Ни одна спецслужба не любит «инициативников». Поначалу им обычно не доверяют, видят в них провокаторов или сумасшедших, заболевших на почве шпиономании. Разведка предпочитает нужного агента завербовать. И на это не жалеют ни сил, ни средств. А людям, по своей инициативе предложившим сотрудничество, платят чаще всего смехотворно мало. И лишь двойным агентам – «кротам» – в чужой разведке выпадает солидный куш.
О деятельности таких добровольцев-«инициативников» обозреватель «АН» расспрашивал полковника в отставке Сергея Александровича АНТОНОВА.
Данайские дары
В этот день полковник Антонов был настроен на лирический лад. Поэтому на мой вопрос «почему разведчики так настороженно относятся к перебежчикам?» ответил строкой из любимого мифа: «Бойтесь данайцев, дары приносящих».
И Сергей Александрович рассказал о недавно рассекреченных операциях нашей контрразведки по дезинформации западных спецслужб. Например, в 1987 г. сотрудник американского отдела Второго главного управления (контрразведка) КГБ Александр Жомов сам предложил свои услуги московскому резиденту ЦРУ Джеку Даунингу. Американцы поверили ему. До июля 1990 г., пока ЦРУ не попыталось тайно переправить его в США для тщательной проверки, в том числе и с использованием детектора лжи, он активно поставлял дезинформацию. Понятно, что руководство КГБ было против такой поездки, да и сам чекист серьёзно рисковал, поэтому на Лубянке решили прекратить операцию. Двойной агент – «инициативник» Александр Жомов за оперативную игру получил орден. И таких комбинаций было немало.
– Поговаривают, что даже самый известный предатель – полковник Пеньковский – был тоже засланным казачком советской разведки. И его не расстреляли по приговору суда и не сожгли заживо в топке крематория ГРУ, как пишет в своей книге «Ледокол» Виктор Суворов, а присвоили генеральское звание и под другой фамилией отправили на секретную работу за рубеж.
В ответ на эту тираду обозревателя «АН» старый разведчик лишь махнул рукой:
– Это только слухи. В них столько же правды, сколько в книге о Пеньковском, недавно вышедшей на Западе к 50-летию Карибского кризиса.
– «Шпион, который спас мир»? – уточнил я.
– С таким названием можно поспорить, – откликнулся Антонов. – Я бы назвал книжку о Пеньковском «Шпион, которому поначалу не верили американцы». Ведь мало кто знает, что полковник нашей разведки трижды предлагал свои услуги ЦРУ, а они первое время шарахались от него как чёрт от ладана. Подозревали подставу КГБ. И только в 1961 году шпиона-«инициативника» подобрала английская разведка. Позже она поделилась ценной «добычей» с ЦРУ. Там ему присвоили псевдоним Хироу (Герой), а в СИС обозначали условным именем Йога.
Впрочем, у Пеньковского в МИ-6 и ЦРУ были и другие псевдонимы, и один из них – Янг (Молодой). Разведки в целях конспирации часто меняют клички агентов.
– Я читал, что генеральный директор СИС Морис Олдфилд, активный участник событий, связанных с Пеньковским, позже скажет, что за такой «подарок» следует «благодарить небо», – заметил обозреватель «АН». – А может быть, всё-таки руководство КГБ, которое проводило стратегическую операцию по дезинформации главного противника под названием «Троянский конь»?
В ответ полковник лишь развёл руками.
Игра в поддавки
Сергей Александрович стал вспоминать свою работу в нашем посольстве в Мехико. По его словам, почти каждую неделю – а весной и осенью ещё чаще – кто-то перебрасывал через забор советского диппредставительства различные пакеты с якобы секретными материалами и предлагал встретиться за рюмкой текилы в ближайшем ресторане. Но резидент никогда не давал согласия на такие контакты.
– Почему? – удивился обозреватель «АН».
Антонов усмехнулся:
– Потому что в отличие от нас, тогда ещё молодых салаг-оперативников, он был опытным человеком. Осенью и весной, в моменты психических обострений, в шпионы пытались записаться чокнутые из ближайшего психиатрического диспансера. Они страдали манией преследования, но были небуйными и ночевали дома. По-лёгкому «срубить бабла» у советской разведки пытались и всякие авантюристы. Кстати, в бедной Мексике таких проходимцев было особенно много. Но главное – игра в поддавки была любимым развлечением американского резидента ЦРУ в Мехико Джона Вессона. Это он почти каждую неделю подсылал нам своих «инициативников»: то каких-то «опереточных военных», то «жутко секретных шифровальщиков». А на самом деле мексиканских бомжей, нанятых за три цента.
