Недавние успехи России на Ближнем Востоке невозможны без разведки. Особенно ярко это сейчас проявляется в Сирии. Здесь наша страна играет главную роль. Об особенностях российской школы востоковедения, о знаменитых шпионах былых времён, о наших «Штирлицах пустынь» обозреватель «АН» попросил рассказать старого разведчика полковника в отставке Юрия Александровича ПУШКАРЁВА.
Памятник Примакову
Звонок ведущего рубрики «Мир шпионажа» стал для Юрия Александровича полной неожиданностью. Ведь мы не встречались уже несколько лет.
– На днях видел вас по телевизору почти рядом с Путиным, – после короткого приветствия огорошил ветерана обозреватель «АН». – Раньше вы как чёрт от ладана шарахались от телекамер. Почему засветились на телеэкране?
– Не преувеличивайте, от президента я был на почтительном расстоянии, – начал скромничать старый разведчик. – А в репортаже по случаю открытия памятника Евгению Максимовичу Примакову мелькнул совершенно случайно. Но 29 октября – в день его рождения – ноги сами привели к зданию МИДа, где Путин открывал ему памятник.
– Расскажите, каким был Максимыч? Так, кажется, называли Примакова близкие друзья и коллеги по разведке.
– Одно время мне посчастливилось с ним работать, – ответил полковник. – Евгений Максимович был очень умным, ироничным человеком. За весёлым словом в карман не лез.
– Это я на себе испытал, когда в последний раз встречался с ним, – заметил журналист. – Было это на презентации его книги. Примаков долго раздавал автографы, подписывал только что вышедшие в свет экземпляры своих мемуаров.
– Эти труды трудно назвать классической автобиографией, – перебил Юрий Александрович. – Скорее это научные работы. Ведь ещё в 1959 году он защитил кандидатскую диссертацию «Экспорт капитала в некоторые арабские страны – средство обеспечения монопольно высоких прибылей» и стал кандидатом экономических наук. А в 1969 году защитил другую диссертацию – по теме «Социальное и экономическое развитие Египта», став доктором экономических наук.
– После официальной части был небольшой фуршет, – продолжал свой рассказ ваш покорный слуга. – Я скучал за угловым столиком один и вдруг обомлел: ко мне подошли задержавшиеся в соседнем помещении два человека – Примаков и Степашин. «Можно?» – указал на два свободных стула Сергей Вадимович. «Он разрешит», – дружески похлопал журналиста по плечу Евгений Максимович: «Когда ещё ему придётся пить водку аж сразу с двумя премьер-министрами России?» И с горькой иронией добавил: «Пусть даже бывшими…»
В тот день Примаков, несмотря на страшную болезнь – рак печени, много шутил, вспоминал тбилисское детство и юность. С юмором рассказывал про свою альма-матер. Ведь он окончил в 1953 году арабское отделение Московского института востоковедения, которое в шутку называл лучшей кузницей кадров нашей разведки.
– Сам Евгений тогда официально не числился в кадрах Первого главного управления КГБ СССР, – сказал полковник Пушкарёв. – Но, как он сам рассказал в книге «Конфиденциально: Ближний Восток на сцене и за кулисами (вторая половина ХХ века – начало ХХI века)», по поручению ЦК КПСС участвовал в тайной дипломатии в Ближневосточном регионе.
Особенно высок был авторитет Примакова в арабских странах. Он прекрасно знал не только язык, но и культуру, обычаи и, главное, экономику этих государств. Евгений Максимович много сделал для налаживания торговых отношений с богатыми нефтью монархиями Персидского залива. Под его имя, говорят, они даже дали Москве 2 миллиарда долларов, когда дела Горбачёва пошли совсем плохо.
– При этом Максимыч был прекрасным журналистом, – закончил свой рассказ о великом востоковеде Юрий Александрович.
– Он лучше всех работал под «журналистской крышей», – согласился с ветераном спецслужб ведущий рубрики «Мир шпионажа». – Хотя в некрологе британского еженедельника The Economist утверждалось, что на Ближнем Востоке Примаков занимался «чем угодно, только не журналистикой» и, формально находясь в кадрах внешней разведки КГБ СССР (агентурный псевдоним Максим), поставлял информацию напрямую высшему руководству страны.
– Не зря же Максимыч стал основателем внешней разведки современной России, – сказал полковник Пушкарёв. – В 1991 году он был назначен руководителем Центральной службы разведки СССР, а с 1991 по 1996 год был директором СВР – Службы внешней разведки России.
Легенды тайной дипломатии
Журналист попросил рассказать и о других знаменитых агентах-востоковедах, работавших на Ближнем Востоке. Пушкарёв назвал две кандидатуры: англичанина Томаса Эдуарда Лоуренса и русского Александра Сергеевича Грибоедова.
– Об этих людях можно рассказывать часами. О них написаны сотни книг, сняты фильмы, поэтому остановлюсь лишь на некоторых любопытных деталях, – начал свою лекцию полковник Пушкарёв.
Так, уже в детстве у юного Лоуренса проявились редкие лингвистические способности, а одним из его развлечений было чтение газет в перевёрнутом виде. Из-за маленького роста Томаса долгое время не брали в армию. Но потом он сделал блестящую карьеру.
