Хорошо запомнилась первая встреча с Гудзем
ДВЕРЬ в уютный особняк Службы внешней разведки (СВР) распахнулась, и в прихожую вошел сухощавый пожилой человек. Гость быстро пожал руку крепкому полковнику. Тот потряс пальцами: «Борис Игнатьевич, вы - не Ельцин, а я не Ястржембский, но тоже скажу, что рукопожатие у вас крепкое».
«Спортом надо заниматься, мальчишки», - ответил старик.
Проводив пожилого человека в гостиную, полковник посоветовал мне познакомиться с Борисом Игнатьевичем Гудзем поближе:
- Уникальнейший человек! Прадедушка сразу трех наших спецслужб. Он стоял у истоков советской внешней и военной разведки. А начинал в ЧК.
В этот дом он вхож еще с тысяча девятьсот восемнадцатого года...
- Точнее, с двадцать пятого, - быстро поправил Борис Игнатьевич. - Именно тогда этот исторический особняк перешел к чекистам. А меня привел в ЧК в двадцать третьем году Артур Христианович Артузов. Слышали про знаменитую операцию «Трест»?
Конечно, в СВР России на ее примере учились многие. Для разведчиков-профессионалов не знать операцию «Трест» - то все равно что офицерам Генштаба не помнить про Сталинградскую битву.
В этой большой игре советской контрразведки против эмигрантских организаций в двадцатых годах прошлого века участвовали около пяти тысяч человек.
В живых он остался один
В СТО с лишним лет Борис Игнатьевич сохранил не только крепкую память, но и острый, ясный ум. Человек эмоциональный, он остро переживает любую фальшь, историческую неправду. В нашем разговоре единственный оставшийся в живых участник операции «Трест» резко высказался в адрес известного телевизионного ведущего Николая Сванидзе:
- Это ж надо выдумать, что чекисты сбросили арестованного Бориса Савинкова в пролет лестницы! Хотите, расскажу всю правду о его гибели?
- Кому же не хочется сенсационных подробностей! Говорят, именно вы стояли рядом с окном во время самоубийства самого знаменитого российского террориста.
- Нет, у злополучного окна сидел в кресле мой друг - Гриша Сыроежкин. Он даже успел схватить Савинкова за штанину, когда тот неожиданно прыгнул в окно с пятого этажа. Дело ведь было не в тюремной камере, а в кабинете заместителя начальника контрразведки Романа Пиляра. Подоконник там очень низкий, решетки на окне нет...
Савинкова как раз привезли из ресторана. Конечно, был он выпивши. Черт его знает, почему вдруг взыграли алкогольные градусы. Думаю, именно они обострили давнюю обиду. После того как ему заменили расстрел на десять лет тюрьмы, Борис Савинков затосковал. Он-то надеялся на полную реабилитацию. Более того, в письме Дзержинскому добивался, чтобы его выпустили и дали особо важную работу.
Савинков был незаурядным человеком и очень высоко ценил себя. А тут неволя. Конечно, тяжело. И это несмотря на комфортные условия содержания. А жил Савинков во внутренней тюрьме Лубянки в камере, больше похожей на гостиничный номер. Там были ковры, мягкая мебель. К нему некоторое время даже допускали жену на ночь. Зачастую обедать и ужинать возили в лучшие московские рестораны, а порой и за город - подышать свежим воздухом на прогулках. ЧК он был нужен.
- Почему же не уберегли?
- Дело случая. Гриша Сыроежкин успел ухватить Савинкова за штанину левой рукой. А она у него была сломана. Вот и не удержал грузного Бориса Викторовича. Тот полетел с пятого этажа и разбился насмерть.
Он держал «Рамзая» на связи
БОРИС Игнатьевич может часами рассказывать о довоенных операциях контрразведки. Ведь с большинства их уже снят гриф секретности. А вот как попал он в знаменитый иностранный отдел (ИНО) - прообраз нынешней Службы внешней разведки, молчит, как партизан на допросе у фашистов. А ведь с 1933 по 1936 гг. он работал в Японии резидентом ИНО. В Токио в те времена его знали как третьего секретаря советского посольства Бориса Гинце.
Естественно, сразу же возник вопрос, доводилось ли встречаться в Японии со знаменитым советским разведчиком Рихардом Зорге?
- Зорге я никогда не видел, - разочаровывает меня Гудзь. - Я работал по линии иностранного отдела, он - от военной разведки. Но после Токио меня перевели в Разведуправление Генштаба Красной армии. Вот тогда-то я держал «Рамзая» на связи: читал его донесения, готовил ответы на шифровки Зорге.
Старый разведчик раскрыл принесенную с собой папку:
- Это донесение Рихарда я взял в архиве. Он передавал 31 мая 1941 г., а потом и 17 июня, что 9 армий и 150 немецких дивизий совершат нападение на советскую границу 22 июня. Помню, как сидел над этими донесениями начальник Разведупра и качал головой. Тогда он жаловался: ну как такое докладывать Сталину?! Ведь он же ничему не верит...
А пока Борис Игнатьевич собирается написать правдивые воспоминания о своей работе с Рихардом Зорге. Творческих планов у него еще на сто лет жизни!