– А зачем это нужно было делать американскому «резаку»? – вырвался у меня вопрос.
– Такие, даже самые нелепые подставы всё-таки имели смысл, – ответил полковник. – Если бы мы клюнули и послали на встречу своего человека, значит, раскрыли бы его принадлежность к советской разведке. А это грозило нашему дипломату скандальной высылкой из страны пребывания и делало его на долгие годы невыездным.
По словам Сергея Александровича, не доверяли «инициативникам» не только мы, но и американцы. Самый известный случай связан с начальником контрразведки ЦРУ Джеймсом Энглтоном, который в 60–70-е годы прошлого века просто помешался на бдительности и подозревал в двойной игре буквально всех.
А самой знаменитой жертвой этого маньяка стал советский перебежчик Юрий Носенко. Офицер Второго главка КГБ СССР (контрразведка), сын министра судостроения, он добровольно перешёл к противнику и изъявил желание сотрудничать с ЦРУ. Однако Энглтон, заподозрив подвох, стал с пристрастием допрашивать перебежчика, и длился этот кошмар ни много ни мало четыре года и восемь месяцев. Большую часть этого времени Носенко держали в бетонном подвале, пичкали психотропными средствами, лишали пищи и сна, словом, применяли чисто гестаповские методы. И всё ради чего? Чтобы добиться признания в нечестной игре. В результате искалечили «инициативнику» жизнь, но так и не раскололи предполагаемого двойного агента.
Риск – дело благородное
В мире шпионажа осторожность в особой цене. И всё же порой разведчики нарушали неписаные правила и строгие инструкции: «Не поддаваться на провокации». Мне вспомнились слова классика разведки, знаменитого вербовщика-«волкодава» генерал-майора Бориса Соломатина:
«Я люблю рисковать. Разумеется, рисковать разумно. Без риска не может быть действительно результативной разведки». Свои слова он не раз подтверждал делом. Тогдашний резидент нашей разведки в Вашингтоне не побоялся пойти на контакт со странным посетителем советского посольства, который представился дежурным офицером связи оперативного штаба Атлантического флота США в Норфолке (крупная военно-морская база, штат Вирджиния). «Инициативник» заявил, что хотел бы предложить за материальное вознаграждение секретную информацию.
Приходы американцев в посольство с подобными предложениями случались нередко. Как правило, это были либо провокаторы, засылавшиеся контрразведкой, либо люди с нарушенной психикой, либо проходимцы.
Однако на этот раз у беседовавших с посетителем оперработников сложилось о нём позитивное впечатление, о чём и было доложено резиденту Соломатину. Последнее слово оставалось за ним, и Борис Александрович принял волевое решение.
Семнадцать лет советская разведка успешно работала с Джоном Уокером, получая от него ценнейшую информацию по военно-стратегическим и тактическим планам США, в том числе по боевому применению атомных подводных лодок с ядерными ракетами. Он передавал в Центр шифры, позволявшие читать секретную переписку Министерства обороны США, Государственного департамента, ЦРУ, Агентства национальной безопасности и других важных государственных структур. Кроме того, Джон Уокер привлёк к сотрудничеству с советской разведкой сына, брата и близкого друга, от которых также поступали особо секретные материалы по военным проблемам.
В мае 1985 г. Джон Уокер был арестован. В документе, направленном в суд, рассматривавший дело Уокера бывший руководитель военно-морской разведки США адмирал Студеман указывал: «Уокер создал для советской стороны мощные предпосылки к победе в войне». Раздосадованный крупнейшим провалом в системе американской безопасности президент США Рональд Рейган после разоблачения Уокеров отреагировал весьма резко, выслав из страны 25 советских дипломатов.
По словам полковника Антонова, операцию с Уокерами коллеги назвали вербовкой века. До самой своей кончины в декабре 2005 г. Борис Соломатин твёрдо отстаивал право разведчика на разумный оперативный риск в работе с «инициативниками»: никогда не давать сразу от ворот поворот даже самым подозрительным гостям. А вдруг среди них будут такие агенты, как Уокер, Хансен или Эймс…
Мнение эксперта
Аллен Томсон, в недавнем прошлом аналитик ЦРУ:
– «Инициативники» будут всегда. Большинство лучших шпионов – Пеньковский, Куклинский, Хансен, Уокер и другие – «инициативники», они сами пришли вербоваться. А ведь трудно выгонять человека с доступом к хорошей информации. Даже если бы разведки полностью перестали заниматься агентурной работой, такие «инициативники» будут вступать в контакт с дипломатами и т.п. Вряд ли разведки в таком случае смогут удержаться от искушения, ограничившись сакраментальным: «Извините, спасибо за предложение, но нам это не нужно».