Ему прочили блестящую карьеру. Но летом 1959 г. командир новейшего эсминца Балтфлота «Сокрушительный», капитан 3-го ранга (катеранг) Николай Артамонов со своей любовницей полькой Евой Гурой бежал на военном катере из польского порта Гдыня в Швецию. Мотористу катера Илье Попову (под угрозой применения оружия катеранг заставил его следовать в Швецию) он же в присутствии шведских представителей предложил вернуться в Советский Союз - поскольку «на Западе тому делать нечего».
Судьба катеранга оказалась тесно связанной с именами бывшего директора ЦРУ (1953-1961) Аллена Даллеса, Улофа Пальме, в то время - помощника шведского премьера, Олега Калугина, тогда - начальника управления «К» Первого главка КГБ (внешняя контрразведка).
Получив от ЦРУ документы на имя гражданина США Николаса Шадрина, перебежчик 7 лет отработал в аналитическом подразделении американской разведки. В декабре 1975 г. агенты КГБ заманили его в Вену и похитили. Обстоятельствами этого исчезновения интересовался президент США Форд. В ЦРУ не знали, что при пересечении чехословацкой границы в результате передозировки седативных средств похищенный скончался.
Измена или «подстава»?
ДЛЯ специалистов голливудский кинобоевик с катерангом, красоткой и их побегом на легком катере выглядел неправдоподобно. Командиры советских боевых кораблей в загранрейсах - при двойном контроле со стороны парткома и агентуры внешней контрразведки - имеют мало возможностей затевать флирт с иностранками. Да и с какой стати сын корабела Канонерского завода, самоуверенный и крайне честолюбивый офицер Балтфлота, с безупречной характеристикой, влюбленный в свою красавицу жену Наталью (дочь адмирала Арсения Головко) и души не чаявший в сыне Николае, предпочел измену блестящей карьере? Уже были посланы документы на присвоение очередного звания. Его зачислили кандидатом на учебу в Военно-морскую академию. Прикидывали варианты. Разочарованный режимом в СССР не выдержал испытания «западным образом жизни»? Да, такое нередко случалось. Решил начать новую жизнь с любимой женщиной? Но черноволосая молодая полька могла принести ему одни неприятности. Многие сомневались: побег или все же «подстава»? А основания для этого имелись.
В Ленинграде у Артамонова остались жена и сын, которым КГБ постоянно оказывал моральную и материальную поддержку. Их придерживали «в заначке» - как повод для последующего выхода на Артамонова, когда он «осядет» в США. Адмиралу Головко также никаких претензий высказано не было.
По мнению ветеранов, считавших, что это «подстава», для разведки Артамонов был не опасен, поскольку не знал имен разведчиков и агентов. В то же время для ЦРУ он был весьма интересен. В СССР к этому времени появилась морская ракетоносная авиация с крылатыми ракетами, а также вошла в строй первая атомная подлодка, вооруженная ядерными баллистическими ракетами. Это была угроза обороноспособности США.
В Стокгольме ознакомились с переданными Артамоновым советскими картами побережья в районе Стокгольма и Карлскруны - главной базы шведского флота на Балтике. И пришли в тихий ужас. Карты оказались точнее шведских и имели обозначения всех оборонительных сооружений с указанием мест, благоприятных для высадки десанта, включая глубину секретных фарватеров в шхерах.
Согласно договоренностям, Артамонова незамедлительно отдали резиденту ЦРУ Полу Гарблеру, который сообщил в Центр: «…перебежчик представляет интерес как источник стратегической военной и политической информации».
Секретным решением Конгресса США Артамонову было предоставлено американское гражданство, после чего ЦРУ устроило его на постоянную работу в одно из аналитических подразделений Разведывательного управления министерства обороны (РУМО). При этом Артамонову назначили денежное содержание, равное жалованью офицера его ранга в ВМС США, сделав консультантом ЦРУ.
В декабре 1961 г. свои услуги американской разведке предложил майор КГБ Анатолий Голицын. У него была феноменальная память. Достаточно было дать зацепку, как из глубин его мозга всплывали фрагменты виденных когда-то краем глаза документов, слышанных когда-то краем уха разговоров. С его помощью ЦРУ и ФБР вышли на ряд агентов Москвы. Голицына, дабы скрасить ему одиночество, познакомили с Артамоновым. Закончилась эта дружба сообщением Голицына, что Артамонов-Шадрин - почти наверняка двойной агент.
Изощренная работа
ЛУЧШИЕ специалисты за всю историю внешней контрразведки КГБ генералы Г.Ф. Григоренко и В.К. Бояров были обеспокоены проблемой перебежчиков из рядов КГБ и ГРУ (Растворов, Дерябин, Петров, Хохлов, Хейханен, Казначеев, Логинов, Сташинский, Носенко, Лялин). Удалось найти двоих - одного в Австралии, другого в США, но председатель КГБ СССР Ю.В. Андропов велел плюнуть на обоих. «Черт с ними, - сказал, - они теперь старики. Найдите мне Лялина или Носенко, и я санкционирую их ликвидацию».
Стали искать подходы к Артамонову. В Вашингтон был направлен один из лучших оперативников американской линии внешней контрразведки КГБ, выпускник МГИМО, майор и орденоносец Игорь Васильевич Кочнов.
