ – и на последующие почти 30 лет ФРГ погрузилась в состояние жестокой террористической войны (по сути – гражданской). Гудрун Энслин была в РАФ одной из ключевых фигур. А знаменем-новомучеником – Бенно Онезорг.
Неожиданная развязка
Потом ещё много чего в жизни произошло. В том числе – падение Берлинской стены. И когда открылись архивы Штази – выяснилась прелестная вещь: оказывается, господин Куррас (к тому времени уже давно пенсионер, отставной обер-комиссар полиции, кавалер множества наград) – давний агент восточногерманской разведки. Впервые его завербовали ещё в Заксенхаузене под кличкой «Отто Боль» – видимо, потому тогда и выпустили быстро. В 1955-м, уже будучи в ФРГ, Куррас инициативно вышел на восточных немцев – и далее исправно информировал Штази о делах и планах коллег. К герою скандала рванули журналисты – но Куррас отвечал, что ему в жизни нечего стыдиться, что он давно разочаровался в ФРГ и является тайным коммунистом.
Ага! Коварное ведомство Эриха Мильке и Маркуса Вольфа подстроило провокацию, чтобы развязать у главного противника братоубийственную рознь! Да нет… Просто разведка – дело циничное, полицейский из другой страны в качестве агента – находка для любой спецслужбы. При этом Куррас интересовал Штази лишь как информатор, и после скандала с убийством с ним прервали контакты.
Кстати, никаких иллюзий насчёт личности Карла-Хайнца у его кураторов не было: в характеристиках отмечалось, что данный агент воспитан в «нацистской системе ценностей», и это сказывается на его поведении.