Ильф и Петров писали про мир маленьких людей, который пародийно отображает страсти людей больших, – мол, где-то в большом мире Днепрогэс и перелет вокруг света, а в маленьком – мелочи типа подмышников «Любовь пчел трудовых». Не споря с классиками, продолжим мысль. Ну да, явление имеет место. Только ведь порой случается и так – годы прошли, былые грандиозные страсти давно забылись, а появившиеся «кстати» мелочи живут.
Лето на дворе, а в жаркий день самое милое дело купить вафельный стаканчик мороженого. Или брикетик. Или эскимо на палочке. Что это вкусно и приятно – само собой. Но ведь заодно напоминает о давно прошедших больших и важных событиях!
Вива, Италия!
Например, пломбир.
Если думаете, что это слово возникло от слов «пломба», «пломбировать», – ошибаетесь. «Пломбир» – от названия французского городка Пломбьер-ле-Бен. Крошечный такой (менее 2 тыс. жителей) курорт в Лотарингии – термальные воды, живописные виды…
В 1858 г. сюда приехал император Франции Наполеон ІІІ.Лечиться – но не только. В Пломбьере предстояли строго секретные переговоры с премьер-министром Пьемонта графом Камилло Кавуром – одним из лидеров борьбы за объединение Италии.
Италия в то время – россыпь раздробленных государств, частично пребывавших под контролем Австрии. За ее свободу и единство шла яростная борьба. Один из путей к цели (его предлагал соотечественникам Кавур) – объединение других итальянских государств вокруг сохранявшего независимость Пьемонта под знаменем местного короля Виктора-Эммануила II.
Хотя для нас в данном случае несущественны и эта борьба, и даже предмет переговоров – помощь Франции Пьемонту в борьбе с Австрией в обмен на территориальные уступки (Пьемонт отдавал французам Ниццу и Савой). А существенно то, что одна из бесед намечалась за завтраком. И Кавур, коль речь шла об Италии, решил угостить собеседника национальным блюдом касатта – бисквит с ликером, прослоенный цукатами, миндалем, шоколадом… Но в касатте один из главных наполнителей – рикотта, что-то вроде итальянского сладковатого сыра. А где рикотту взять во Франции? И поискать нельзя – конспирация! Потому повара решили заменить ее мороженым – но особо жирным за счет обилия яичных желтков и сливочного масла.
Через полгода тайна переговоров перестала быть тайной: Кавур сам допустил утечку информации, чтобы взбудоражить Австрию и спровоцировать ее на военные действия. Однако если конфиденциальные соглашения больше не представляли секрета, то тем более не секрет рецепт блюда, которым лакомились переговорщики! Пломбир – «пломбьерское мороженое» – плотное, жирное, с добавками шоколада, орехов, фруктов (а в России и без добавок) – начал шествие по миру.
Для того чтобы поздравить Италию со 150-летием объединения, не обязательно ехать в Рим и присутствовать на военном параде, как это сделал недавно Дм. Медведев. Можно просто облизнуть холодную сладкую шапку пломбира над вафельным стаканчиком. Тоже напоминание о временах борьбы.
«Человеческий зверинец»
Кстати, о стаканчике. Его история сама по себе известна. Май 1904-го, США, город Сент-Луис, где проходит Всемирная выставка. Некий Арнольд Фарначу торгует мороженым. Рядом не более известный Эрнест Хамви выпекает тонкие круглые «персидские вафли». У Фарначу кончаются картонные стаканчики. Он бросает растерянный взгляд на соседа – и рождается гениально простая идея: если вафлю свернуть кульком и так испечь, получится рожок.
В него можно плюхнуть белый холодный шарик.
Но нам интересно другое. Хамви не зря оказался в Сент-Луисе. Он был сирийцем, делал восточные сладости – потому и были под рукой эти самые вафли. А шла, повторим, Всемирная выставка. На заре ХХ века Ближний Восток хоть так напоминал ее гостям о себе! (Позже мистер Хамви продемонстрирует чисто американскую хватку и откроет компанию по производству вафельных стаканчиков.)
Там также были представлены и другие народы. Правда, некоторые, в… м-м-м… сомнительном экспозиционном варианте.
На выставке работал традиционный для того времени павильон – «человеческий зоопарк». Сидели за загородками африканцы в набедренных повязках, индейцы, лапландцы, прочие «дикари» и на глазах у просвещенной публики вели как бы свою повседневную жизнь, а посетители на них дивились.