В чине старшего лейтенанта Лоуренс фактически возглавляет британскую секретную службу в Египте, занимавшуюся подвластными Турции арабскими территориями. Он без труда выдаёт себя за арабского шейха, строго следует предписаниям Корана, носит арабскую одежду, заседает на военном совете, сидя по-турецки и с золотым кинжалом на поясе.
Невысокий 28-летний англичанин, к этому времени уже в чине полковника, возглавляет восстание бедуинов против Турции, в то время воевавшей с Англией. В ходе отчаянной атаки верблюжья кавалерия арабов обращает турок в бегство, и Лоуренс во главе своих торжествующих воинов вступает в Акабу. Затем они совершают четырёхмесячный, протяжённостью свыше 1900 км, переход на верблюдах через пустыню. Смертельная жара и пища, состоящая лишь из фиников и верблюжьего мяса, довели Лоуренса до крайнего истощения – к концу перехода он весил всего 44 кг. Он известен всему миру под именем Лоуренс Аравийский.
– О Грибоедове мы знаем из школьных учебников, что это светоч русской литературы, – продолжил свой рассказ Юрий Александрович. – А его деятельность как резидента военной разведки до сих пор покрыта тайной. Ходят легенды, что в Тегеране он создал целую агентурную сеть. При дворце шаха ею руководил старший евнух гарема. Он регулярно докладывал в русское посольство обо всех интригах персидской политики.
По словам полковника Пушкарёва, главными противниками русских в Персии и сопредельных странах в то время были британцы. Они натравили религиозных фанатиков на посольство России.
– Грибоедов мужественно сражался, – говорит старый разведчик. – Он уничтожил несколько десятков нападавших. Причём тогда не было автоматического оружия. Стрелял в озверевшую толпу из нескольких ружей и пистолетов, рубал шашкой. И всё-таки его растерзали на месте. Тело русского посла потом опознали лишь по большому перстню на пальце.
Генерал со знанием арабского
Когда обозреватель «АН» попросил своего собеседника перейти от истории к современности, тот с усмешкой заметил:
– На допросы в Лефортово меня как-то не тянет. Подписку о неразглашении тайны никто не отменял.
Тогда журналист сам стал вспоминать о своих встречах со знаменитыми советскими и российскими разведчиками-востоковедами. Самым запоминающимся было знакомство с Вадимом Алексеевичем Кирпиченко – генерал-лейтенантом, одним из руководителей нашей разведки. Он был резидентом в Тунисе, Египте…
Пять лет Кирпиченко руководил святая святых любой спецслужбы – нелегальной разведкой, семнадцать лет был заместителем и первым заместителем начальника Первого главного управления КГБ СССР.
Когда мы познакомились в уютном особнячке пресс-бюро Службы внешней разведки, он был в солидном возрасте, но держался удивительно бодро. Много шутил по этому поводу. В моих журналистских блокнотах остались кое-какие записи из разговоров с Кирпиченко. Например, такой эпизод.
«По поводу бодрости, – рассказывал Вадим Алексеевич, – я как-то ответил президенту Сирии Хафезу Асаду, который удивился, что я на несколько лет старше его, а выгляжу значительно моложе. С самым серьёзным видом сказал ему по-арабски: «Дело обстоит просто – работа президента тяжелее, чем работа разведчика!» Асад оценил юмор и долго смеялся».
Кирпиченко, как и Лоуренс Аравийский, в совершенстве знал семитские языки и их диалекты. По этому поводу его коллеги, говорят, шутили: «Кирпиченко – единственный в мире генерал со знанием арабского языка, не считая арабов!»
На переговорах он даже умудрялся переводить президенту Египта Насеру такие любимые выражения Хрущёва, как «кузькина мать», «баба с возу – кобыле легче» или «со свиным рылом в калашный ряд». В семье у Кирпиченко выросло сразу несколько арабистов. По признанию самого Вадима Алексеевича, лучше него арабский знал его сын Сергей. Он был российским послом в нескольких арабских странах. Дочери-близнецы Катя и Саша – чуть хуже. Они преподавали в военной академии. Но главным арабистом в семье считалась жена генерала-разведчика Валерия Николаевна. Она – доктор филологических наук, написала много книг об арабской литературе, даже переводила стихи. Наверное, под её влиянием и двое внуков тоже стали арабистами.
Кирпиченко до тонкостей изучил жизнь арабских стран. Даже особенности местного вождения. Вот как он сам рассказывал об этом:
«В Каире посольский водитель учил меня езде по-арабски: «Помни, Вадим, сзади у тебя ас на машине без тормозов. Впереди другой ас. Справа и слева тоже сплошные асы. Ты должен быть автомобильным Покрышкиным, чтобы уйти от погони «наружки» и не столкнуться с каким-нибудь арабским Козлевичем».
Вадим Алексеевич был настолько обаятельным человеком, с прекрасным чувством юмора, что даже после его смерти друзья вспоминают о нём с улыбкой.
– В России всегда была очень сильная школа военной арабистики, – отозвался на мой рассказ Пушкарёв. – У всех на слуху знаменитый Институт востоковедения, но арабский хорошо изучают и в Академии внешней разведки, в «консерватории» Главного разведуправления Генштаба.
Вот оценки таких уважаемых среди профессионалов частных разведслужб. Исходя из анализа докладов Стратфора, можно сделать вывод, что российские разведчики на Ближнем Востоке действовали лучше всех.