Нынешний год, как известно, объявлен Годом Столыпина. «АН» не раз обращались к фигуре замечательного государственного деятеля России. Вспоминали действия Столыпина в годы Первой русской революции, знаменитые реформы. Но сегодняшний рассказ – об эпизоде полузабытом. Хотя Петру Аркадьевичу на посту премьер-министра империи пришлось заниматься им вплотную.
В №48(289)-2011 г. «АН» рассказали о знаменитой афере начала ХХ века – продаже Лувру фальшивой короны скифского царя Сайтоферна. Консультировавший нас историк ювелирного искусства Валентин Васильевич Скурлов тогда заметил: а ведь в России параллельно раскручивался не менее интересный сюжет – афера Сабина-Гуса. И «АН» договорились о подробном разговоре.
Наш собеседник просил отметить: его исследования неотделимы от изысканий искусствоведа Н. Беручашвили (Грузия).
Коллекция брата
Началось всё, как водится, обыденно. В 1909 г. некая госпожа Мясоедова-Иванова обратилась с письмом в Министерство императорского двора, ведавшее, в частности, закупкой ценностей для царствующей фамилии. После смерти брата, известного коллекционера А. Звенигородского, Мясоедовой-Ивановой отошло его собрание исторических и художественных ценностей. В том числе знаменитая коллекция старинных эмалей – византийских, старогрузинских, древнерусских, европейских. Наследница была готова продать раритеты за 400 тыс. рублей. Писала, что представители американского миллионера Моргана дают 800 тысяч.
(Для понимания. В газетах тех лет мне встретилось объявление: дачу близ Петербурга, большую, двухэтажную, бревенчатую, с печью, продавали за 6 тысяч.)
Николай II поручил дело Столыпину. Почему уровень премьера? Во-первых – большие деньги. Стоит ли их коллекция – это предстояло решить специальной комиссии экспертов. Кроме того, затрагивалась «тонкая материя» – отношения между русской и грузинской церквями.
Дело в том, что часть эмалей Звенигородский купил у господина Сабина-Гуса.
Фотограф с Невского
Степан Юрьевич Сабин-Гус был фотографом, держал ателье в центре Питера – на Невском. Сам из бессарабских дворян. Почтенная семья, собственное дело. И хобби солидное – собирание древностей. Правда, шлейф нехороших слухов тянулся за Степаном Юрьевичем.
В 1884 г. он совершил поездку в Грузию. Формально ехал погостить у брата Георгия, тифлисского учителя. Но не только…
Грузия – страна православная. И ныне автокефальная (самостоятельная) Грузинская православная церковь тогда была экзархатом – подчинялась Святейшему синоду в Петербурге. То есть (очень упрощая) местные кадры управлялись экзархом – представителем Синода. Между «здешними» и «присланными» по определению возникали трения, к тому же сами экзархи, увы, не всегда блистали моральными качествами. И похоже, лишь сребролюбием очередного из них можно объяснить факт получения Сабиным-Гусом странной бумаги. Степан Юрьевич объявлялся художником, которому доверено обновить убранство глубинных монастырей. Далее «обновитель», потрясая этой бумагой и запугивая ей монахов, принялся выдирать в ризницах старинные иконы, снимать раритетные оклады, заменяя всё малоценным новоделом. Прекрасные эмалевые медальоны как раз оклады и украшали. Не везде проходило гладко, раз лишь быстрый конь спас Сабина-Гуса от разъярённой погони – но в целом поездка удалась. Потом Сабин-Гус её повторил. Возник скандал. Только Петербург не был заинтересован в огласке (подставлялись крупные иерархи), грузинская сторона тоже оказалась не без греха (не вела учёт ценностей). В общем – замяли. Сабина-Гуса не судили.
Подделать невозможно!
Любая коллекция – дело живое: что-то покупается, продаётся, обменивается. Вот и Сабин-Гус покупал, продавал, обменивал. У него была своя «твёрдая валюта» – те самые эмали. Что? С ними связана тёмная история? Но ведь суда-то не было! А не было – значит, человек чист.
Особый интерес к эмалям проявляли два крупных коллекционера – упоминавшийся Звенигородский и академик живописи, тайный советник Михаил Боткин.
Происходивший из «тех самых» Боткиных (купцы, врачи), богатый, образованный, влиятельный, Михаил Петрович репутацию, однако, имел, скажем так, спорную. С одной стороны – видная фигура в художественных (точнее, околохудожественных) кругах. С другой… Известный художник И. Грабарь в мемуарах прямо обвиняет Боткина в воровстве произведений искусства, других грехах. При этом Боткин считался непревзойдённым знатоком древних эмалей, главным экспертом по ним.
Правда, с эмалями Сабина-Гуса была одна… гм… особенность. Не то чтобы имелись сомнения в их подлинности. Просто Степан Юрьевич довольно часто предлагал купить то одну, то другую. Впрочем, поди разбери, сколько их человек из Грузии приволок! А Боткин – авторитет! – настаивал: господа, это же Византия! Такие эмали подделать невозможно. Секрет давно утерян.