Паралельно в Сент-Луисе проходило еще одно действо – III Олимпийские игры (практичные янки решили совместить два масштабных международных мероприятия). Они вошли в историю не только первым фактом спортивного жульничества (марафонец Ф. Лорц проехал часть трассы на машине), не только достижениями в таких олимпийских видах спорта, как перетягивание каната, метание гири или подъем штанги одной рукой. Там разгорелся скандал этического свойства. В рамках Игр были устроены «антропологические дни» для «дикарей» со Всемирной выставки – пигмеи, например, соревновались по стрельбе из лука и т.д. Именно в такие дни предложили выступать «не белым» спортсменам: чернокожим, индейцам, филиппинцам…
И это вызвало ярость у основателя олимпийского движения Пьера де Кубертена. Он обвинил американцев в расизме. На Олимпийских играх в принципе не может быть деления на цвета кожи, на нации «отсталые» и «цивилизованные»!
То есть в одно и то же время и в одном и том же месте миру было преподано два урока: а) в новом ХХ столетии не может быть народов уважаемых и неуважаемых; б) от взаимопроникновения традиций, от сотрудничества представителей разных культур (сириец Хамви и американец Фарначу) человечество в целом только выигрывает.
Памяти Нанука
Эскимо – тоже напоминание о событии благородном. Точнее, не само сливочное мороженое с шоколадной глазурью на палочке, а его название. На сей счет есть несколько версий, но, поскольку все неофициальные, имеем право выбрать ту, что нам понравилась.
«Эскимо», согласно этой версии, – от слова «эскимос». И не просто эскимос, а совершенно конкретный, по имени Аллариаллак и по прозвищу Нанук. В 1922 г. американский режиссер Роберт Флаэрти выпустил фильм «Нанук с Севера». Сейчас сказали бы, что это была документальная картина, снятая методом «привычной камеры»: автор долго жил рядом со своим другом-эскимосом и снимал его обычную жизнь: переходы на нартах по ледовым просторам, добычу нерпы, строительство снежного дома – иглу. Вышло эпическое полотно о человеке, у которого «цивилизованной публике» стоило поучиться спокойному мужеству, умению сохранять веселье и веру в себя в условиях, невозможных для проживания. Фильм прошел по всему миру, имел оглушительный успех, это было «открытие героя», на некоторое время началась эскимосомания. Тут как раз и появился в продаже новый вид мороженого, который, угадав момент, назвали «эскимо-пай» (эскимосский пирожок). Рекламный трюк. Умелое продвижение бренда.
Если эта версия верна – поаплодируем сметливости тогдашних пиарщиков. Правда, будем помнить, что подлинный Нанук вскоре погиб. Точнее, не погиб, а умер от голода: в его краях не добыть вовремя зверя означает смерть.
Но, заметим, внук его сегодня – сам кинорежиссер.
P.S. Свобода Италии… Дружба народов… Уважение к малым нациям… А все – мороженое.
Согласитесь, каждый раз – повод, достойный того, чтобы поднять стаканчик. Вафельный. С пломбиром. С шоколадной глазурью.
Холодный путь
Александру Македонскому подавали к столу снег с тертыми фруктами – одно из первых упоминаний о мороженом. Марко Поло в ХІІІ веке поведал итальянцам о китайских шариках из замороженного лимонного сока. Его соотечественники сделали шаг вперед: принялись замораживать соки с медом, вином и другими вкусностями. Потом появился «неаполитанский лед» – холодная масса из молока, сахара и ванили. Это диво итальянские кондитеры в XVII веке принесли в Париж, тогдашнюю столицу мира – и отсюда новое лакомство начало завоевывать страну за страной. Европа больше экспериментировала с рецептами: итальянцы баловали себя фруктовыми и ликерными добавками, замороженными взбитыми сливками, австрийцы придумали шоколадное мороженое и кофе глясе… Америка же взялась за технологию производства (и, соответственно, объемы выпуска): 1843 г. – сразу две модели ручных машин, 1848-й – еще две (с разными принципами работы). Следующий логический ход – к машине добавился механический привод. В 1851 г. в Балтиморе заработала первая фабрика мороженого – элитное праздничное лакомство стало повседневным.
В России первые рецепты мороженого встречаются в поваренных книгах XVIII века, причем довольно долго (национальная специфика?) оно рекомендовалось как средство от похмелья. В конце XIX века это был уже вполне массовый продукт, продавался на улицах, изготовлялся мастерами-кустарями (вечная тема газетных публикаций – антисанитария на производстве). Промышленный выпуск в СССР начат в 1938 году. Тут благодарить надо железного сталинского наркома пищевой промышленности
А. Микояна. Осенью 1936-го он съездил в США, привез много полезного для отрасли и страны в целом – и, в частности, документацию (а чуть позже в Москву прибыли закупленные в Америке поточные линии) по производству мороженого. Анастасу Ивановичу мы обязаны и «вкусом детства» любимого продукта (но его помнит лишь старшее поколение), – утвержденные им рецептуры и ГОСТы на мороженое действовали до 1966 года.