Земля в Подмосковье – кормилица, уверен Павел ГРУДИНИН, директор Совхоза имени Ленина, одного из самых успешных хозяйств Московской области. О том, как и зачем заниматься здесь сельским хозяйством и чего это стоит, он рассказал «Аргументам неделi».
- В сельском хозяйстве работают оптимисты. Другие не выживают. Мы, надеемся, что государство поймёт, что собственное производство – это гарантия качества продуктов, так как все его стадии можно контролировать.
В Подмосковье можно выращивать всё. Кроме бананов с ананасами. У нас в хозяйстве есть такие сорта черешни, что вызревают в средней полосе. И земляника имеется, смородина, вишня, слива. Груша, облепиха, жимолость. Да что угодно! Однако сейчас плодово-ягодной продукцией занимаемся в области только мы, а раньше было 15 хозяйств! Трудно организовать выгодное дело. Вот яркий пример: в Московской области сокращается поголовье скота. Невыгодно. Цены на солярку, электричество, газ растут быстрее, чем на молоко. К тому же инфляция. Зарплату работающим у тебя людям надо постоянно повышать.
– Приезжие работают?
– Да, мы используем гастарбайтеров на уборке земляники. Раньше звали на сбор ягод москвичей. К нам до двух тысяч человек в день приезжали. Но им бы поесть побольше и отдохнуть на поле. А у узбеков, таджиков, украинцев производительность в пять раз больше. Но там, где требуются квалификация, образование, работают постоянные наши рабочие. Вы когда-нибудь видели, как смородину комбайном убирают? А знаете, что есть машины по уборке капусты? Мы такие у англичан закупили. Сельское хозяйство очень быстро модернизируется. Вот вам пример: 15 лет назад наш совхоз производил в два раза меньше продукции, чем сейчас, а занято было 800 человек. Теперь постоянных работников всего 325.
– Работа на земле малооплачиваемая...
– У нас средняя зарплата – 48 тысяч рублей. Поэтому и рентабельность не такая высокая. Но 30–40 миллионов рублей в год от сельхозпроизводства получаем. Хотя в сельском хозяйстве гарантированных прибылей быть не может. В позапрошлом году, когда стояла засуха, – получилось 26 миллионов убытков от картофеля.
Никто не обещает стабильных цен на электричество, газ. Никто не гарантирует внятные условия налогообложения. Зато в любой день придут и попросят убраться с земли. Нас выручает то, что мы многоотраслевое хозяйство. Где-то потеряем, где-то выиграем. Вот по молоку мы уже несколько лет получаем убыток. Поэтому недавно купили и установили аппарат по продаже живого молока. Народ ходит с банками. В 5 утра доим, а в 7 уже заряжаем аппарат. Он по 400 литров в день продаёт.
Земляника больше одного дня лежать не должна. В 6 утра собрали – в 8 на прилавок. Мы её почти всю реализуем в своих палатках в ближних к совхозу московских районах. В Видном, Дзержинском, Орехово-Борисово, Бирюлёво, Марьино.
– Присоединение к Москве жизнь облегчит?
– Я думаю: это выгодно столичным чиновникам. Потому что у них появятся свободные, по их мнению, площади. У нас аппарат живёт от того, сколько разрешительных документов он подписал или не подписал. А людям на земле такая арифметика не выгодна. У них налаженное хозяйство, фермы, птичники, поля. А теперь это всё будет выдавливаться под застройку. Ради каких-нибудь панельных уродцев.
Ещё обещают правительство перевезти. Куда – под Калугу? И Кремль туда же? А главное: рестораны элитные и недвижимость чиновники тоже перевезут? Нет данных, сколько рабочих мест будет создано на новых территориях. Говорят: радуйтесь, у вас будет пенсия не областная, а московская, но умалчивают, что дороже станут электричество, газ и налог на землю. А главное: сельскому хозяйству, скорее всего, будет нанесён страшный ущерб.
– Переименовать совхоз мыслей не было?
– Мы не одни такие. В нашем районе колхоз Владимира Ильича ещё есть. Сокращает, правда, производство. В Пушкинском районе «Память Ильича» был. А нам в 2018-м сто лет исполнится. Когда наши к власти придут, мы буквы «ЗАО» сотрём, и останется, как раньше, – «Совхоз им. Ленина». Шучу.
– Землю крестьянам отдать не призываете?
– Вопрос не в том, кто собственник, а в том, какие законы регулируют отношение к земле. Вот в США есть частная собственность на землю – и при этом очень сложно перевести сельхозугодья под какое-то другое назначение, под промышленность, под жильё. Если ты это делаешь, то платишь огромные налоги, компенсируя государству то, что оно вкладывало в повышение плодородия почвы. Это позволяет стране и при частной собственности на землю полностью контролировать земельный оборот. В Китае принцип другой. Там вообще вся земля государственная, но она в долгосрочной аренде у производителей сельхозпродукции. Последние не имеют права менять её целевое назначение, иначе она изымается и передаётся другому.
– Вы надеетесь, что Шойгу удастся здесь что-то поменять?
– Человек с опытом работы министром по чрезвычайным ситуациям области нужен, это ясно – потому что ситуация тут именно такая. Ему придётся засучив рукава разбираться с коррупцией, в которой погрязла вся область. Ему нужно будет добиться, чтобы как можно больше наших налогов оставалось здесь, а не уходило в федеральный бюджет. Шойгу обладает большим политическим весом, и, может быть, у него получится. Конечно, ему понадобится какое-то время, чтобы разобраться в ситуации. Вопрос в том, насколько ему дадут что-то сделать.