Перегородчатые эмали
Старинная ювелирная техника создания художественных миниатюр, брошей и т.д. На металлической пластинке (золото, серебро, медь и т.д.) крепятся золотые нити, образующие линии рисунка. В углубления заливается эмаль (особая стекловидная масса) разных цветов, обжигается в печи, потом шлифуется. В результате создаётся эффект сродни инкрустации драгоценными камнями. Это искусство известно со времён Древнего Египта, но особого расцвета достигло в Византии в VIII–IX веках. Оттуда распространилось в Западную Европу, Грузию и на Русь, получив у нас названия финифть и филигрань.
Полный поворот кругом
Комиссия признала коллекцию Звенигородского достойной приобретения. Но запрашиваемую сумму – завышенной. Максимум – 100–150 тысяч. Причём по эмалям возник отдельный спор. Один из экспертов, академик Н. Кондаков, заметил: если однажды будет доказано, что они и впрямь добыты хищническим путём, выйдет нехорошо. Одно дело – частный коллекционер, другое – государство. Сегодня купим, завтра придётся возвращать. Ведь эта история с Сабиным-Гусом дурно пахнет.
Но возмутился Боткин – тоже член комиссии. Сабин-Гус, заявил он, действовал с разрешения экзарха. Грузины сами виноваты, не следили за своими ценностями. И вообще, как можно обвинять человека без суда?
Предложениям экспертов предстояло пройти положенным бюрократическим путём, Столыпину – принять решение. Но тут случился «полный поворот кругом». Обиженные тем, что цену снизили, наследники Звенигородского продали коллекцию Моргану. Сейчас она – в нью-йоркском «Метрополитен-музее».
Вопрос закрылся сам собой?
Мастер Попов
Боткин умер в 1914-м. А 5 января 1916‑го датирован документ, который обнаружил в архиве В. Скурлов. Как бы эту бумагу назвать? Может, «протоколом внутреннего расследования»?
Оценить коллекцию Боткина родственники пригласили главного художника знаменитой фирмы Фаберже Франца Петровича Бирбаума. Изучая некоторые старинные эмали, приобретённые покойным у Сабина-Гуса, Бирбаум усомнился – а старинные ли они? То есть Боткин-то на этом настаивал. Но ведь мог ошибаться! А если не ошибался и понял промашку – всё равно лицо заинтересованное. Какой ты главный эксперт, если сам покупал новодел? Да и цена коллекции в этом случае падала, что тоже владельцу ни к чему. Был у него смысл защищать Сабина-Гуса.
Но если эмали не старинные – кто мог сделать? Бирбаум стал перебирать кандидатуры.
…Припёртый к стенке филигранщик мастерской Фаберже Попов признался: да, моя работа. 17 лет для господина Сабина-Гуса заказы выполнял. У Сабина-Гуса в фотоателье потайная комнатка имеется, там всё и делалось. Фотограф золото давал и всё другое, что нужно было.
В принципе работать «леваком» в свободное время мастеровым не возбранялось. Просто не принято было – тем более что Фаберже людям платил хорошо: 120 рублей в месяц (в среднем рабочий-ювелир в Петербурге получал 50). Но, разводит руками В. Скурлов, видно, жаден был Попов. Хотя мастер незаурядный. Что подтвердилось буквально через пару часов.
Когда возникли сомнения в его мастерстве, филигранщик Пётр Попов, крестьянин деревни 1-я Яблоновка под Малой Охтой, взял инструменты и в присутствии двух суперпрофессионалов – Бирбаума и главного эмальера фирмы Николая Петрова – без рисунка, по памяти изготовил образец настоящей древней византийской эмали. А потом по фотографиям опознал свои изделия в коллекции Боткина.
Не в претензии?
Как отмечено в тексте, пока трудно сказать, какие эмали, прошедшие через руки Сабина-Гуса, – подлинная старина, а какие сработаны мастером Поповым. Но, допустим, в коллекции Звенигородского были как раз подлинные. Тогда, выходит, в США в «Метрополитен-музее» лежат национальные богатства Грузии? Я спросил В. Скурлова – не ставил ли Тбилиси вопрос об их возвращении?
Ответ был таким: Грузии сейчас явно не до того. «Проще предъявлять претензии России – например, требовать вернуть корону грузинских царей, которую СССР продал в 1920-е в Америку».
Крест вместо подписи
Что дальше? Да, в общем, ничего. Ну выявилось, что Сабин-Гус действительно организовал производство подделок. Только шла Первая мировая война, и России хватало других забот. А там две революции, Гражданская… Где-то в её дыму теряются следы Степана Юрьевича.
Хотя сама тема не закрыта доныне. Древние эмали – уникальный образец ювелирного искусства. Сабин-Гус (руками Попова) начал их подделывать. Но ведь подлинные, привезённые из Грузии, тоже продавал! Где раритет, где новодел? Точки над «i» может расставить лишь тщательная экспертиза каждой конкретной вещи.
…А ещё есть в этой истории одна даже трогательная подробность. Попов в «протоколе» вместо подписи поставил крест. Самородок, «расколовший» секреты византийских мастеров (чем бы при этом ни руководствовался), был неграмотен.
Впрочем, у Лескова тоже нигде не упомянуто, что мастер Левша умел писать.