Имя Владимира Георгиевича Гараканидзе носит приз, вручаемый на чемпионатах грузинских воздухоплавателей. Гараканидзе они вообще считают первым грузинским воздухоплавателем – хотя человек он был абсолютно советский, а уж история, про которую мы расскажем, вообще чисто советская. Но характерен сам приз – папаха и бурка. Намёк? Наверняка именно о папахе и бурке мечтал герой при установлении своего удивительного рекорда.
Который вообще-то отнюдь не собирался устанавливать.
Съезд Авиахима
Людям старшего поколения памятно это чуть неуклюжее, но когда-то звонко звучавшее слово – Осоавиахим. Общество содействия обороне, авиационному и химическому строительству. Предшественник ДОСААФ.
Осоавиахим в Советском Союзе появился 23 января 1927 года. В этот день в подмосковных Горках происходил Первый Всесоюзный съезд уже существовавшего общества Авиахим, на котором произошло его слияние с Обществом содействия обороне СССР. Событие было очень торжественное, делегатов приветствовали заместитель наркома по военным и морским делам С. Каменев, командующий столичным военным округом Г. Базилевич. Съезду делались подарки. Одним из них стало открытие в Горках лётной станции – оно прошло днём ранее. Собственно, станция действовала уже два месяца, на ней тренировались планеристы – в основном московские студенты. Но официальное открытие есть официальное открытие. Митинг, приветствия и так далее. «Мы штурмуем небо».
В свою очередь молодые советские покорители неба тоже делали съезду подарки. В частности, комсомольцы – члены Московского воздухоплавательного кружка построили воздушный шар. Руководил ими человек опытный – Владимир Гараканидзе, типографский рабочий и одновременно один из инструкторов станции в Горках. Было решено, что на этом шаре тов. Гараканидзе в день открытия станции перелетит из Москвы в Горки и потом торжественно передаст шар авиахимовцам.
Вперёд и выше
Употреблённое выше слово «опытный» требует оговорки. Да, по сравнению с другими – суперпрофи. Хотя, например, лётного удостоверения Владимир ещё не имел – только учился на пилота. Но кого по тем временам считать опытным? Будущие герои лишь осваивали азы ремесла. Да и само дело переживало период если не младенчества, то, скажем так, первых шагов. Зато недостаток знаний компенсировался энтузиазмом и молодой рисковостью.
В общем, утром 22 января 1927 г. на заснеженную московскую окраину члены кружка привезли оболочку шара. В полдень её начали закачивать светильным газом – смесью метана и водорода. И тут выяснилось…
Гм, как бы сказать… В общем, в суете кружковцы забыли гондолу от шара.
Правда, в некоторых источниках мне встретилось другое объяснение: Гараканидзе, мол, от гондолы отказался сам, считая, что она переутяжелит шар. Но в репортаже из подшивки «Известий» за 1927 г. чёрным по белому загадочная фраза: «Под руками не оказалось привязной корзины». Так что, боюсь, точно забыли. «Тогда вместо корзины отыскали небольшую дощечку, привязали её на двух бечёвках к аэростату».
Прямо представляешь: парни бегают по округе, находят в снегу обломок тёмной неструганой доски. Сбивают с него ногами наледь, быстренько подвязывают верёвочками к оплётке шара. Вышло что-то вроде детских качелей. Ничего – держится крепко!
Тут ещё одно уточнение: «Известия» объясняют, что строили молодые романтики не просто шар, а «шар-прыгун». Это небольшой свободный аэростат для подъёма на высоту до 100–150 метров примерно стокилограммового груза. Проще говоря – человек на нём взлетает в небо, пролетает какое-то расстояние, постепенно опускается, отталкивается ногами от земли, взмывает вновь. Была (да и есть) такая забава у экстремалов. До Горок от Москвы – километров 20–30, и Гараканидзе при попутном ветре предполагал добраться за несколько часов. Кроме того (я глянул фото на соответствующих сайтах), у «прыгуна» сиденье и сейчас нередко – что-то вроде креслица. Видимо, чтобы удобнее соскакивать-заскакивать. Так что, в принципе, могли решить, что и дощечка сойдёт. Правда, «прыгун» запускается при ветре не более 5 м/с. И ещё вопрос – не переборщили ли самодельщики с объёмом шара? Наконец – самое элементарное: да выбрали бы они день метеорологически более спокойный! Но ведь ложка дорога к обеду, а подарок – к съезду?
«В 1 час 20 минут (дня. – Ред.) тов. Гараканидзе при 17 градусах мороза и сильном ветре в шинели и сапогах сел на эту импровизированную трибуну и подал знак. Раскачался шар и полетел».
