«Вавилон»

Нет! От моды нет спасенья!
В семь часов, по воскресеньям
В доме Любы Либерзон
Собирался коллективный,
Только женский, эксклюзивный
Изумительный салон.

Мир, как флюгер, переменчив.
Но союз прекрасных женщин
Был незыблем, как скала.
Были здесь дизайнер Мирра,
Суламифь, жена банкира,
Иванова из ОВИРа
Тоже, к счастью, здесь была.

Ювелира дочка Тата,
Что неслыханно богата.
И уродлива, рогата
Главзавмебель Броня Блях.

И субретка Мильман Мила,
Что на сцену выходила.
У нее любовник с виллой
На Бермудских островах.

Целовали гости Любу
В силиконовые губы,
Женским потом и парфюмом
Отдавал крутой кагал.

Собирались раз в неделю,
С караоке хором пели,
А потом кино глядели,
Где увечил всех Сигал.

Заводили разговоры
Про Аляску и Андорру,
И когда в какие горы
Их мужчины увезут.

Заводили дамы споры
Про разводы и раздоры,
И какие прокуроры
Взяток больше не берут.
Броня Блях, царевна-мебель,
Вся в часах из фирмы «Эбель»
Про столы и табуретки
Монолог произнесла.

А Рахиль, чей муж Арончик,
Что красна, как помидорчик,
Рассказала, как Вигдорчик
Трех супругов извела.

Ювелира дочка Тата,
Что неслыханно богата,
Показала диадему
Бриллиантов в 300 грамм.

И субретка Мильман Мила,
Что на сцену выходила,
Диадему подхватила,
Пошутила: «Не отдам!»

Не в трехзвездочном отеле,
Не, тем более, в борделе,
В доме Любы раз в неделю
Подбирался сей народ.

Будто день последний жили –
Пили, ели и курили,
И на каждого делили
Общепринятый расход.

Да, бранились. Да, мирились.
В платья новые рядились
И без умолку хвалились,
С кем лежали визави.

В доме каменном, близ Дюка,
В них стрелял Амур из лука,
И вздыхали эти буки
О потерянной любви.

Раскрывался в воскресенье
Тот салон, приют веселья.
В милицейских донесеньях
Знался он как «Вавилон».
Шла молва о том загоне,
Будто вход туда по брони,
Будто держит вор в законе
Этот долбаный салон.

Боба Грек, скажу, ни разу
Не ходил на эту базу.
В карму общего экстаза
Настоятельно не лез.

Он вдали от платьев бальных,
Охов-вздохов сексуальных
С каждой дамой персонально
Поимел свой интерес!