По легенде свои услуги он предложил американцам незамысловатым способом: позвонил домой директору ЦРУ Ричарду Хелмсу и, сообщив свое имя, рассказал, что несколько лет назад в Пакистане познакомился с двумя сотрудниками ЦРУ. Назвал их кодовые имена. Хелмс связался с начальником внешней контрразведки ЦРУ Джеймсом Энглтоном. Тот предупредил, чтобы к этому делу не подпускали никого из советского отдела ЦРУ, где явно есть «крот» КГБ.
На встрече с американцами Кочнов заявил, что он майор советской разведки, приехал в Вашингтон для вербовки Артамонова-Шадрина. Он не удовлетворен своим служебным положением в КГБ и хочет сотрудничать с ЦРУ. Если ему помогут завербовать Артамонова, то он сможет сделать рывок в своей карьере, станет для ЦРУ ценным агентом.
Американцы приняли предложение Кочнова, которому присвоили кодовое имя «Китти-Хок». Видимо решающую роль сыграла информация о его намерении жениться на дочери члена Политбюро Екатерины Фурцевой. Это делало его источником ценной политической информации.
Уже в марте ЦРУ и ФБР устроили Кочнову встречу с Артамоновым. Кочнов показал перебежчику письма от жены и сына, оставшихся в Ленинграде. Тот прочитал их и согласился искупить вину перед Родиной, передавая КГБ секретные материалы РУМО и ЦРУ.
После вербовки Артамонов-Шадрин, получив псевдоним «Ларк», написал заявление в Президиум Верховного Совета СССР, исполненное красными чернилами, с просьбой о помиловании («…Годы, истекшие с момента совершения тягчайшего преступления, послужили мне тяжелым уроком. Сознательным закоренелым врагом своей Родины я не был. Никоим образом не освобождая себя от ответственности за совершенное, прошу дать мне возможность искупить свою вину и, если я как-то смогу помочь моей Родине, затем вернуться домой»).
Кочнов пробыл в Вашингтоне до сентября 1966 года. Ларк ему передал ряд сведений о ЦРУ и обещал подготовить доклад о перебежчиках и эмигрантах, с которыми ему приходилось работать.
В дальнейшем Москва получила от Ларка большой объем информации о военно-морских силах США, особенно о подводном флоте. Затем Ларка попросили сфотографировать секретный справочник внутренних телефонов РУМО (военная разведка США), но он «не смог» это сделать и вернул фотокамеру.
Лубянка насторожилась еще больше, когда Ларк сообщил КГБ адрес проживания изменника Носенко. Начали операцию по ликвидации предателя, но она сорвалась. Киллер, не без помощи ЦРУ, неожиданно угодил в тюрьму по явно надуманному поводу.
Конец Ларка
МОСКВА перестала доверять Артамонову, и в 1974 г. был составлен план вывода Ларка в Вену под предлогом встречи с новым резидентом нелегальной разведки КГБ в США. В группу захвата входили офицеры разведки Игорь Кочнов, Михаил Курышев и мастер спорта СССР по вольной борьбе Владимир Дзержановский. Предполагалось, что в Вене Кочнов проведет с Ларком три встречи с целью обучения новым приемам связи и организует его личное «знакомство» с нелегалом.
В Москве знали: Ларк прибудет в сопровождении сотрудников ЦРУ, которые должны обеспечивать его безопасность. Поэтому на последней встрече Ларку предложат поехать в другой район Вены, где и проведут его захват с применением хлороформа. Прием Ларка на границе с Чехословакией и доставку его в Москву обеспечивал начальник внешней контрразведки генерал Олег Калугин и врач-терапевт медицинского отделения советской разведки Татьяна.
Когда Ларк прибыл на встречу с «нелегалом», Кочнов и Курышев предложили ему сесть в машину, на заднем сидении которой находился мужчина крупной комплекции. Курышев сел за руль, а Кочнов с Ларком - сзади, рядом с незнакомцем. Последний после обмена несколькими фразами незаметно вынул салфетку с хлороформом и неожиданно набросил ее на лицо Ларка. Тот пытался сопротивляться, но постепенно стих, потеряв сознание. Машина направилась к австро-чехословацкой границе. В дороге Ларк пришел в себя, и его усыпили повторно. В результате он впал в кому. Доктор стала массировать ему грудь, сделала укол. Но это не помогло.
Справка «АН»
30 ДЕКАБРЯ 1975 г. консульское управление МИД СССР посетил генконсул США Клиффорд Гросс, который заявил, что «гражданин США Николас Джордж Шадрин встретился 20 декабря в Вене с двумя официальными советскими лицами, после чего пропал без вести…». В ответ ему сообщили, что «в декабре Шадрин обратился в посольство в Вене с просьбой о возвращении в Советский Союз, но на обусловленную встречу не пришел».
Факт
НАЧАЛЬНИК Первого главного управления КГБ СССР Владимир Крючков был в восторге от итогов операции. Нужный эффект достигнут, и участников следовало наградить. Начальнику внешней контрразведки КГБ О. Калугину на выбор предложили два ордена - Октябрьской Революции и боевого Красного Знамени. Калугин выбрал последний.
Что же касается Игоря Васильевича Кочнова, то в конце 80‑х годов он внезапно скончался в Москве…