Судьба героя
Другой бы на месте В. Гараканидзе после такого приключения на облака боялся смотреть, а этот – вот характер! – стал лётчиком, известным планеристом и воздухоплавателем. Был командиром экипажа дирижабля «В-1», в 1933-м руководил стартом знаменитого стратостата «СССР-1» («АН» – №39-2008) и за безупречную организацию запуска награждён орденом Красной Звезды.
Увы, его дальнейшие следы теряются. Мы обзвонили добрый десяток музеев, связывались с историками авиации, дирижаблестроения, планеризма, с потомками знаменитых авиаторов, с людьми, занимающимися С. Королёвым: «Гараканидзе – что с ним стало?» Ответа не получили. Лишь историк космонавтики Ю. Бирюков (спасибо ему) отыскал в каком-то справочнике даты жизни: 1900–1971.
Но, значит, у Владимира Георгиевича могут быть живы дети, родня. Мы будем рады, если они свяжутся с «АН». Этот человек достоин уважения потомков, и дополнительные сведения о нём логически завершили бы наш рассказ.
Под облаками
Полетел – и не прилетел. Ни в Горки. Ни куда-то ещё (в обозримом пространстве).
Воздухоплавательная общественность замерла в тревоге. 23 января: о шаре и аэронавте – никаких вестей. 24, 25 января… «По линии железных дорог, по городам и сёлам, по радиоузлу всем розыскам было предложено искать окоченевший труп тов. Гараканидзе». Тщетно. 26, 27 января – нет вестей. Можно было пить за помин души.
И вдруг 28 января от Гараканидзе пришла телеграмма.
Произошло вот что. Взмывший в небо аэростат ветром понесло совершенно в другую сторону – на Тверь. А где-то за Дмитровым в поднебесье крутился ураган – он-то шар подхватил и потащил вообще неведомо куда.
Гараканидзе сидел на своей дощечке на высоте несколько сот метров, среди ледяных облаков, вцепившись замёрзшими руками в верёвочки, потому что его беспрестанно раскачивало, крутило, болтало, – и летел. День сменился ночью, ночь днём, снова день, вечер – а он всё летел. Ни маковой росинки, ни капли воды во рту. Иногда расступались облака, внизу были видны поля, дороги, леса, деревни, города – а толку? Ведь не крикнешь.
Наконец шар начал снижаться. Только – о, ужас! – не в чистом поле. Внизу был бескрайний лес. Несло прямо на верхушки деревьев.
…Иногда в жизни есть место чуду. Владимир Гараканидзе это чудо заслужил. Он не просто сел на поляну. Пролетая, заметил внизу огоньки – деревня! – и запомнил, как туда идти. Но где находится?!
А была это аж Северодвинская губерния. 702 км от места старта.
…Опять же пытаюсь включить воображение. Затерянная в чащобах северная русская деревня – возможно, даже старообрядческая. Неторопливый основательный быт, характерный, сглатывающий окончания говор: «знат, понимат». Зима. Вечер. По-местному добротный двухэтажный дом. Иконы, дед на печи, хозяйка детей укладывает, бородатый мужик что-то доделывает – валенок, например, подшивает. Вдруг открывается дверь. На пороге странный, по-нездешнему одетый, южного типа человек. Он начинает объяснять, что сам из Москвы и только что спустился с неба.
Победитель воздуха
Но если вы думаете, что после этого приключения Гараканидзе скис...
Владимир Георгиевич действовал умно и чётко. Организовал мужиков, отыскал в лесу сдувшуюся оболочку, скатал, вывез в деревню. После этого четыре дня (это ж куда занесло!) на санях добирался до ближайшей станции Шарья – единственного места в округе, где был телеграф. Добрался, отбил рапорт руководству Авиахима: нахожусь там-то, цел, аэростат в порядке. Железное всё-таки было поколение!
«Известия» 1927. «Вчера стало известно, что тов. Гараканидзе своим полётом поставил мировой рекорд спортивного воздухоплавания. (...) Сегодня все трудящиеся должны знать о тов. Гараканидзе – молодом рабочем, победившем воздух».
Папка с вырезками
А сейчас вернёмся к тому, с чего начали, – к лётной станции в Горках, где Гараканидзе был инструктором. Вглядимся в его учеников. Среди них парень из Бауманки, которого Владимир Георгиевич выделяет особо – за серьёзность, смётку. Внимательные глаза, упрямый подбородок. Зовут Серёжа. Серёжа Королёв. Сергей Павлович Королёв – тот самый, отец нашей космонавтики.
А Королёв, в свою очередь, всегда чтил первого инструктора. Дочь генерального конструктора Наталия Сергеевна вспоминала: до конца дней отец хранил папку со старыми газетными вырезками, рассказывавшими об удивительном перелёте Владимира Гараканидзе.